Глава 27
Из огня... да в полымя?
Pov Гарри Поттера.
Всю дорогу до Хогсмида, которую, к слову сказать, мы с Роном проделали в компании Дамблдора, меня мучили недобрые предчувствия. Сначала я еще пытался убедить себя, что мне все чудится, или что, возможно, я просто все-таки улавливаю отголоски чувств Волдеморта, который наверняка радуется скорому исполнению своего плана. Однако это было всего лишь самоуспокоением, и мало помогало. Помимо всего прочего, я прекрасно знал, что контакт с разумом этого чудовища сейчас практически полностью исключен благодаря зелью ментальной блокировки, которым меня еще с утра напоил Снейп. Да я и не испытывал ничего похожего за злобное предвкушение, присущее Темному Лорду — лишь свой собственный страх перед битвой, который тщательно (и тщетно!) старался побороть. Пугала, на самом деле, не столько перспектива еще раз схлестнуться с Пожирателями, сколько осознание того, что у Лорда руки развязаны, тогда как мы всерьез на него нападать не можем. Нет, конечно, Дамблдор сказал, что в случае крайней необходимости, можно и убить Волдмеорта (как будто это так просто сделать!) — но все, кто был посвящен в тайну его бессмертия, знали, чем это грозит. Никто не хотел дрожать от страха перед его возвращением еще тринадцать лет — или больше...
Большинство Членов Ордена, входивших в ударную группу, уже собрались в Трех Метлах. Рон, извинившись, отошел поговорить с отцом, а я отправился поздороваться с Сириусом и Люпином, а заодно — с Тонкс и Кингсли. Всего в наш "отряд" входило человек тридцать или около того, в большинстве — старые знакомые по Ордену, но было и несколько новичков. Наверное, новобранцы из Аврорской Академии, решил я, рассматривая небольшую группку молодежи. Некоторые из них выглядели чуть ли не моими ровесниками — ну, может, постарше на год-два. Я покачал головой, снова поворачиваясь к крестному, и намереваясь спросить его, с ним ли я буду аппарировать, когда смутно знакомый голос окликнул меня по имени. Хотя, кому я вру? "Смутно знакомый"? Не-е-ет, голос первой любви не забывается!
— Гарри? Гарри Поттер, это ты? — от группки отделилась невысокая девушка с длинными блестящими черными волосами, и устремилась ко мне. Я не мог ее не узнать — да что там, я узнал ее, еще не видя, едва только она ко мне обратилась. За тот год, что мы не виделись, девушка почти не изменилась — разве что стала немного увереннее в себе, и как-то собраннее, — даже, можно было сказать... жестче?
— Чжоу? Глазам своим не верю, что ты тут делаешь? — отозвался я, быстро извинившись перед Сириусом и остальными, и делая шаг ей навстречу.
— Я теперь член Ордена Феникса, ты не знал? — улыбнулась она. Я слегка помрачнел, припомнив, чем окончилось участие Чжоу в Отряде Дамблдора.
— Вот как, — холодно сказал я, не в силах удержаться от сарказма. — Ты — и кто из твоих подруг с тобой за компанию?
— Никто, — спокойно отозвалась Чжоу. — Я сама по себе. Не ожидал?
— Да нет, — хмыкнул я. — Помня твои школьные привычки...
— Я выросла, — сухо ответила девушка. — Детская беззаботность и привычка болтать с подругами очень быстро и легко излечиваются на войне.
— Тебе пришлось воевать? — уточнил я. Ругаться с ней не хотелось, да и желание поязвить пропало. В конце концов, я давно не держу зла на Чжоу, мы на одной стороне — так почему нам не быть друзьями?
— Да, пришлось, — отозвалась она. — Один из филиалов лавки моей матери находился в Косом переулке, и, когда на него напали, пострадал больше всех. Это, к счастью, не единственный ее магазин, и даже не главное производство, так что само дело пострадало не так сильно, как могло. Просто... Я была там в тот вечер. И видела, что творили Пожиратели. И... И не просто видела, — она замолчала, сглотнув, словно боролась с подступающими рыданиями. Я удивленно поднял брови. Это что-то новенькое. Чжоу Чанг, сдерживающая слезы? Раньше она наоборот, не упускала случая поплакать... Почему-то мне вспомнилось, как съязвила по этому поводу Блейз во время нашего достопамятного первого совместного похода в Хогсмид, и я с трудом сдержал улыбку. Чжоу глубоко вздохнула и натянуто улыбнулась мне — впрочем, улыбка ее тут же исчезла. — Извини, мне все еще немного тяжело об этом говорить, — сказала она. — В той битве погиб мой... друг.
— Ой, прости, — мигом отреагировал я. — Мне очень жаль, Чжоу, я не знал.
— Ты и не мог знать, — кивнула она. — Все в порядке, правда, ты ведь не виноват. А вот я... Я именно тогда поклялась себе, что не буду больше плакать. Слезами горю не поможешь. А я... Я лучше сделаю все, чтобы помочь Ордену в борьбе с этим Злом. Может, я при этом и погибну, но хоть приложу руку к его поражению. Думаю... Наверное, Седрик одобрил бы меня, как думаешь? Саймон-то точно одобрил бы.
