Тряхнув головой, я постарался отогнать мысли о слизеринцах и сосредоточиться на более важных вещах. Постояв на всякий случай еще пару минут, чтобы случайно не нагнать это странную парочку, я двинул следом — все-таки, кушать хотелось ощутимо, а ехать еще часа три-четыре, потом распределение... В общем, до банкета далеко. Перебравшись в первый вагон, я зашагал по коридору.
Да-а-а уж, расчет мой оказался в корне неверным. Нагнать-то я их не нагнал, вот только не учел такой простой вещи, что раз они как старосты патрулируют коридор, то дальше первого вагона уйти все равно не смогут — а значит, повернут обратно. Ну да, так и есть, опять Пэнси впереди, а Малфой тащится сзади с таким видом, словно его притащили на Историю Магии и напоили бодрящим зельем. И рад бы заснуть, да не получится.
— Опять ты, Поттер! — злобно прошипела Паркинсон, приближаясь ко мне. В ее руке мелькнула палочка, а лицо сморщилось от усердия — невербальные заклятия даются Пэнси тяжеловато, но все-таки кое-как получаются. Я еле успел вытащить свою палочку — сосредоточиться и отразить ее заклятие невербально времени уже не хватало, я выкрикнул: "Протего!" — и сиреневатый луч, срикошетив от меня, понесся неожиданно прямо в лицо Малфою. И тут я имел возможность наглядно убедиться в том, что годы тренировок в квиддиче не проходят даром ни для кого. Малфой, может быть, и уступал мне как ловец, но реакция у него была отменная, — Драко опередил луч заклятия на долю секунды, изящным движением уйдя в сторону. В следующий момент его палочка уже была у него в руках — и направлена на Пэнси. Ох, что-то сейчас будет! Да они же еще и старосты, плюс ко всему...
— Экспеллиармус, — спокойно проговорил Малфой, и небрежно поймал вылетевшую из рук у Паркинсон палочку. — Вечером заберешь у Снейпа. До тех пор ты отстранена от обязанностей старосты. Марш в купе, и пришли мне в помощь Блейз. Учти, я поговорю с деканом на тему того, чтобы совсем снять тебя с поста, раз ты не умеешь держать себя в руках, Пэнси.
— Но... Но... Но Драко, милый... — залепетала Паркинсон, и тут, чуть ли не в первый раз за все время я увидел, как Ледяному Принцу изменяет сдержанность. Серые глаза Малфоя буквально метали молнии от бешенства.
— Пошла вон, Паркинсон! — рявкнул он так, что из ближайших купе с удивлением высунулись их пассажиры. — И чтоб я тебя не видел до тех пор, пока в Хогвартс не войдем! — Пэнси, испуганно пискнув, подхватила полы мантии, и опрометью бросилась вон из вагона, промчавшись мимо меня с такой скоростью, что чуть не размазала по стенке. Малфой смотрел ей в след со смешанным выражением презрения и отвращения на лице. Однако стоило ей скрыться, как он вздохнул с облегчением, и спрятал ее палочку во внутренний карман мантии, еще раз содрогнувшись напоследок от отвращения. Не знаю почему, но в тот момент я ощутил странную неловкость. И в самом деле, этот новый Малфой, не придирающийся ко мне, вступающийся за меня, был для меня загадкой. Как себя с ним вести? Теряясь от смущения, я все-таки постарался найти в себе силы хоть что-нибудь сказать.
— Ээээ... Ну, наверное, спасибо, — неуверенно пробормотал я, глядя на снова спокойного как удав Малфоя. Тот тихонько фыркнул, и кивнул.
— Не за что, Поттер. В конце концов, пресекать беспорядки в коридоре — моя обязанность. Тем более, когда их устраивает Паркинсон.
— А я думал, вы с ней... Ну, в смысле, что вы дружите...
— А ты бы дружил с девкой, которая готова напоить тебя приворотным зельем, лишь бы ты хоть раз ее поимел? — неожиданно грубо бросил он, и по его лицу снова пробежала гримаса отвращения. — И вообще, посторонись, Поттер, мне еще полчаса эти долбаные коридоры патрулировать!
