Неладное я заподозрил, когда понял, что мне почему-то все труднее сосредоточиться на разговоре. Нить его начинала ускользать от меня, и я осознал, что еще немного, и я начну постыдно клевать носом. Почти машинально я наложил невербальные сканирующие чары на свою тарелку и на бокал, но ничего не обнаружил. Попытавшись убедить себя, что это просто паранойя, я усилием воли стряхнул с себя сонливость — и почти случайно наткнулся взглядом а расфокусированный, почти невменяемый взгляд Блейз. Та словно вообще уже спала с открытыми глазами. Сомнения улетучились. Открыв рот от шока, я удивленно посмотрел на отца. Его взгляд, в отличие от взгляда сестренки, был ясным и цепким, он смотрел на меня внимательно и выжидающе, точно зная, что я уже почти во власти дурмана. "Так вот что он задумал! Понял, что уговоры не помогут, и..." — мысли ворочались в голове медленно и неохотно. Кажется, я пытался еще что-то сказать, но у меня не очень-то получалось. Потом сознание окончательно затуманилось — и отключилось.
Я помнил лишь смутный, тревожный сон перед пробуждением — но что же мне снилось? Почему-то это казалось важным. Что-то в нем было... Мне помнились тревожные крики, какая-то беготня — но в чем было дело, я пока не мог сообразить. Холод, одиночество, отчаяние — странные, чужие чувства, и в то же время близкие и родные. Гарри? Он чувствует себя... покинутым? Я напрягся. Взволнованные голоса-воспоминания из сна звучали в памяти все отчетливее... и вдруг, словно набатный колокол — крик Гермионы Грейнджер в голове. В голосе девушки проскальзывали панические нотки, каких я не слышал в нем даже в ту ночь, в Зале Наград, во время сражения с оборотнями. "Рон! Рон! Скорее, беги к камину! Зови Дамблдора, мадам Помфри, Снейпа — кого угодно! Нам нужна помощь! Гарри... Кажется, Гарри не дышит!"
Распахнув глаза, я резко сел на постели, чуть не свалившись со своей больничной койки. В голове прояснилось, и мне показалось, что я чуть ли не физически ощущаю, как кусочки мозаики становятся на свои места. Чертова мыслесвязь — вот что удерживало Поттера от шага "за грань"! И как только она оказалась ослаблена расстоянием — он... Черт, но почему именно связь со мной оказалась так важна!? Я не самый важный для него человек! Есть же Блейз, и Грейнджер с Уизли, и... я тяжело вздохнул, понимая, что отпираться — пусть и всего лишь перед самим собой — глупо. Никто из них не был ментально связан с "Золотым Мальчиком" — только я. Если поразмыслить, в этом была своя логика. Помимо меня, Гарри был связан еще и с Волдемортом, пусть и не совсем так же. Что если именно эта связь — причина его состояния, а вовсе не "магическое переутомление", о котором толковали целители? В конце концов, переутомление и перенапряжение сил после битвы было у всех, недаром крестному приходилось ежедневно варить по несколько котлов своего нового зелья. Что если причина долгого сна Поттера была в том, что ментальная связь с Лордом тянула его за собой, следом за Волдемортом, в небытие? Получается, что вторая связь — со мной — как раз и была тем, что держало его здесь. Одна связь уравновешивала другую! Но теперь расстояние ослабило мое влияние — значит, баланс нарушился!
