— Дурак ты, Малфой. — сказал я беззлобно, и хмыкнул, глядя, как просияли возмущением его серебристо-серые глаза. — Не хочу я мириться с Роном, и ты тут вовсе не при чем. Он сам виноват — ведет себя как идиот, да еще и хочет решать за меня, с кем я должен общаться. Знаешь, я тут подумал...
— А ты умеешь? — поддел меня слизеринец, однако лед в его глазах немного оттаял, уступив место легкому любопытству. Я хмыкнул.
— Представь себе, — отозвался я. — Так вот, я подумал... Долг между нами погашен, это верно. И это означает, что мы не должны больше держаться вместе, так?
— Так, — согласился Малфой.
— Но ведь это не значит, что мы ОБЯЗАНЫ так поступить, верно? — я позволил себе крохотную улыбку. — Это не значит, что мы должны тут же бежать друг от друга в разных направлениях, как можно быстрее и как можно дальше, а? Мы можем продолжать общаться, если захотим.
— Вот именно, если захотим... — вздохнул он, снова отводя взгляд. — Если ты захочешь... — Я прикусил губу и тоже вздохнул. Ладно, приятель, хочешь так, — давай так.
— Слушай Малфой, я... В общем, если ты этого хочешь, я сейчас уйду, и больше не подойду к тебе никогда, раз тебе неприятно мое общество, — сказал я. — Ты хочешь? — он уставился на меня, хлопая ресницами.
— Нет, — выдал он наконец, все еще не осознав до конца, что я имею в виду. — Я... Я просто не понимаю, Поттер — ТЕБЕ это зачем?
— Да ни зачем, — пожал плечами я. — У меня нет какой-то... весомой, неоспоримой причины. Просто мне нравится с тобой общаться, вот и все. Я... Я знаю, что в свое время обидел тебя, когда отверг твою дружбу, но... Мы ведь оба были детьми тогда. Я многого не понимал, и судил обо всем так, как судили те, с кем я успел подружиться.
— Да, что было то было, — согласился он с легким смешком. — Наверное, с твоей позиции я тогда был абсолютно невыносим. Поттер, что ты пытаешься мне сказать? Что хочешь со мной дружить?
— Да, — просто ответил я. — Я хочу дружить с тобой. Что скажешь? — и я протянул ему через стол руку. — Я не буду предлагать тебе помочь разобраться в достоинствах волшебных семей, и не обещаю покровительства. Просто дружбу. Ну как?
— Я... — на лице Драко впервые отразилась борьба эмоций. Признаться, подсознательно я ждал, что вот-вот его губы изогнуться в знакомой злобной усмешке, и он отвергнет мою руку точно так же, как я тогда отверг его в поезде. Мне кажется, он действительно испытывал искушение сделать именно так, однако что-то — не знаю, что именно, может, здравый смысл, — удержало его. На лице слизеринца медленно появилась улыбка — не обычная, презрительно-насмешливая ухмылка, а настоящая, чистая и искренняя улыбка, которая преобразила его, делая по-настоящему прекрасным. — Я согласен, — сказал он, вкладывая ладонь в мою руку. Пожатие было твердым, а рука Малфоя — горячей и сухой. У меня словно камень упал с сердца.
— Давно бы так, — улыбнулся я. — Никаких нервов на тебя не напасешься.
— Ладно, ДРУГ, — фыркнул он. — И что это означает? Мы теперь должны гулять под ручку? Делиться секретами? Что там еще... Обниматься при встрече?
— Только если хочешь, — хмыкнул я. Малфой покачал головой.
— Там видно будет, — вздохнул он. — Пусть лучше оно идет как идет, согласен?
— Не вопрос, — отозвался я, откидываясь спиной на стеллаж.
— Поттер, а ты в курсе, что если мадам Пинс увидит, как ты наваливаешься на книги, она выставит отсюда нас обоих? — поморщился он. Я вздохнул, и выпрямился.
— Всегда знал, что ты зануда, — проговорил я жалобным тоном. — И кстати, меня зовут Гарри. Я что-то не слышал, чтобы друзья называли друг друга по фамилии, ДРАКО.