Протиснувшись мимо меня, Малфой быстрым шагом миновал остаток коридора и скрылся в тамбуре, а я еще пару минут не мог выйти из ступора. Паркинсон опоила приворотным зельем Малфоя, чтобы переспать с ним? Учитывая, что Драко семнадцать лет, и в этом возрасте любой нормальный парень готов трахать все что движется? Хмм... ну может, у Малфоев просто не бывает периода буйства юношеских гормонов, и ему фиолетово на девушек? Или просто ему фиолетово на девушек... Или он просто счел ее настолько непривлекательной что даже гормоны не помогли делу? Н-да-а... Нет, не то, чтобы я сам считал Паркинсон привлекательной, но есть же парни, которым нравится такой тип девушек. Она просто не в моем вкусе. Я усмехнулся. Видимо, не во вкусе Малфоя тоже. А кто, интересно, в его вкусе?
От этой мысли я помрачнел. Пэнси Паркинсон всегда крутилась возле Драко Малфоя, как хвостик, это все знали. Но кого еще и слизеринских девчонок частенько видели в его обществе? Правильно, Гарри, — Блейз Забини. И сейчас он тоже о ней вспоминал. Почему-то от мысли об этом мне стало больно. Какие у них отношения? И где, кстати, гарантия, что Малфой так бесился из-за того, что Пэнси ему отвратительна, а не из-за того, что из-за ее штучек с приворотом он был вынужден изменить Блейз? ("Я бы не изменил!" — горячо подумал я, и тут же устыдился. Приворот есть приворот, и раз уж тебя им опоили, никуда не денешься, так что Малфой не так уж виноват.)
Воображение тут же услужливо нарисовало фривольную картинку — полутемная спальня (похожая на отдельную, как старосты, спальню Рона в Гриффиндорской башне. Или нет, спальня Малфоя, определенно, не могла быть такой захламлено-неаккуратной, как у моего лучшего друга... Ладно, тогда как спальня Гермионы — вот кому не откажешь в педантичной аккуратности!)... В общем, полутемная спальня, на широкой кровати, освещенной светом луны, падающем из окошка, сплетаются в объятьях два тела... Скрип двери, вскрик, и застывшая на пороге рыжеволосая девушка. В зеленых глазах слезы, на лице неверие, боль от предательства... Бледное в лунном свете лицо Малфоя, на нем удивление, непонимание — а в глазах еще не рассеявшийся дурман, и жадные руки Пэнси снова притягивают его голову к себе, вовлекая в новый поцелуй... И Драко не может сопротивляться силе приворотного зелья...
Поезд вдруг тряхнуло на повороте, и я, потеряв равновесие, вынужден был схватиться за стену, чтобы не упасть. Тряхнув головой, чтобы избавиться от плодов своего расшалившегося воображения (гормоны, моя прелес-сть, гормоны), я решительно двинулся вперед, намереваясь все-таки купить чего-нибудь перекусить.
— Гарри, все в порядке? — спросила Гермиона, когда я вернулся в наше купе. Джинни и Дином уже не было, и Рон с Гермионой сидели друг против друга, о чем-то болтая. — Ходит слух, что на тебя пытались наехать Малфой и Паркинсон. Ты цел?
— Да, все отлично. Знаете, что странно... Малфой на меня не наезжал. Наоборот, он заткнул рот Паркинсон, когда он пыталась на меня наорать в коридоре. А потом вообще обезоружил ее, когда во второй раз она пыталась меня проклясть. Ну, правда, ее проклятие чуть не попало в него, так что, наверное, он все-таки больше поэтому разозлился... — сам не знаю почему, но мне совсем не хотелось рассказывать друзьям о том, что сказал перед уходом Малфой, так что я быстро пересказал основные подробности наших двух встреч. У Гермионы снова появилось на лице ее "всезнайское" выражение, и я в очередной раз поразился. Ну хорошо, она, конечно, много читает и знает, но о МАЛФОЕ-то ей что может быть такого известно? Может, уже идут слухи о привороте?
