— Не могу, — отозвался я, сглатывая.
— Мммм.... — разочарованно протянула она. — Ну что ж... Можешь спросить любую семикурсницу. Мы, знаешь ли, обычно спим в одной общей спальне. И трудно не заметить, что кроватка Блейз частенько пустует... А утром она появляется из комнаты Драко, как ни в чем не бывало. И это могу видеть все. Сказочка про брата и сестру очень удобна, не думаешь? Однако не стоит забывать, что родство у них если и есть, то о-о-очень дальнее... А молодой парень в семнадцать лет вряд ли может провести целую ночь в одной комнате с привлекательной девушкой и не воспользоваться этим... Особенно такой ловелас как Драко Малфой...
— Я... Я тебе не верю! — выдавил я, чувствуя, как меня охватывает нервная дрожь. В ее словах не было ни грамма правды! Не могло быть! И все-таки... в них было какое-то зерно здравого смысла, логики. Правды...
Я затряс головой, отступая от нее, и на сей раз она не последовала за мной, только тихо засмеялась... А я, к бесконечному стыду своей гриффиндорской гордости, развернулся, и бросился прочь во весь дух, почти не разбирая дороги. Куда я бежал я почти не понимал, лишь бы подальше от нее, и от тех жутких слов, которые она говорила...
Ноги сами принесли меня в Гриффиндорскую башню. Влетев в пустую гостиную, я рухнул в кресло, весь дрожа, и попытался успокоиться. Так. И чего я так разволновался? Предупреждал меня Малфой, что у Гринграсс на меня виды? Предупреждал. Может девушка — да не простая, а слизеринка! — из ревности порочить удачливую соперницу? Вполне. Как проверить ее слова? Спросить слизеринцев — не выход. Во-первых, Дафна сама это предложила, а она не стала бы делать этого, не будучи уверена в успехе. Во-вторых, вообще, как можно верить слизеринцам, что бы они ни ответили?
Я в отчаянии сжал руками ноющую голову, в ужасе понимая, что все равно не смогу успокоиться, пока не удостоверюсь, окончательно и бесповоротно, что россказни Дафны — вымысел. А значит, нужно придумать, как получить доказательства.
Итак. Что мы имеем? Во-первых, попасть в спальню слизеринского старосты можно только через факультетскую гостиную. Пароля я не знаю. Можно, конечно, пойти туда в мантии-невидимке, и наудачу попробовать что-нибудь вроде "чистая кровь" или "честь Слизерина", но это настолько ненадежный вариант, что лучше его отложить на самый крайний случай, если больше ничего не придет в голову. Ждать, пока кто-нибудь из Слизеринцев войдет или выйдет из гостиной — тоже не выход. Кто будет шататься по замку в два часа ночи, перед каникулами? Дураков мало...
Может, воспользоваться мысленной связью? Но в голове царил полнейший сумбур, и как я ни старался, у меня не получалось сосредоточиться на том, чтобы дотянуться до Драко. Стоило мне подумать о нем, как воображение услужливо подсовывало картинки его в обнимку с Блейз, или того, как они целуются, как тогда, на уроке Снейпа... Она ведь говорила, что он классно целуется, правда, утверждала, что это было лишь однажды... Лгала?
Я осмотрелся, скорее просто для того, чтобы хоть чем-то отвлечь перегруженный мозг, и взгляд упал на столик, где громоздились книги и свитки пергамента. Кто это, интересно, сегодня еще и заниматься надумал? Если только Гермиона... Хотя, возможно, кому-нибудь просто назначили штрафное сочинение? Мой взгляд лениво скользнул по пергаментам, задержался... и тут меня осенило!
Ну как я сразу не подумал? Карта Мародеров! Дафна утверждала, что Блейз ночует у Драко? Отлично! Я прекрасно знаю, где расположена его комната — видел на Карте не раз, и даже успел составить себе приблизительное мнение о том, как и что расположено внутри. Вот сейчас и проверим... Если Блейз там — тогда... додумывать, что будет тогда, было слишком больно.