— "О, нет. Нет-нет-нет-нет! Поттер, не смей!" — в панике подумал я направляя мысль к крохотному комочку эмоций в голове — тому, который обозначал Гарри. Я не очень рассчитывал на то, что мои слова дойдут до гриффиндорца, но прекрасно знал, что сильные чувства и эмоции могут усилить связь даже на расстоянии. Пока я не найду способ вернуться, нужно попробовать хоть так... — "Поттер, ни дна тебе на покрышки, только попробуй умереть, я с тебя лично шкуру спущу! Не смей, слышишь!? Держись! Слышишь, Гарри, держись! Клянусь, я не брошу тебя! Я вернусь — я в лепешку расшибусь, но вернусь! Только не смей умирать!" — облизнув губы, я зашарил взглядом по палате, надеясь, вопреки очевидности, обнаружить тут хоть какую-нибудь одежду — но увы, не нашел ничего. Моей палочки тоже не было видно. К черту, она мне и не нужна, — зло подумал я. Во мне разрасталась холодная, истинно Малфоевская ярость. Понятно, что отец хотел как лучше, но... Так просто я это не оставлю! Ладно, с этим потом — сейчас надо сообразить, как выбраться отсюда и вернуться в Англию. Скандалить и пытаться сделать это официально, скорее всего, бесполезно. Не стоит и пытаться. Родители не стали бы одурманивать меня и тащить сюда силой, чтобы теперь дать себя уговорить. Значит — остается побег.
Спустив ноги с кровати, я зашарил по полу, в поисках хоть какой-то обуви. Наконец мне удалось нащупать что-то вроде шлепанец, вроде таких, какие бывают в отелях. Подошва едва плотнее пары слоев ткани, сверху — тоненькая махровая перемычка. Мда, самое то для прогулки по улицам в начале мая. Хотя, в январе было бы куда хуже... Ладно, как только выберусь из палаты, трансфигурирую их во что-нибудь более подходящее.
Очевидно, моего пробуждения сейчас никто не ожидал — иначе в палате при мне обнаружилась бы хотя бы сиделка. А куда скорее — мама, а то и отец. Ну да, Родовая Магия, наверняка, помогла мне преодолеть действие дурмана раньше, чем предполагалось. Я раздраженно фыркнул. Ну что ей стоило совсем свести его на нет, сразу!? Рыкнув со злости, я взял себя в руки. Что толку сожалеть о том, чего не случилось? Пора делать ноги.
Аппарировать не стоило и пытаться — в любой уважающей себя больнице должен лежать антиаппарационный барьер. Для проверки я попытался сосредоточиться — и мгновенно ощутил знакомое покалывание, точно такое же, как в Хогвартсе. Что ж, значит, сначала придется выбраться из клиники. Хорошо бы забинтовать хоть как-то руки, но без обезболивающей мази бинт будет причинять неимоверную боль. С открытыми ранами тоже не ахти как здорово, но пока я не тревожу их, болит не так сильно.
Стараясь не касаться ничего обожженными руками, я кое-как открыл дверь, и выглянул. Передо мной был длинный, тускло освещенный белый коридор со множеством дверей. В конце его горел яркий свет — очевидно, там находился пост дежурного врача. Что-то мне подсказывало, что именно там же находился и выход. Я скрипнул зубами: там мне, похоже, не пройти. Придется поискать что-нибудь вроде черного хода.
Другой конец коридора окончился тупиком и окном, выходящим на улицы ночного города. Судя по всему, это был Париж — хотя никаких особенно узнаваемых достопримечательностей отсюда не было видно. Я находился на третьем этаже — высоковато, чтобы прыгать без метлы. Значит, надо будет отыскать путь вниз в обход персонала. Вот когда я пожалел, что у меня нет мантии-невидимки Поттера. Может, использовать дезиллюминационные чары? Я в них не ас, вообще-то, но если постараться, то наложить смогу. Днем этот фокус точно не пройдет — но ночью, когда народу в коридорах немного, а свет приглушен — можно попытаться.