— Ну, Гарри, а тебе не приходило в голову, что Малфой мог просто... вырасти? — спросила она. — Ну, перерасти свою детскую вражду и обиду на тебя. Во-первых, ты сам помнишь, в прошлом году ходили слухи, что он отверг сторону Волдеморта. А во-вторых... Семнадцатилетие. Он родился летом, если не ошибаюсь? Значит, семнадцать ему уже есть.
— И фто такофо? — фыркнул Рон, засунув в рот половину шоколадной лягушки, одной из тех, что я принес. — Мам ффем тут по фемнаффать, — он проглотил большую часть, и речь снова стала членораздельной, — Я говорю, нам всем по семнадцать, но мы что-то не воспылали любовью к Слизеринцам.
— Ну... — Гермиона явно замялась, и вдруг выдала: — Понимаешь, это из-за того, что он чистокровный маг!
— Гермиона!!! — ахнул я. — Не верю, что ты это сказала! При чем тут чистокровность?
— Ну... — она слегка покраснела. — Нестандартная магия. В общем... Понимаешь когда я этим летом писала реферат по Чарам, я наткнулась на одну книгу... В ней собраны труды разных ученых, исследования и прочие. Она очень древняя, и большая часть трудов написана самой Ровеной Рейвенкло. Но есть одна часть за авторством Салазара Слизерина.
— И ты ее читала? — возмутился Рон. — Да там же наверняка одна черная магия!
— Рон, ну когда ты повзрослеешь наконец! Слизерин не был Темным Лордом, и вообще, то, что он занимался темной магией, не значит, что она была единственной сферой его интересов! На самом деле, если сравнить его с Волдемортом, Слизерин ничего такого не сделал...
— Ну да, конечно, — продолжал возмущаться он. — Он всего лишь поселил в замке жуткое ядовитое чудище, к тому же убивающее одним взглядом, чтобы перебить маглорожденных, — подумаешь, большое дело! Ни капельки не темная магия — может, Уход за Магическими Существами?! Может, он как Хагрид — просто пожалел бедную змейку?
— Да ты выслушаешь меня или нет! — вспылила Гермиона. — Я не оправдываю Слизерина, я просто говорю, что ему не откажешь в уме, и потом, разве врага не надо знать в лицо? И кстати, эти его статьи написаны в тот период, когда он еще не покинул школу, и был другом Гриффиндора и остальных. Он был тогда очень талантливым ученым, и нельзя пренебрегать его работами только потому, что впоследствии он...
— Ладно, суть мы поняли, — перебил ее я, так как эта дискуссия стала меня утомлять. — При чем здесь Малфой и его чистокровность?
— Ну... в общем, статьи древние, и язык довольно витиеватый... — смущенно сказала Гермиона, — но я поняла примерно так: у древних родов, чьи представители из поколения в поколение жили в одном и том же месте, иногда проявляется некая... родовая магия. В месте, где она наиболее сильна — думаю, в доме семейства, — маг из этого рода практически всесилен. Не знаю, насколько это так, но есть и другие эффекты. Эта магия поддерживает членов семьи, хранит, питает силой, защищает... и полный контроль, или хотя бы какую-то приобщенность к ней маг обретает в семнадцать лет. Вроде бы, именно поэтому этот возраст и считается у волшебников совершеннолетием. Вот я и думаю, если Малфой обрел эту самую магию, то может... Ну, может он осознал, что... Что ваша вражда — это детская глупость? Тем более, если он, и правда, отверг сторону Волдеморта.
— Ой, говори что хочешь, Гермиона, я в жизни не поверю, что хорек вдруг стал белым и пушистым, особенно после того, как мы засадили в Азкабан его папашу! — скривился Рон, закидывая в рот сразу горсть драже Берти Боттс. — А если он обрел какую-то там глупую родовую магию, для нас это может значить только одно — больше проблем! И кстати, раз уж на то пошло, я тоже чистокровный! Почему я не обрел никакую "родовую магию" в таком случае? — спросил он. Гермиона виновато поглядела на него.
— Потому что ты не наследник рода, Рон, — объяснила она. — Я спрашивала у Билла летом, и он подтвердил, что после семнадцатилетия ощутил, как его силы выросли, а дома он чувствовал постоянную ответственность за семейное благополучие. Поэтому и нанялся на работу в Гринготтс почти сразу, как окончил школу — чтобы помогать родителям.