— Черт, да я с ума сойду, если каждый раз буду слышать от тебя свое имя, — хихикнул он. — И потом, я шесть лет звал тебя Поттером, тебе не кажется, что поздновато менять привычки?
— К лучшему меняться никогда не по-о-здно, — пропел я.
— Ладно, — засмеялся он, — наверное, можно попробовать. Но не обещаю, что смогу перейти на имена сразу, вот так, целиком и полностью. Ты уж не обижайся.
— Не обижаюсь, — отозвался я. — Да я и сам, наверное, не смогу. Но... Мы будем стараться, ведь верно?
— Хм... — Драко пожал плечами. — Ну, наверное, да.
Я улыбнулся. Кажется, хотя бы здесь мои дела налаживаются. Где-то глубоко внутри меня шевельнулось сожаление от осознания того, что, видимо, таких теплых дружеских отношений, к которым я привык за шесть лет дружбы с Роном, у меня больше никогда и ни с кем не будет. Но я твердо знал так же и то, что Драко не был просто заменой Рональду. Если бы Рон не вел себя как полный придурок, я, наверное, все равно подружился бы с Малфоем — к этому все шло, и шло уже давно. Может, мы были нужны друг другу из-за Родовой Магии. (По крайней мере, он-то точно мне нужен, как Дамблдор ни уверял, что с тем же успехом вести меня способен любой маг, владеющий такой же силой. Не знаю почему, но где-то в подсознании я понимал, что наша с Драко связь, которая, в принципе, могла и не возникнуть — это не просто каприз Родовой силы, его или моей. Почему-то я был почти уверен, что таким образом сама судьба готовит себе дорожку, по которой мы должны идти теперь рука об руку...). Возможно, были еще какие-то причины, по которым мы непременно должны были сблизиться... Точных ответов у меня не было. Но я четко осознавал одно — я с трудом могу представить себе свое будущее, где не будет места для Драко Малфоя.
Pov Драко Малфоя.
Мне казалось, что я сплю. Поттер предложил мне дружбу? Гарри Поттер протянул мне руку? Точно так же, как я, одиннадцатилетний мальчишка, протягивал руку в том злосчастном поезде ему? И я... я принял ее? Да, на какой-то момент мне действительно захотелось поступить так же, как он тогда — сказать, что я не нуждаюсь в нем, оттолкнуть, унизить... Но я не смог. Не то, чтобы мне не хватило сил — пожалуй, мне не хватило желания. И в самом деле, поступить так — значило поддаться мелочной глупости, которая никому не принесла бы ничего хорошего. Ведь мне предлагали исполнение моей давней мечты, так неужели из-за мелкой гордости, глупой гордыни я откажусь от нее? Да ни за что на свете!
Я пожал его руку, и в тот момент, когда его глаза за круглыми стеклами очков просияли облегчением и радостью, я осознал, что с этим рукопожатием вся моя жизнь изменится. Изменится так же верно, как изменилась в ту самую полночь, когда шестнадцатилетний мальчик бросил в лицо самому ужасному Темному Волшебнику своего времени, что не станет служить ему.
И она действительно изменилась. Раньше, после достопамятного взрыва котла, связанный Долгом Поттер ограничивался тем, что порой поглядывал на меня в классе на совместных уроках, или приходил делать домашнее задание в выходные, мы все равно редко обменивались хотя бы парой предложений, не связанных с уроками, или не имеющим отношения к Блейз. Теперь же он кивал и улыбался мне в коридорах, запросто подходил поболтать за завтраком, обедом или ужином в Большом зале, смеялся и шутил не только в присутствии Блейз, но и просто так, когда мы бывали одни.
И я постепенно стал осознавать, как же отличается эта дружба от всего, что у меня было до сих пор. Винс и Грег четыре года ходили за мной, как привязанные — только на пятом куре, получив значок старосты, я избавился от их опеки, и то не целиком. Однако разве можно назвать дружбой всего лишь тупое выполнение присяги у Крэба, и отчаянную, почти слепую преданность Гойла? И потом, о чем с ними можно было поговорить, если любое мое мнение они принимали за прописную истину? Если я говорил что Поттер урод — значит они считали его уродом. Если я думал, что квиддич — это здорово, значит это здорово, и когда мне понадобилось, они сели на метлы. Ни одному из них не пришло в голову сказать, что если человек не захотел со мной дружить, это еще ничего не говорит о его внешности, а научить, например, Нотта бить по бладжеру битой, было бы гораздо проще, чем почти с нуля обучать Крэба полетам.