Молодая и довольно симпатичная колдоведьма, сидящая за столом на посту дежурной, была всецело поглощена чтением какой-то книжонки в розовой обложке с изображением обнявшейся парочки в старинных одеждах. Я едва сдержал смешок. И что только все женское население Магического Мира находит в этих слащавых любовных романчиках — всех на один манер? Да и не только Магического, вообще-то. Судя по тому, что я видел в магловских книжных магазинах прошлым летом, их прилавки тоже завалены подобной ерундой. А впрочем, сейчас это увлечение было мне только на руку. Дежурная была так поглощена чтением, что не расслышала моих тихих шагов и не заметила моей фигуры, сливающейся по цвету с больничными стенами. Благословляя про себя мягкие больничные шлепанцы, так разочаровавшие меня поначалу, я проскользнул мимо поста. Сразу за ним коридор расширялся, переходя в небольшой холл. Двустворчатые двери на лестничную клетку от поста было не видно, и к счастью, они не запирались. Рядом с ними был вход в лифт — хотя какой смысл иметь лифт в здании, где всего три этажа, я не понимал. Хотя с другой стороны, это же клиника — наверняка здесь полно больных, которым трудно подниматься по лестницам. Вот и сейчас, например, он явно работал. Все-таки, жизнь в любой больнице не замирает по ночам.
Как бы там ни было, сам я лифтом воспользоваться не рискнул. По лестнице у меня было куда больше шансов проскользнуть незамеченным. Я быстро прошмыгнул в двери — и вовремя! Лифт щелкнул, останавливаясь на этом же этаже, и я услышал, как его створки раскрылись, и в холл вышло несколько человек. Я собирался быстренько сбежать, чтобы не попасться, но тут в окошке двери мелькнули светлые волосы отца, а потом и матери, и я замер на месте. Понимая, что могу поплатиться за свое любопытство, я, тем не менее, вернулся к двери и прислушался.
— Случай очень серьезный, леди Малфой, — сказал приземистый лысоватый человек в белом халате. Наверняка, кто-то из нанятых родителями целителей. Он говорил по-английски, хоть и с легким испанским акцентом. Очевидно, но обращался именно к Нарциссе потому, что Чары Кажущейся Смерти все еще действовали на отца, и его считали в лучшем случае нашим дальним родственником. Я навострил уши, надеясь, что меня не заметят. — Первое обследование дало очень мало. Что-то мешает заживлению ожогов, даже естественным путем. У магов регенерация происходит быстрее, но тут она даже не началась. Его раны свежие, будто только что получены.
— Все это мы знали и без вас, — раздраженно фыркнул Люциус. — Леди Малфой привезла вам своего сына с тем, чтобы вы нашли способ вылечить его — а не рассказывали нам то же самое, что и эти бездарные шарлатаны из Святого Мунго!
— При всем уважении, мистер Малфой, — оскорблено фыркнул целитель, — вы требуете слишком много в чересчур короткий срок. Раны от древних артефактов — вещь малоизученная, и боюсь, традиционные способы лечения тут неприменимы. Хорошо бы иметь возможность изучить не только раны, но и предмет, который их нанес.
— Я уже говорил, это невозможно, — отрезал отец. — Артефакт слишком ценен, и его хозяин слишком дорожит им. Впрочем, я уверен, вы и так сделаете все, чтобы оправдать свою репутацию. Такой профессионал как вы не может зависеть от мелких деталей.
— Я не назвал бы их мелкими... — возразил целитель.
С меня было достаточно. Интриги отца ни к чему не привели — как я и подозревал, здешние целители оказались не удачливее английских. Теперь, убедившись в этом, я должен побеспокоиться о том, чтобы выбраться отсюда. Сделав шаг назад, я чуть не оступился, но все-таки сохранил равновесие. Времени у меня в обрез, да и боль в руках понемногу усиливалась — то утихая, и становясь привычной, то снова расцветая огненной вспышкой при неосторожном движении.
Сбежав вниз на два этажа, я заглянул в окошко нижней двери, чтобы оценить обстановку. Здесь, по-видимому, располагался приемный покой. Коридоры были ярко освещены, и людей тут было не в пример больше, чем наверху. И целители и пациенты — кажется, спать здесь вовсе не собирались. Конечно, если смотреть объективно, народу было меньше, чем, например, в Мунго в дневные часы. И все-таки, даже этого довольно, чтобы не оставить мне надежды проскользнуть незамеченным. С другой стороны, чтобы спрятаться, вовсе не обязательно быть невидимкой...
