— Драко! — вскрикнула Джинни, и ее прохладная ладошка схватила мою. Я ощутил чуть шершавую, обветренную кожу, и мозоли на ладони, должно быть, от метлы... — Мерлин, Малфой, только не вздумай в обморок падать, слышишь меня? — рявкнула она. Я кивнул. Зрение включалось урывками, словно передо мной была не реальная жизнь, а серия фотографий — стена, факел, смена ракурса, лицо Джинни, снова стена, но уже другая...
Она обхватила меня, поддерживая, и сдавлено шипя и ругаясь сквозь зубы С ее помощью я прошел немного по коридору, не особенно понимая, куда. А что самое главное, я не мог понять, что со мной происходит. Раньше мне не становилось плохо после заклятий, даже после Черной магии...
— Отвести бы тебя к Мадам Помфри, но боюсь, ты не дойдешь до больницы... — пробормотала она.
— Нет, только не в больницу, — выдавил я, ощущая приступ тошноты.
— Да понимаю я, — огрызнулась она. — Так, не дрейфь, справимся... Кажется, это здесь. А ну-ка...
Джин легонько подтолкнула меня, и я ощутил за спиной прохладную поверхность камня.
— На ногах устоишь? — спросила она.
Я кивнул, и, в опровержение своих слов, покачнулся, и потерял равновесие. Джин с проклятием подхватила меня, помогая снова встать, поглаживая по волосам.
— Ну, ну, потерпи немножко, — ласково пробормотала она. — Давай, ты уже большой мальчик... Вот так, постой... Понимаю, тебе бы хотелось присесть, но потом я тебя не подниму...
— Что... ты... — прохрипел я, и облизнул губы. — Что ты собираешься делать?
— Найти место, где смогу тебя выходить, — отозвалась она. — А теперь постой, и дай мне сделать, что нужно.
Я прислонился к стене, отчаянно надеясь, что на упаду еще раз. Джинни, с опаской оглянувшись на меня, быстро прошла чуть вперед, и, помедлив мгновение, повернула обратно, еще три шага, потом снова туда. В стене напротив нарисовалась деревянная дверь, украшенная растительным орнаментом. Джин удовлетворенно улыбнулась, и повернулась ко мне. Потом поморщилась, и решительно ткнула в мою сторону палочкой.
— Легатус! — приказала она. Вот это было зря... мое тело мигом сделалось в несколько раз легче, но попутно еще хуже закружилась голова, перед глазами все поплыло, и я рухнул вперед, едва успев подумать, что если бы не заклинание, мог бы и ее свалить своим весом...
Я пришел в себя, чувствуя, как нежная рука гладит мою ладонь, успокаивающе, и в то же время, словно прося очнуться. На губах отчетливо ощущался странный, но приятный привкус — какие-то ягоды, не то черника, не то малина, или что-то еще в том же духе... Я глубоко вздохнул, понимая, что чувствую себя гораздо лучше, и медленно открыл глаза.
Я лежал на небольшой узкой кушетке в восточном стиле, в просторной комнате, освещенной весело пылающим камином и несколькими свечами в тяжелых кованых канделябрах. Перед камином была растянута большая белая шкура с длинным мягким мехом, хотя я с трудом мог представить себе животное подходящих размеров и породы.
Возле меня на небольшом пуфике сидела Джинни, держа меня за руку, и смотрела с нежной улыбкой, от которой я успел отвыкнуть за прошедшие дни. "Я сплю?" — была первая мысль. Но очевидно, нет, — я слишком четко осознавал и себя, и окружающий мир — до мельчайших деталей. Приподнявшись, я оглядел оставшуюся часть комнаты. В изголовье кушетки — небольшой столик, уставленный пузырьками с зельями, часть из которых была пуста. А в углу — вот сюрприз! Настоящая кровать, со столбиками, поддерживающими поднятый полог из кремового материала с золотистыми нитями. Я не взялся бы судить о вкусе и стиле — все это выглядело естественным и уместным в этой странной комнате, а остальное не имело значения. Покрывало того же цвета было откинуто, словно приглашая прилечь... Я хмыкнул. Кажется, комната определенно приглашала переночевать именно здесь...