С тем же Ноттом была другая история. С Тео можно было поболтать, и даже поспорить, но с ним нельзя было позволить себе откровенность. Каждое слово надо было обдумывать загодя, и каждую фразу взвешивать со всех позиций, оценивая, как он может использовать против тебя сказанное. Нет, например, в интригах против других факультетов на него можно было положиться, до определенной степени, — до такой, что даже можно было назначить его своим секундантом. Но как только вопрос переставал касаться интересов всего Слизерина, каждый должен был оставаться сам по себе.
С Гарри все было совсем не так. С ним можно было просто болтать, почти не заботясь о том, что он может из этого потом тебе припомнить. Можно было высказывать свое мнение, и потом спорить до хрипоты, доказывая, что оно верное, а иногда и признавать, что ошибся. А обнаружив, что что-то одинаково нравится нам обоим (например, полетные качества Молнии) мы могли часами обсуждать это, рассказывать всякие истории, слушать, сопереживать... В общем, я начал понимать, что о, что я по неопытности в такого рода делах, считал первыми шагами к дружбе в начале осени, на деле едва ли заслуживало громкого названия "общение"...
На субботней игре Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли демонстративно болели за Слизерин. Чуть ли не впервые за последние десять — двенадцать лет нас, "зеленых", поддерживали студенты другого факультета. Черт, Гарри даже явился перед матчем, пожелать нам удачи. Никто, естественно, и слова не сказал, пока он целовался с Блейз возле раздевалки, завязывал ей шарф каким-то хитрым узлом, чтобы он не болтался как попало, и давал какие то наставления. Ну, волнуется парень за свою девчонку, что тут такого? Но когда он подошел ко мне, и, пожав руку, предложил завязать таким же узлом и мой шарф тоже, на нас стали с подозрением коситься, а Майлз — так просто просиял, и неудивительно. Блетчли давно надоело быть единственным геем на факультете. Хмыкнув, я согласился на предложение Гарри, а когда он закончил возиться с узлом, кокетливо похлопал ресницами.
— Как, По-оттер, — протянул я, — а меня ты поцеловать не хочешь?
— Иди в задницу, Малфой, — фыркнул он. Я с сомнением покосился на него.
— Что, прямо здесь? — поморщился я. — Ты уверен?
— Тьфу! — Гарри издал сдавленный хрип, точно пытался одновременно возмутиться, стошнить от отвращения, и заржать. — Я в смысле, отвали, Драко! — выдал он наконец. Слизеринская команда, включая и Блейз, покатывалась со смеху.
— Да ладно, расслабься, Гарри, я шучу, — сказал я сквозь смех, чуть понизив голос. — Будет достаточно, если ты просто пожелаешь мне удачи.
— Да я всем вам желаю удачи. А ты, Дрей, смотри с метлы не свались, — поддел он меня. Вот ведь гад, а еще гриффиндорец! С некоторых пор подцепил от Блейз это мое коротенькое имечко, и вворачивает его то и дело, доводя меня до белого каления.
— Ну, если и свалюсь, то только тебе на голову, — отпарировал я. — Как думаешь, нам засчитают, если ты при этом опять снитч проглотишь, а я схвачу тебя вместо него?
Гарри тоже покатился со смеху. Со стороны наш стиль общения мог показаться не особенно дружелюбным, мы почти без перерыва острили и поддевали друг друга, однако на самом деле все было несерьезно, и никто не хотел никого обидеть.