В моей голове быстро возник и сложился план. Довольно рискованный, приходилось признать — но не то чтобы неосуществимый. К тому же, времени придумывать план получше, у меня не было. Добравшись до первой же пустующей комнатки — кажется, это было что-то вроде лаборантской, — я наскоро занялся своим внешним видом, сдавленно шипя сквозь зубы от боли в руках. Да уж, даже если о ней забыть, все равно, трансфигурация второпях — явно не моя стихия. Пижама усилий потребовала немного — я всего лишь переделал пижамные штаны в подобие обыкновенных темных брюк, а куртку — в простую рубашку. С обувью было хуже, но мне все-таки удалось соорудить из больничных тапок подобие невзрачных ботинок на тонкой подошве. Видок у новой обуви был тот еще, и в обычных обстоятельствах я бы скорее с соплохвостом побратался, чем надел нечто подобное — но выбирать не приходилось. Это лучше, чем разгуливать по улице босиком. Если я еще доберусь до этой самой улицы. Для этого нужно пройти мимо здешней приемной, а это сложнее, чем кажется...
На первый взгляд удача снова улыбнулась мне — на вешалке возле двери лаборантской обнаружился белый форменный халат с целительской эмблемой на груди. В первый момент это показалось идеальной маскировкой. Хотя... Не лучший выход, вообще-то, — прикидываться частью персонала, засомневался я, застегивая пуговицы. Судя по всему, клиника была небольшой, так что, скорее всего, служащие друг друга знали.
Я быстро убедился в справедливости своих сомнений. По косым взглядам первой же встреченной пары медсестер, сплетничавших в одном из коридоров, было более чем понятно, что этот вариант никуда не годится. На их лицах чересчур явно было написано подозрение. Правда, на мое счастье, девчонки слишком увлеклись беседой, чтобы прерываться ради подозрительного парня, который вообще-то все-таки мог быть просто незнакомым новичком, или помощником одного из приглашенных консультантов. Мда, со следующим встреченным целителям мне может так не повезти. Однако я слишком торопился, чтобы снова задерживаться. Родители наверняка обнаружили уже мою пропажу, значит надо спешить вдвойне.
Отбросив осторожность, я заспешил по коридору к приемной, и, отвернув лицо от сидящей за стойкой привет-ведьмы, почти побежал к двери. Я почти физически ощущал ее удивленный взгляд, устремленный мне в спину, но, к счастью, она меня не окликнула. В приемном покое, на стульях, сидели какие-то люди — но были ли это пациенты, дожидающиеся приема, или просто обеспокоенные родственники, я не интересовался. Только бы успеть, только бы успеть, твердил я про себя. За дверями клиники — ну, может быть, в паре метров, — антиаппарационный барьер должен закончиться. А дальше...
Аппарировать на дальнее расстояние, особенно без палочки — занятие довольно экстремальное. Даже при поддержке Родовой Магии, риск расщепиться возрастает в десятки раз. Особенно если при этом пересекать соленую воду. Так что перенестись сразу в Хогсмид, или хотя бы в Лондон, я не мог. Значит, оставался только замок тетушки Анабель. Наверняка мать уже успела предупредить тетку об их плане, но сейчас ночь, та, скорее всего, спит. И уж точно не ждет моего появления — по всем расчетам мне еще пока полагалось видеть десятый сон в своей палате. Что ж, я опережаю родителей — пусть и всего лишь на несколько секунд. Невеликое преимущество, но все же. У меня есть доступ в замок, охранные чары настроены так, чтобы пропускать меня. Я аппарирую в замок, проскользну к камину и перемещусь домой быстрее, чем меня успеют заметить.
Меня окликнули, когда я был уже возле самой двери клиники. Я стиснул зубы и замер, только чуть повернув голову назад.
— Вы здесь новенький, юноша? Откуда вы взялись, что-то я не помню, чтобы мы принимали сегодня кого-нибудь на работу?
Ко мне приближался один из целителей, человек средних лет, судя по голосу, — и, очевидно, прекрасно знающий, о чем говорит. Пытаться обмануть его бесполезно, а время стремительно утекает.
