— Экспекто Патронум!
Сияющий серебристый дракон, изрыгнув призрачное пламя, кинулся на помощь оленю.
* Подставки, которая служила Дамблдору трибуной, в книгах не упоминалось, она была только в фильмах. Просто мне нужно было побольше всякой мебели, чтобы понадежнее завалить Волдика...
**Грендель — персонаж "Песни о Беовульфе". Мифическое существо, чудовище из Болота, нападавшее ночью на дворец короля и убивавшее его людей.
Комментарии автора: Спасибо всем, кто читает и отзывается! Благодаря вам глава у меня получилась чуть быстрее, чем обычно (надеюсь только, что не хуже) :-))) До конца фика осталось совсем немного, но я по-прежнему жду ваши отзывы и пожелания!
Глава 30
Глава 30.
Любовь или Верность?
Pov Блейз Забини.
Башенные часы пробили полночь, и я поняла, что невольно начинаю то и дело бороться с зевотой. Впрочем, ничего удивительного — хоть я и проспала целый день. Делать тут практически нечего — особенно ночью, когда пациенты в большинстве своем спят. Чтобы не будить их, мадам Помфри увела меня и Нарциссу в свой кабинет, расположенный возле палаты. Дверь она оставила открытой, чтобы не упустить, если что-то вдруг случится.
Несмотря на скуку, меня потихоньку все сильнее донимало смутное ощущение, что что-то не так. Нет, предчувствие беды, думаю, всех нас в тот момент не оставляло — но это было нечто другое. Словно где-то что-то происходило — что-то неимоверно важное — и в эту самую минуту. Причем не абы с кем, а с дорогими мне людьми. Гарри или Дрей, а может, Люциус? Или, не приведи Мерлин — все сразу? Может, конечно, все это была просто блажь, вызванная тем, что уж слишком долго мы чего-то ожидали, и теперь, когда ни отца, ни мальчишек не было на виду, я невольно воображала себе всякие ужасы? Как бы там ни было, мне приходилось каждую минуту бороться с собой, чтобы не вытащить зеркальце и не вызвать через него Драко или Гарри, чтобы убедиться, что парни в порядке.
Промаявшись некоторое время, я встала со стула, куда меня усадила медсестра, прошлась по комнате, посмотрела на просвечивающую сквозь облака луну, снова обошла помещение по кругу... От матери не укрылось мое состояние — думаю, она отчасти его разделяла, что вполне естественно. Впрочем, ее самоконтролю я могла только завидовать.
— Блейз, детка, если тебе нечем заняться, может, ты разберешь этот бардак? — предложила она, указав на груду сваленных в углу каких-то свертков, коробок и даже сумок. — По большей части все это перетащили из Хогсмида, когда перевозили тамошний временный лазарет сюда. То, что было необходимо раненным, забрали, а это вот осталось. Нехорошо, чтобы все это продолжало валяться просто так — вдруг там есть что-нибудь полезное?
— Да, конечно, почему бы и нет? — отозвалась я с некоторым облегчением от того, что нашлось хоть какое-то дело, на которое можно отвлечься.
Ничего особенно полезного я не обнаружила — так, пару-тройку свертков с сушеными травами и другими ингредиентами для лекарственных зелий, какие-то пузырьки и склянки без надписей — по виду там были какие-то зелья, предназначенные для атаки, но поручиться за это со стопроцентной уверенностью я не могла. Составив все склянки, без затей, на раскладной столик, я подумала, что надо бы накрыть его салфеткой — ну или хоть чем-нибудь — и отодвинуть в сторонку, чтобы паче чаяния никто не спутал эту непонятную бурду с лекарствами. Однако, как оказалось, главная находка была у меня еще впереди.
"Находкой" оказалась до поры заваленная свертками толстая кожаная сумка, которую я тут же узнала — и невольно охнула. Нарцисса встревожено подалась вперед.
— Что случилось? — напряженно спросила она.
— Мерлин, я совсем забыла! — воскликнула я, нервно хихикая и не в силах перестать. — Это же... Мерлин Великий, да как же я так?
— Блейз, в чем дело? — строго нахмурилась леди Малфой — однако даже ее серьезный вид не мог меня сейчас успокоить.