Матч мы выиграли почти без напряга. Рейвенкло, конечно, собрало сильную команду, и Корнер со Смитом старались вовсю, однако никто из их охотников не мог угнаться за Блейз, на которую и была рассчитана наша стратегия. Причард и Грэхем прикрывали ее, и пасовали при каждом удобном случае, а сестренка легко пробивала гол за голом. Даже Винс и Грэг неплохо управлялись с бладжерами, — Крэб всего лишь три раза промахнулся, один раз угодив по метле Смита, а остальные два просто промазав. Что до меня — Поттер может сколько угодно хвастаться своими талантами, но кроме него, я не уступаю никому в школе как ловец, а "вороны" так и не смогли подыскать подходящую замену Чанг. Снитч появился на пятнадцатой минуте, и, как ни старалась несчастная рейвенклошечка поймать его, у нее ничегошеньки не вышло, хотя она и была ближе с самого начала. Бедняжка летала на двухтысячном Нимбусе, который, несомненно, вещь классная, но с Молнией и рядом не лежал. Я обогнал ее за три с половиной минуты, и легко выхватил золотой мячик из воздуха так, словно это было на тренировке. Слизерин выиграл со счетом 190:20.
Рейвенкло, в прошлом матче продувшее Хаффлпаффу, теперь должно было играть с Гриффиндором в начале февраля, если позволит погода. Однако даже если они и выиграют, то это будет уже в большей степени гол престижа, а выигрыш их и так под бо-о-ольшим вопросом, учитывая наличие у Гриффиндора неоспоримого аргумента типа "Гарри Поттер". После этого в марте мы играли с Хаффлпаффом, а потом в апреле — Хаффлпаф с Гриффиндором. Ну и завершал турнир в этом году матч Гриффиндор — Слизерин.
Празднования в Слизерине никогда не бывали особенно пышными и затяжными, тем более, что сегодня это была лишь первая победа в турнире, и всего лишь над Рейвенкло. Впереди Хаффлпафф, у которого, впервые после смерти Диггори, был приличный состав команды, и его стоит опасаться. Ну а потом — Гриффиндор и Поттер. Гарри. Изменится ли что-нибудь теперь, когда мы друзья? Как бы там ни было, приняв поздравления от Гарри, Джинни и Гермионы, мы отправились с общую гостиную, чтобы отдать дань традициям. Впрочем, надолго это не затянулось. Едва выпив по паре бутылок сливочного пива, игроки один за другим начали расходиться, а за ними и остальные. Блетчли смылся первым, заявив, что у него свидание с симпатичным хаффлпаффовцем, потом не утерпела Блейз, смывшись к своему Поттеру. Грэхем и Причард явно чувствовали себя не очень уютно в компании старшекурсников, и переместились в спальню пятого курса, прихватив большую часть остальных. Вскоре оттуда донеслось хихиканье и прочие явные признаки того, что вечеринка продолжается, но я не стал возражать. Пусть малышня повеселится.
В гостиной же празднование постепенно сошло на нет, и слизеринцы разбрелись кто куда. На месте оставались только Крэб и Гойл, которых даже Депулсо не вышибешь из-за стола, пока на нем остается хоть крошка еды. Мне, впрочем, быстро наскучило сидеть в их обществе, и я решил, что раз уж выдалось свободное время, можно сходить в ванную Старост и принять ванну — давненько я себе не позволял подобного удовольствия, все время приходилось спешить и ограничиваться душем. Собрав чистую одежду и белье, я сложил все это в небольшую сумку и отправился в ванную.
Моим планам, впрочем, не суждено было осуществиться. Дверь ванной Старост была приоткрыта, — небывалое дело, и присмотревшись, я увидел, что в щели застрял край брошенной прямо на пол мантии. Это уже становилось интересным. Неужели какой-то парочке так не терпелось, что они не удосужились даже позаботиться прикрыть дверь получше? Я приблизился, вслушиваясь в доносящиеся оттуда то ли стоны, то ли всхлипы.
Некоторые находят какое-то извращенное удовольствие, подглядывая за парочками во время интимных свиданий, но я не относился к таким людям, предпочитая действовать самому. Но сейчас мне почему-то все меньше и меньше верилось, что я наткнулся именно на влюбленную парочку. Во-первых, мантия на полу валялась всего одна, и кроме нее никакой одежды тоже разбросано не было. Приоткрыв дверь, я заглянул внутрь, и снова убедился, что интуиция меня не обманула. В помещении, фактически, находилась лишь одна девушка — по крайней мере, одна ЖИВАЯ.