— Как ты?— голос Джинни вернул меня к реальности, и я, вздрогнув, обернулся к ней.
— Я в порядке. Спасибо, — отозвался я, полностью садясь. Тошнота полностью прошла, головокружение отступило, и даже некоторая пустота и слабость — последствия дневного голодания — совсем не ощущались, благодаря, видимо, укрепляющим зельям. Несколько откупоренных пузырьков на столике подтверждали мою догадку. Надо же, никогда бы не додумался добавить в укрепляющее зелье ягодный ароматизатор, однако привкус после него во рту был приятным. — Спасибо, что позаботилась обо мне, — сказал я, накрывая ее ладошку, все еще лежащую в моей руке, второй ладонью. Джинни смущенно опустила глаза.
— Да ничего... Все-таки в этом была моя вина...
— Никакой твоей вины ни в чем не было, — твердо возразил я. — Это я настоял на заклятии Веритас, помнишь? Ты просто сделала то, о чем я попросил. И я не жалею, несмотря ни на что, — добавил я, улыбнувшись. Джин ответила на улыбку, но быстро вновь посерьезнела.
— Знаешь, никогда не думала, что заклятие Веритас может вызвать такой эффект. Тебе было очень больно? — спросила она. Я пожал плечами.
— Круциатус куда больнее, уверяю, — ответил я, повторяя сказанную еще в коридоре фразу. — Веритас действует не только за счет боли, и даже не только за счет страха. Просто... Чувствуешь, что не можешь не ответить на вопрос, и не можешь солгать. Не знаю, как это описать...
На самом деле, описать я вряд ли затруднялся, но пугать девушку рассказом о впивающихся в сердце железных крючьях не хотелось. Она и так была достаточно расстроена. Джинни, слегка прищурившись, посмотрела на меня.
— Ты так говоришь, словно уже испытывал его на себе раньше. И Круциатус тоже. Кто тебя пытал? — спросила она.
— Меня не пытали, — фыркнул я с видом оскорбленного достоинства. — Просто, отец считал, что я должен знать на собственном опыте, с чем имею дело, когда обучал меня. — Джинни недоверчиво охнула, широко распахнув глаза, и я недоуменно поднял бровь. — Что? — спросил я.
— Твой отец накладывал на тебя Круцио? — спросила она таким тоном, словно ее подташнивало. — Да он просто псих в таком случае!
— Мой отец — исключительно здравомыслящий человек, — наставительным тоном возразил я. — Лучше получить представление о пыточном проклятии, когда ОН делает это вполсилы, чем столкнуться нежданно-негаданно, и в полную мощь. Так я хотя бы знаю, чего именно ждать. И если бы не та практика, я не думаю, что так спокойно перенес бы Веритас сегодня.
— Это называется "спокойно"? — фыркнула Джин. Я хмыкнул.
— Ну, я ведь не плакал, и не умолял тебя прекратить, верно? — сказал я. — А то, что случилось после, это уже несущественно. Так, остаточная реакция.
— То есть, это нормальная реакция на заклятие Веритас? Тебе надо было предупредить меня, — мягко упрекнула она. — Я испугалась...
— Ну... — Я замялся, но идти на попятный было поздно, да и хотелось во всем разобраться. — Вообще-то, это не совсем та реакция, которую я ожидал, — признался я без особой охоты. Джинни нахмурилась.
— То есть, такого не должно было быть? — переспросила она. Я вздохнул и смущенно потупился.
— Ну... нет. На самом деле, симптомы должны были быть гораздо слабее, и пройти через пару минут сами по себе, без всяких зелий.
— И почему тогда все получилось... Вот так? — встревожено спросила девушка. ЕЕ рука в моих напряглась, тонкие пальчики переплелись с моими, и я нежно погладил ее руку, пытаясь придать ей немного уверенности.
— Ну, точно не скажу, — осторожно заметил я. — Возможно, я стал более восприимчив к Черной Магии из-за своей Родовой Силы, но это кажется мне маловероятным. Все-таки, Малфои — не самый светлый род, мы веками практиковали Темные Искусства. Конечно, Родовая Магия против Черной не особенно эффективна, но и ослаблять мага не должна...