В самом деле, да как же могло так получиться, что история с Хвостом напрочь вылетела у меня из головы? Ну да, когда я в Хогсмиде столкнулась с Гарри, да и потом, когда наскоро объяснялась с остальными, меня гораздо больше заботило поскорее уверить их, что я Блейз Забини, а не Дафна Гринграсс. Вот и вышло, что я так торопилось объяснить им всю эту историю с нашей милой Пожирательницей, что поединок с Хвостом как-то сам собой выпал из моего рассказа. Я попросту кинула сумку где-то в общем Зале в "Трех Метлах" — да больше о ней и не вспоминала. Как говорится, "с глаз долой — из головы вон". Ну, вообще-то "из сердца", но применительно к моему случаю — "из головы".
И тут меня осенило. Чары отвлечения внимания! Я ведь сама наложила их на сумку, чтобы в случае чего Пожиратели не обращали на мою "экипировку" внимания. Вот растяпа! Напрочь забыла, что стоит выпустить зачарованный этим заклятием предмет из рук — как чары начинают воздействовать и на тебя! Вот почему я забыла и думать о Хвосте, как только скинула сумку в общем зале "Трех Метел"! Нет, я подспудно-то знала о том, что он в ящике, но все время находилось что-то, что отвлекало меня от него! Нет, ну какой же дурой надо быть, чтобы пасть жертвой своего же заклинания!? Мысленно костеря себя на чем свет стоит, я поспешно начала расстегивать толстые, туго затянутые ремешки сумки.
Салазар-основатель, да ведь я засунула Петтигрю в эту банку почти сутки назад, если не больше! Он там хоть жив еще? Я, конечно, оставила отверстия для воздуха, но они довольно малы, и плюс к тому — банка лежит в сумке, в которую воздух проникает с трудом! Он же задохнется, наверное... Да даже если и нет — все равно, сколько может крыса прожить без пищи и воды? Больше или меньше суток? И насколько в этом отношении различаются настоящие животные и анимаги? Если верить моему собственному скудному опыту — не сильно... Никогда не думала об этом — но выходит, жаль, что я ничего не понимаю в крысах! Нет, ну не то чтобы кто-то сильно сожалел бы о его смерти, но думать о том, что я угробила какого-никакого, а все-таки человека, да притом даже не нарочно, а по небрежности, было жутковато.
Ремешки поддались неохотно, но все-таки поддались. Я осторожно поставила импровизированный аквариум на стол и стянула с него сумку, как стягивают чулок. И... невольно охнула. Прозрачные стеклянные стенки покрывала густая сеть трещин. Казалось, ящик состоит уже не из целого стекла, а из мириадов неизвестно как скрепленных между собой осколков. Впрочем, с одной стороны емкость казалась поцелее — зато с другой была будто бы раздроблена в пыль. Крысу я разглядела не сразу — Хвост свернулся на дне, нахохлившись и злобно поглядывая на меня через стекло, однако не выглядел ни слабым, ни истощенным, ни, тем более, умирающим. Разве что шерсть его казалась влажной — да и на стенках, если приглядеться, кое-где виднелись капельки конденсата.
— Что это, во имя Мерлина? — полушепотом спросила Нарцисса, придвигаясь ко мне и с удивлением разглядывая непонятную емкость и ее обитателя. Я осторожно потыкала пальцем все еще гладкую на ощупь стенку, чтобы испытать ее на прочность.
— Вообще-то, это военнопленный, — пробормотала я, убедившись, что, несмотря на плачевный вид, ящик не собирается разваливаться. Я развернула его так, чтобы к нам теперь была развернута уцелевшая стенка. Здесь стало видно, что изнутри стекло покрывают длинные, глубокие царапины. Они, к счастью, не складывались в буквы, как можно было ожидать: видно, Хвосту некому передавать послания. Он просто всеми силами пытался выцарапаться на свободу. Я содрогнулась: хвала Салазару, у него ничего не вышло! Но что могло оставить подобные следы на укрепленном магией стекле? Крысиные когти? Сомневаюсь, что они справились бы с заколдованным ящиком... Тогда как? На ум пришла его серебряная рука, а вернее, в данном виде — лапа. Гарри как-то упоминал, что она сильнее обычной человеческой руки. Видимо, и тверже тоже... Теперь я наконец осознала в полной мере, в чем причина состояния этого импровизированного аквариума: используя силу своей искусственной конечности, Хвост, очевидно, пытался разбить свое узилище и вырваться на свободу. Чары неразбиваемости под его напором дали-таки слабину, но вот другие охранные заклятия устояли — они-то и удерживали теперь банку в целости.