Я вскочил, собираясь подняться в спальню и вытащить Карту из сумки, но тут вспомнил, что доставал ее недавно, и понятия не имею, куда положил потом. Чертыхнувшись, я вытащил палочку.
— Акцио, Карта Мародеров! — приказал я, и упал обратно в кресло. Какое-то время казалось, что ничего не происходило, но я знал, что заклинание сработало, — те времена, когда у меня были трудности с манящими чарами, давно и, надеюсь, безвозвратно прошли. Наконец послышалось шуршание, и свернутый в несколько раз лист пергамента упал мне в руки. Я вздохнул и прикоснулся к нему палочкой. — Торжественно клянусь... — начал я, и вдруг слова комом застряли у меня в горле.
Что же получается, я совсем не доверяю своему другу? Тому, кто несколько раз спас мне жизнь? Кто общался со мной, помогал, поддерживал — ничего не требуя взамен? А своей девушке? Ей я, выходит, тоже не доверяю? Разве Блейз когда-нибудь, хоть раз давала мне повод в ей сомневаться? И чем же я отплачу ей — черной неблагодарностью?
Я убрал палочку, отложил карту на диван, и, встав в очередной раз, нервно заходил по комнате. "Все в порядке", — твердил я себе. "Я доверяю Блейз, я доверяю Драко... Ведь и Дамблдор сказал, что ему можно верить..."
Но ведь на самом деле, Дамблдор сказал лишь то, что Драко не принял сторону Волдеморта. Он никогда не говорил, что слизеринец превратился в образец порядочности, или того, что он не может разбить мне сердце. И откуда я знаю, может быть, он на самом деле не так уж и равнодушен к Блейз? Ведь клеился же он к Джинни, а они очень похожи... Может, просто искал замену подружке, пока та занята намеченной жертвой — мной?
Я покосился на лежащую а диване девственно-чистую Карту. Сделал шаг — и снова замер.
— "Не делай этого!" — шептал внутренний голос. — "неужели они не заслужили доверия?"
— "Сделай это!" — возражал в подсознании другой голос. — "Если ты этого не сделаешь, ты так и будешь терзаться сомнениями, пока не свихнешься! А тогда ты сорвешься в самый неподходящий момент, не говоря уже о том, что можешь обидеть ни в чем не повинного человека!"
Я стоял посреди гостиной, тяжело дыша, словно пробежал несколько кругов вокруг школы. В висках оглуштельно грохотал пульс. "Ну ведь они же не узнают, если я взгляну на Карту?" — чуть не плача подумал я и прикусил губу. Стыд перед самим собой заставил мои щеки пылать. Я сделал шаг к лестнице...
И, не выдержав, резко обернулся к дивану, на ходу вынимая палочку.
— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость! — произнес я, касаясь палочкой пергамента. По нему послушно побежали знакомый, давным-давно выученные приветствия от Сохатого, Лунатика, Бродяги и Хвоста. При мысли о том, что двое Мародеров все еще здесь, рядом со мной, на душе потеплело, и я вдруг совершенно успокоился. Ничего страшного не происходит. Дафна просто попыталась заставить меня сомневаться в Блейз, в расчете, что мы поссоримся, если я выскажу свои сомнения. Она думала, я никак не смог проверить ее слова. Сейчас я открою подземелья, найду спальни седьмого курса и Старосты, и смогу убедиться, что все эти россказни — чистый вымысел...
Так, вот спальня мальчиков седьмого курса — ага, Теодор Нотт, Винсент Крэб у стены, Грегори Гойл напротив, Майлз Блетчли — рядом с дверью. Так, а вот девчоночья спальня. Дафны нет, видно, еще не вернулась. Тэсс Хэмонд на месте, равно как и Миллисента Булстроуд... но где же Блейз? Вот здесь должна быть ее кровать, но девушки на месте нет... Мое сердце, казалось, пропустило удар. Я медленно, словно нехотя перевел взгляд...