— Тогда что? — спросила Джинни, поеживаясь. Я немного подумал.
— Возможно, все дело в том, что заклятие было наложено моей собственной палочкой, — неохотно ответил я наконец. — Между магом и его палочкой всегда есть особая связь, и когда с ее же помощью на него накладываются черномагические чары... Это ослабляет. Наверное, так.
— Я думала, такая связь наоборот, должна защищать мага в какой-то степени, — недоверчиво покачала головой девушка. — Есть свидетельства, что когда магов пытали их же палочками, Круциатус получался не таким сильным, как если действовали чужими.
— Ну, это вполне понятно, — заметил я, пожимая плечами. — Трудно себе представить, чтобы кто-то добровольно подставился под Круциатус, и более того, ХОТЕЛ, чтобы на него наложили это заклятие. Любой маг инстинктивно сопротивляется пыткам, и поэтому палочка по мере возможности ослабляет действие чар. С Веритасом все не так, я подставился сам, сам вручил тебе палочку, и не сопротивлялся действию заклятия. Наоборот, мне нужно было убедить тебя, чтобы ты мне поверила.
— Я верю, — вздохнула Джинни, и снова успокаивающе погладила мою ладонь. — Но неужели нельзя было найти более безопасный способ? Например, выпить веритасерум?
— И где бы я его взял? — фыркнул я. — Весь зарегистрированный на строгом контроле Министерства, а глотать купленную неизвестно у кого отраву я не стану ни за какие коврижки.
— Я думала, что уж ты-то можешь сварить что угодно, — поддела меня девушка, лукаво ухмыльнувшись. Я ответил фирменным малфоевским взглядом.
— Естественно, — отозвался я с легким пренебрежительным смешком, от чего Джинни негромко захихикала. — Но веритасерум варится минимум три месяца, не говоря о том, что за половиной ингредиентов мне пришлось бы ехать домой. И варить его потом где-нибудь у себя в комнате под кроватью, — добавил я, хмыкнув. Хихикание стало явственнее. — Потому что Снейп, конечно, ко мне благосклонен, но даже он за такое по головке не погладит. А мои уши мне еще дороги. Как память. — Джин рассмеялась в открытую.
— Ладно, с зельем понятно, — кивнула она. — Но все равно, ведь есть же и другие способы.
— М? — я снова выгнул бровь. — И какие же, не просветишь? Может, у вас в Гриффиндоре где-нибудь завалялись парочка Думоотводов? Или, скажем, у кого-то из вас открылись врожденные способности к Легилименции?
— Нет, но, уверена, мы бы что-нибудь придумали, — возразила Джинни, смутившись.
— Не сомневаюсь, — фыркнул я. — Но для начала мне надо было хотя бы убедить вас согласиться меня выслушать. Бесполезно было соваться с объяснениями, не имея возможности доказать, что я говорю правду.
— Наверное, ты прав, — вздохнула она. — Хотя... Погоди, есть идея... Вот будь здесь Блейз, можно было бы проверить ее. При условии, что она... Хм, ну, я не знаю, но наверное... Ты не в курсе, она еще... эээ... девственница?
— А? — я чуть было чистым воздухом не подавился от такого вопроса. — Салазар-основатель, мне-то откуда знать? — выдавил я, откашлявшись и кое-как восстановив дыхание. — Я к ней под юбку не заглядывал, и свечку не держал.
— И она не делилась с тобой своими... хм, эээ... увлечениями?
— Ну, она встречалась с парнями, но до чего конкретно доходила, я не знаю, — отозвался я, пожимая плечами. — Мы говорили, конечно, о ее свиданиях, и увлечениях, но... Ну не знаю, не об этом. Вот ты стала бы рассказывать своим братьям о том, с кем и когда у тебя что-нибудь было?