— Военнопленный? Вот это? — леди Малфой нахмурилась, потом пригляделась внимательнее, и ее глаза прищурились. — А-а, — протянула она, узнав "старого знакомого". — Вот это кто. Не могу сказать, что приятная встреча... Впрочем, — она усмехнулась, — пожалуй, обстоятельства не в его пользу? Тогда это еще не худший вариант...
— Надо бы открыть, наверное, — проговорила я. — Он там уже сутки, если не больше, без еды и воды...
— Не переживай, дорогая, — фыркнула Нарцисса. — Крысы — живучие твари. Они могут жить без воды не меньше недели. А уж без еды и того дольше. Так что ничего с ним не сделается. Надо бы только найти ему клетку понадежнее, — заметила она.
— Смотрите! — голос Грейнджер, донесшийся из палаты, отвлек наше внимание. Я выскочила из кабинета медсестры первой, опередив и мадам Помфри, и Нарциссу.
Гермиона и Джинни обе стояли у окна, напряженно вглядываясь в ночь — и мне и в голову не пришло возмущаться безрассудным поведением девчонок.
— Что происходит? — спросила я, мгновенно оказавшись рядом. Вопрос, впрочем, был излишним — стоило лишь бросить один-единственный взгляд вниз, на улицу. В кромешной тьме, перед которой оказалось бессильным даже мое новообретенное ночное зрение, тут и там полыхали вспышки заклятий.
— Началось, — коротко сказала Гермиона. Я бросила взгляд на гриффиндорку — ее лицо, осунувшееся за время болезни, было бледным, но решительным. Озаряемое вспышками чар, оно на мгновение показалось мне ритуальной маской, из тех, которые надевали перед боем воины каких-то древних племен, чтобы обмануть и отвадить от себя погибель. — Мадам Помфри! — позвала она, отворачиваясь от окна, и строго, будто это она была врачом, посмотрела на медсестру. — Время пришло, — сказала девушка. Я невольно замерла, боясь потревожить или отвлечь ее ненароком. Я ничего не понимала, однако влезать сейчас с расспросами казалось почти кощунством. Что-то было в Гермионе сейчас такое, что заставляло относиться к этой хрупкой девушке чуть ли не с благоговением.
— Вы знаете, к чему это может привести, — тихо сказала медсестра, и впервые в ее голосе не было ни вопроса, ни даже упрека в небрежном отношении к собственному здоровью. — Будьте осторожней.
Вытащив из кармана небольшой пузырек из темно-синего стекла, мадам медленно, словно нехотя протянула его Гермионе. Грейнджер твердой рукой взяла его, уверенно выдернула пробку — и замерла, словно собираясь с духом. Я поняла, что если когда и пора будет задавать вопросы — то сейчас.
— Что это? — спросила я, перехватив ее запястье — так чтобы содержимое не пролилось, но и вместе с тем было временно вне ее досягаемости. — Что ты собралась делать?
— Зелье понижения чувствительности, — ровно ответила гриффиндорская староста — но у меня по коже пробежал холодок от ее взгляда. Словно на меня смотрела на семнадцатилетняя девушка — а умудренная столетиями вещунья из древних преданий. Она... Да ведь она же готовится выйти в бой, из которого не надеется вернуться! — пронеслось у меня в голове. Это зелье использовалось редко и только в самых отчаянных ситуациях. Человек, выпивший его, действительно почти переставал чувствовать состояние своего тела. Жара или холод, усталость или бодрость, боль или наслаждение... Все становилось едино. Мало кто шел на такое добровольно — разве что действительно бойцы, идущие на безнадежную битву. Под действием зелья можно было сражаться до тех пор, пока тебя не убьют — биться, не чувствуя ран, не ощущая боли и слабости, не теряя сил — пока не упадешь замертво. Я не знала, сколько точно оно действовало — вероятно, не меньше часа, а то и больше. В любом случае, следовало поостеречься.