Спальня старосты юношей. Так часто в последние полгода я видел здесь точку "Драко Малфой" — я хорошо знаю, что по ночам она неподвижна и левом углу комнаты... А теперь... теперь точка Малфоя тоже была там — чуть правее чем обычно, дальше от стены. А между ней и стеной помещалась еще одна, с надписью "Блейз Забини". Несколько секунд, — может быть, минуту, — я молча смотрел на эти две точки, а потом глаза заволокла туманная пелена. Не снимая очков, несмотря на то, что соленая влага задерживалась под ними, я впервые за все время скомкал Карту, и отшвырнул ее в угол, а потом обхватил себя руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Слезы лились по моему лицу — от боли и предательства... зажав рот ладонью, я почти до крови закусил большой палец, и тихонько завыл, словно смертельно раненное животное.
Дафна сказала правду.
Комментарии Автора: Ну вот, наконец, глава готова! Мои поздравления всем, кто угадал "интригу" — то есть, опять-таки, всем, потому как, уже говорила, тонко намекать я не умею.)) Ну и естественно, жду отзывы!
Глава 15
Через тернии — к звездам.
Pov Блейз Забини.
Последняя неделя учебы выдалась на редкость сумбурной, и лично для меня — совсем невеселой. Гарри почти круглые сутки торчал в больничном крыле, рядом со своим крестным, хотя тот пока и не подавал признаков пробуждения. Мы виделись только на уроках, да еще в Большом Зале, но он даже почти не подходил ко мне, и едва улыбался, поймав мой взгляд. Я несколько раз ловила себя на том, что скучаю по нему, и... ревную, как бы ни глупо это было. Никогда не думала, что можно ревновать к кому-то, к кому он точно не может испытывать романтических чувств — однако это было так. На самом деле, это не было ревностью в полном смысле — это была скорее зависть и сожаление, что его свободное время занято не мной.
Драко подбадривал меня, как мог, однако у него у самого было по горло дел. Мало того, что уроками заваливали выше крыши, так Снейп (по доброте душевной, не иначе) вдобавок нагрузил крестничка по части его должности старосты. Так что хочешь — не хочешь, Малфою пришлось стиснуть зубы и организовать для младших курсов дополнительные занятия по Зельеварению, Чарам и Защите. После некоторых препирательств, ему все же удалось спихнуть Трансфигурацию на Тео, а Травологию и Астрономию — на Пэнси, но по остальным предметам добровольных репетиторов отыскать оказалось сложнее, так что Драко приходилось несладко — нужно было подбирать подходящие кандидатуры, отлавливать их, договариваться... Словом, у Малфоя редко выпадала свободная минутка, — он был занят даже вечером в четверг, в последний день занятий, помогая первоклашкам разобраться с той горой литературы, которую Снейп порекомендовал прочесть на каникулах.
После окончания уроков я посидела в гостиной, болтая с Тэсс и Милли обо всякой ерунде, вроде последних новинок в сфере косметики и моды. Я редко подключалась к таким разговорам, однако при этом — имея родной матерью донью Изабеллу дель Эсперанса, как теперь предпочитала называться моя матушка, а приемной — леди Нарциссу Малфой, — я неплохо разбиралась и в том, и в другом. За разговором я время летело незаметно, и скоро настала пора идти на ужин, и мы уже собирались отправляться в Большой Зал, когда в каминную трубу проскочила небольшая, но шустрая сова, и, стряхнув сажу на мантию пристроившейся в кресле Пэнси, подлетела ко мне и уселась на подлокотник дивана. Паркинсон, которая изо всех сил старалась делать вид, что увлеченно читает, и ни в коем случае не слушает в оба уха наш разговор, взвизгнула от злости.
— Твоя сова испортила мою мантию! — завопила она на меня. — Это же бархат!
— Советую выучить пару очищающих заклинаний, — хихикнула Тэсс. — В самом деле, Пэнс, пятно не такое уж страшное, с ним легко справиться.
— И кстати, сова не моя, — добавила я, дернув плечом. — Она почтовая.