— Да? Вот как? — с деланным равнодушием проговорил Рон, отворачиваясь к окну. Лицо его стало холодным и замкнутым, и он даже потерял интерес к сладостям. Откусив кусок тыквенного печенья, я открыл пакетик с соком, и тоже задумался, не прекращая жевать.
— Говоришь, это могут только чистокровные? — спросил я у Гермионы. Интересно, может ли она дать ответ на вопрос, который мучит меня с самого моего дня рождения?
— Ну вроде того, — согласилась Гермиона и посмотрела на меня с подозрением. — А что, ты тоже... что-то получил в день рождения? В смысле, какую-то магию? — в ее глазах не было и тени зависти, только бешеный энтузиазм. Я смущенно пожал плечами.
— Ну... не то, чтобы магию... Просто я многое осмыслил и понял... Но да, да Гермиона, я чувствовал какие-то магические волны, в свой день рождения. Правда, я тогда отнес это на счет эйфории по поводу того, что мне теперь можно колдовать, когда вздумается.
— Я так не думаю, — отозвалась она. — Я помню утро твоего дня рождения, и твою эйфорию... А тебе тогда не показалось, что все твои заклятия получались... ну я не знаю, чуточку более сильными и более точными, чем обычно? — Я помолчал, и бросил взгляд на Рона. Тот по-прежнему смотрел в окно с отсутствующим видом. Я вздохнул, и решился. Конечно, мне не хотелось ранить его чувства, но узнать правду казалось более важным делом.
— Да, показалось,— сказал я Гермионе. Она буквально просияла.
— Но Гарри, это же замечательно! Это наследие! — пришла в восторг моя лучшая подруга. — Правда, это может быть лишь отголосок — Все-таки, Нора это дом семейств Уизли, а не твоего. Но они друзья, поэтому ты получил хоть что-то. Вот будь ты на вражеской территории, у Малфоев, например, тогда семнадцатилетие тебя бы только ослабило. Но теперь, если ты обрел силу своего рода...
— Да как он мог обрести силу рода, если он полукровка! — неожиданно почти выкрикнул Рон, поворачиваясь к нам. — Ты сама сказала, дело в чистокровности!
— Ну... Понимаешь, Рон... — Гермиона замялась. — Слизерин не очень вдавался в подробности, так что я не знаю, возможно ли это... Но в конце концов, в том, что касается Гарри, ничего и никогда не бывает по-обычному, не так ли?
— Угу, — мрачно откликнулся тот, снова уставившись в окно. Я, закусив губу, отложил в сторону печенье — есть совсем расхотелось. Неужели опять, как на четвертом курсе, Рон обиделся на меня за то, о чем я не просил?
— Рон? — осторожно позвал я, но тот только посмотрел на часы и встал на ноги, выбираясь из-за столика.
— Нам пора патрулировать коридоры, — бросил он, вытаскивая из внутреннего кармана мантии палочку. Гермиона вздохнула, виновато посмотрела на меня, сочувствующе погладила по плечу, и поспешила вслед за Роном.
Оставшись один, я забрался в угол сиденья, ближе к окну, и стал смотреть на проносящиеся мимо деревья. Было грустно и тоскливо. Ну неужели Рон не может преодолеть свою обиду? Ведь смог же я пережить, что его, а не меня назначили старостой факультета! А он? На четвертом курсе чуть не полгода дулся, что его не взяли на Турнир Трех Волшебников, в прошлом году почти перестал разговаривать со мной и Гермионой из-за того, что его не допустили в класс продвинутого зельеварения... Несколько месяцев дулся, и все рычал на нас, что мы, дескать, подлизываемся к Снейпу — хотя на самом деле курс набирали по результатам СОВ, к которым Мастер Зелий не имел никакого отношения. Как только хватило сил потом помириться... Все равно, вплоть до самого лета в отношениях между нами тремя был какой-то холодок, который рассеялся только с моим приездом в Нору незадолго до семнадцатилетия. А может, этому способствовал мой скоротечный роман с Джинни, который как раз начался в конце прошлого семестра? Рон тогда сразу оттаял...