— С ума сошел?! — фыркнула она. — Да они пришибли бы и меня и несчастного парня, если б я хоть закинулась, что у меня что-то с ним было. Рон вон до сих пор рычит, если на меня хоть кто-нибудь посмотрит. Как он Гарри в прошлом году не удушил на месте, не знаю. Хотя, в принципе, думаю, Гарри он бы принял. И то, все равно не до такой степени, — закончила она, покраснев и опустив глаза. А у меня вдруг загорелось любопытство — а было ли у нее что-нибудь с кем-то? С Поттером-то вряд ли, он утверждал, что дальше поцелуев не заходил. Но она встречалась и с другими парнями, а если вспомнить сцену, которую я застал в коридоре, когда выписался из Больничного Крыла после мнимой смерти отца... Я слабо отдавал себе отчет в том, что в значительной степени любопытство подогревала ревность.
— Ну вот, — кивнул я, тщательно давя в себе желание спросить напрямую. — Так что, сама понимаешь, Блейз мне не докладывала. Хотя я не стал бы вмешиваться, но все равно. Так о чем ты говорила?
— Ну, если предположить, что она... Что у нее ни с кем ничего не было... — Джинни немного смутилась, а я вдруг наоборот, успокоился. Ее смущение выдавало невинность. Я ободряюще кивнул.
— Ты что, предлагаешь подвергнуть ее медицинскому освидетельствованию? — хмыкнул я. — по-моему, это как-то... жестоко.
— А обвинять ее Мерлин знает в чем, да еще после смерти ее брата — не жестоко? — парировала девушка. — Мы уже достаточно дел натворили... Но я не предлагаю ее подвергать освидетельствованию. В Запретном Лесу полно единорогов. Можно попросить Хагрида помочь, и...
— А, ну да, — протянул я. — Единороги предпочитают женские руки...
— Не женские, а ДЕВИЧЬИ, — поправила Джин. — Я понимаю, УЗМС не твой любимый предмет, но все-таки, ты мог бы и полистать иногда учебник!
— Угу, — фыркнул я. — Знаешь, пальцы мне тоже дороги, не меньше ушей. Ты хоть видела этот учебник?
— Видела, представь себе, и даже читала, в отличие от кое-кого, — съехидничала Джинни. — Всего-то надо погладить книжку по корешку...
— М-м, ну-ну, — скривился я. — Моя все равно так и норовила захлопнуться и отожрать мне все, что только можно. Бракованная, наверное, попалась. Приходилось с боем открывать на нужной странице и кидаться "Петрификусом". Много так не начитаешь...
— Бедный пупсик, — съязвила она, скорчив жалостливую рожицу. Я притворно сверкнул глазами, рывком сдернув ее с ее пуфика и притягивая к себе, на край кушетки.
— Ну все, договорилась! — сообщил я, прижав ее к себе, и все еще не выпустив ее руку, так что она оказалась заведена ей за спину. — Я тебе еще за прошлый раз, помнится, не отомстил...
— Вот как? А кто меня в сугроб посадил? — возмутилась девушка, глядя мне в глаза без тени страха. Наши лица разделяло всего лишь несколько дюймов — так мало, что я чувствовал ее дыхание на своей коже.
— Сугроб не считается, ты кидалась в меня снежками,— возразил я, почему-то слегка охрипшим голосом. Мои ладони сами собой разжались, выпуская ее руку, и медленно легли ей на спину. Джинни едва заметно покачала головой.
— Думаешь? — выдохнула она.
— Уверен... — отозвался я, склоняясь к ней.
Вот теперь я готов был верить любовным романам. От одного лишь прикосновения к ее губам меня бросило в жар. Ее ладони легли мне на плечи, Джинни не отталкивала меня, и не замирала в моих руках безжизненной куклой. Ее нежные губы приоткрылись навстречу, и несмело шевельнулись в ответ, когда я окончательно накрыл ее рот своим. Мерлин, ее поцелуи оказались именно такими же сладкими, как я помнил, но воспоминания не шли ни в какое сравнение с реальностью!
Я снова осознал, что никогда не испытывал подобного. Скольких девушек я целовал до нее? Со сколькими переспал? Я с трудом мог припомнить их лица и имена. Почему же так вышло, что я до мельчайших подробностей помнил те два раза, когда целовался с Джинни? Почему я месяцами бредил одним лишь вкусом ее губ, мягкостью и шелковистой тяжестью длинных волос под пальцами, легким цветочным ароматом ее кожи?