В самом деле, кроме упрятанного в кожаный футляр свитка с письмом, к лапе совы был привязан мешочек для денег, куда я засунула несколько сиклей. Сова вылетела через дымоход, а я открыла чехол, и вытряхнула из него плотно скрученный свиток, скрепленный стилизованной лилией — личной печатью моей матери. Интересно, почему это она так поторопилась? Она писала мне редко, обычно на праздники — в основном потому, что доставка писем из Бразилии была делом хлопотным. Мало какая сова была способна преодолеть такое расстояние, поэтому письма приходилось пересылать на международное почтовое отделение, оттуда — через международную каминную сеть, в Британию, и только потом, с британкой центральной магической почты — непосредственно мне. Так что письма из Бразилии я ожидала не раньше Рождества, до которого оставалась почти неделя. Может, что-то случилось?
Сказав остальным, чтобы шли ужинать без меня, я поднялась в спальню, и, забравшись на кровать, зажгла Люмос на кончике своей палочки, прикрепила ее к столбику кровати специальным зажимом, и развернула свиток. Письмо не было длинным, но обычно идеально ровные буквы кривились нестройными рядами, словно письмо писалось в спешке, или в состоянии страшного потрясения. Меня кольнуло нехорошее предчувствие. Неужели снова действие проклятия? Но ведь мать замужем за доном Родриго уже три года, оно должно быть снято! Или же это просто дурацкое совпадение? Или... Прикусив губу, я принялась за чтение.
"Дорогая моя доченька!"
Само по себе обращение уже настораживало. Мать звала меня "Блейз, милая", или "крошка Дейзи", когда была в приподнятом настроении. В письмах же она обычно ограничивалась полуофициальным "дорогая Блейз". Должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы заставить ее написать такое... Я покачала головой и снова вернулась к письму.
"Дорогая моя доченька!
Знаю, ты удивлена моим письмом, пришедшим раньше, чем ты ожидала. Увы, причина этого отнюдь не радостна. В ассиенде, не далее чем вчерашним вечером, произошло ужасное несчастье, и все ее обитатели вне себя от горя. С бесконечной печалью я вынуждена сообщить тебе, что минувшим вечером мой пасынок Диего во время вечерней прогулки упал с лошади, и этой ночью скончался, не приходя в сознание, несмотря на все усилия целителей."
Что? Не веря, я перечитала последнее предложение несколько раз, прежде чем его смысл дошел до меня, а когда это произошло, первым моим побуждением было — рассмеяться. Что за чушь? Диего? Упал с лошади? Какая ерунда! Да он же держится в седле так, словно уже родился верхом! Это все равно, как если бы Драко напоролся на собственную шпагу — немыслимо! Или как если бы Гарри упал с метлы... Хотя на третьем курсе он действительно упал, но это не в счет, ведь там были дементоры, и...
"... скончался, не приходя в сознание, несмотря на все усилия целителей."... Скончался? Я несколько минут читала и перечитывала это единственное слово. Как это так — скончался? Это же значит — умер, что за ерунда!? ДИЕГО? Диего дель Эсперанса упал с лошади и умер? Нет-нет, не может быть, я просто что-то не так поняла. Как Диего мог умереть? Да он был самым энергичным и полным жизни человеком из всех, кого я знала! И умер просто от того, что упал с лошади? Да как вообще он мог с нее упасть???
Я лихорадочно схватила опущенное было письмо, и жадно вчиталась в оставшиеся строки, надеясь найти там объяснение этой нелепой писанине.
"Всех обитателей дома охватила скорбь, и мы просто до сих пор не в силах до конца поверить в происшедшее. Дон Родриго совершенно убит горем. Диего был его единственным сыном, его наследником и надеждой на продолжение рода. Нелепая смерть в восемнадцать лет, в которую никто до сих пор не в состоянии поверить, которая просто не укладывается в голове...
Уверена, дорогая моя, что и ты разделяешь сейчас наши чувства. Вы с Диего были очень дружны, и он всегда тепло отзывался о тебе. Ничем не облегчить такое горе, особенно когда оно обрушивается внезапно. Горько и больно, когда умирает пожилой человек, страдавший от возраста и болезней, но когда это происходит с молодым, полным жизни и здоровья юношей — это в тысячу раз больнее...