— Не спеши, — негромко сказала я. — Выпьешь, когда здесь тоже станет горячо.
— Ты что, собралась сидеть здесь и ничего не делать? — "мудрость веков" из взгляда Грейнджер исчезла как по мановению волшебной палочки, ее сменил обычный, куда более понятный мне, гриффиндорский "праведный гнев".
— А ты собралась отрастить крылья и сигануть в битву прямо отсюда? — фыркнула я. — Или надеешься, что это зелье убережет тебя, если ты сверзишься с такой высоты? Четвертый этаж, конечно, не Башня Астрономии, но тебе и так хватит. И кто тогда защитит тех, кто остается здесь? — Я кивнула головой на ряд кроватей, часть которых все еще была отделена ширмами. Пациентов в больнице все еще оставалось немало.
— Я должна быть там, — тихо сказала Гермиона. — Рядом с Гарри и Роном. Так... Так всегда было. Я...
— Нет, — так же тихо ответила я. — Не так — и ты это знаешь. Вы шли с ним рука об руку — но в конце Гарри всегда оставался один. И сейчас.... Ты ведь помнишь пророчество, да? Это ЕГО битва. Ты не можешь помочь — и никто не может. Даже Дрей, как бы они ни были связаны. Это битва Гарри.
— Гарри должен заняться Волдемортом, — возразила Гермиона. — Но ведь и тот придет сюда не один, не так ли?
— Мы можем встать против Пожирателей, — поддержала подругу Джинни, подав голос впервые за все время.
— Это верно, но почему-то мне кажется, что специально бегать за ними нам не придется, — хмыкнула я. — Предлагаю не торопиться. Во-первых, нет доказательств, что они проникли в сам замок. Это, мне кажется, только первая атака. Мы ведь не знаем, идет ли битва где-нибудь еще, кроме как здесь. И потом, существует субординация. Мы не можем бросить свою позицию, пока положение не станет совсем отчаянным.
— Согласна, — неохотно кивнула Гермиона, воткнув пробку обратно в пузырек и пряча его в карман.. — Давайте пока посмотрим, что будет, и если что — вмешаемся. В конце концов, заклятия можно насылать и отсюда.
В действительности, конечно, принимать активное участие в битве, не выходя из Больничного крыла, оказалось далеко не так просто — главным образом еще и потому, что тьма за окнами царила кромешная, через которую даже я не видела. Нет, естественно, вспышки от заклятий яснее ясного указывали, где именно находятся сражающиеся, но нам это абсолютно не помогало: не лупить же по всему, что колдует? Попадешь в своих... Так что до поры до времени, волей-неволей мы оставались всего лишь сторонними наблюдателями.
Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что первое время схватка с этой стороны школы была не особенно активной. Нападавшие, по-видимому, основную атаку сосредоточили где-то возле главного входа, отправив сюда всего лишь несколько человек — наверное, в качестве отвлекающего маневра? Во всяком случае, какое-то время я так и думала...
Тучи на небе постепенно расступались, и в лунном свете видно стало получше (не то чтобы нам это сильно помогло). Из окон больничного крыла мы все равно видели, по большей части, только неясные силуэты, да еще отсветы сражений — сначала во вспышках преобладала красновато-сиреневатая гамма Оглушителей и других атакующих чар, а потом она почему-то резко сменилась льдисто-серебряной, чем-то очень знакомой. Джинни, высунувшаяся из окна рядом со мной, неосознанно поежилась, и я поняла, что и у меня — мурашки по коже. Дементоры, дошло да меня. Вот откуда серебристые вспышки — кто-то из защитников школы использует Патронуса. Впрочем, у нас, здесь, ощущение было слабым: по-видимому, дементоры были слишком далеко от нас, или же их было слишком мало. Напрягая зрение, я вдруг разглядела несколько темных фигур, которые быстро пересекли лужайку и удалились в направлении границы школьной территории — однако судя по походке и характеру движений, это были все-таки люди. Младшая Уизли тоже их заметила — и напряженно облизала губы.