— Саймон? Тот друг, что погиб? — уточнил я. Чжоу кивнула.
— Незадолго до этого он предложил мне встречаться, а я сказала, что подумаю, — проговорила она. — Он ведь мне и правда нравился. Только я боялась ошибиться. А теперь... — она вздохнула. — Теперь и отвечать некому.
— Сочувствую, — искренне сказал я, все еще чувствуя некоторую неловкость. Окружающих наша беседа явно заинтересовала: я ловил на себе уже, наверное, десятый косой взгляд. — Э... Чжоу, может, давай присядем? — предложил я. — А то на нас уже весь зал, по-моему, пялится.
— Что? О, да, конечно, — согласилась она.
Усевшись за один из боковых столиков, мы еще некоторое время поговорили о ней и ее решении присоединиться к Ордену. Честно говоря, раньше — да еще год назад — я бы ни за что не предположил, что Чжоу Чанг способна измениться настолько, что готова сражаться ради победы над злом. Нет, конечно, она участвовала в ОД, и у нее даже неплохо получалось, и уже тогда она говорила, что хочет бороться со Злом, погубившим Седрика... Но позже, когда я вспоминал ее, это казалось мне не более чем бравадой, а участие в ОД — проявлением ее интереса ко мне. Ведь говорила же тогда Гермиона, что я нравился Чжоу! Еще совсем недавно я думал, что мое внимание льстило ей, и что она пыталась сделать из меня этакую смесь подкаблучника и личной жилетки, в которую можно поплакаться. Впрочем, воспоминания о нашей неудачной попытке встречаться теперь лишь навевали улыбку.
Признаться, я был почти уверен, что мы избавимся от назойливого внимания, если уйдем с центра зала — однако часть взглядов присутствующих (в основном молодежи) все еще была прикована к нам, и я несколько нервничал. Особенно меня "зацепил" взгляд симпатичной темнокожей девушки, сидящей в одиночестве через несколько столиков от нас. В ее глазах не было обычного для зевак любопытства. От ее взгляда у меня аж мурашки побежали по коже — в нем был и гнев, и негодование, и даже обида! Мерлин великий, этой-то я что сделал? Поежившись, я невольно отвел взгляд, а когда поднял его снова — незнакомки уже нигде не было видно. Интересно, кто она такая? Чем-то она напоминала Анджелину Джонсон, может, родственница? И все-таки такой взгляд — это что-то необычное. Девушка смотрела на нас с Чжоу так, словно имела на меня какие-то права. Интересно, с чего бы?
Чжоу тем временем закончила повествование о том, чему была свидетельницей во время нападения на Косой Переулок и о смерти своего приятеля Саймона. Ну надо же, с некоторой долей иронии подумал я. Два года прошло, а ее методы не меняются. В прошлый раз она мне все уши прожужжала Седриком, его смертью и тем, что он делал при жизни, когда встречался с ней. Теперь его место занял этот несчастный парень. Вся разница в том, что на сей раз я не имею отношения к его гибели, да и сама Чжоу уже не привлекает меня так, как раньше. К тому же — то ли я повзрослел, то ли из-за наших отношений с Блейз, — но теперь я понимал ее куда лучше, чем раньше.
— Да, знаешь, я восхищен твоим... Твоей стойкостью, — мягко сказал я, не желая обижать Чжоу.
Ну правда, она же не виновата, что ее уловки не действуют — ни тогда, не сейчас. Просто тогда она не понимала, что я был мнительным подростком, который пусть и тщетно, но отчаянно, как мог, гнал от себя чувство вины за смерть Седрика. Естественно, мне не нравилось, что она пытается говорить об этом, и тем самым рушит все мои, с таким трудом выстроенные, защитные стены. И это для меня было куда важнее ревности, которую она пыталась вызвать. Ну а сейчас... Сейчас я просто не был заинтересован в ней, а следовательно, не мог и ревновать.
— Даже не знаю, что было бы со мной, если бы я потерял уже второго любимого человека по вине Волдеморта, — проговорил я, понимая, тем не менее, что это — не более чем дежурные фразы. Нет, я и в самом деле плохо представлял себе подобную ситуацию, но... Вникать во все это, стараться представить и прочувствовать это состояние — сейчас, здесь, перед отправлением на битву, в которой на кону стояли жизни Джинни и Драко? Нет уж, увольте! Невольно ощущая себя слегка виноватым из-за такой черствости, я старался, чтобы хотя бы голос мой звучал участливо. — Ну, то есть, я терял любимых из-за него, но это немножко другое, — заметил я, чтобы потихоньку увести разговор в сторону от ее погибших кавалеров и переживаний. — Родителей я вообще не помню... то есть, не помнил очень долго, а Сириус... Ну, ты слышала об этом, наверное. Мне было очень тяжело после его смерти, но все-таки, он мой крестный, а не возлюбленный, и потом — он ведь вернулся, — я вздохнул и мягко улыбнулся девушке, которая смотрела на меня с кажущимся искренним сочувствием. Неужели Чжоу действительно настолько повзрослела, что способна теперь обращать внимание не только на свои проблемы?
Она тем временем кивнула в ответ на мою сентенцию о родителях и крестном, причем — с преувеличенным вниманием. Я, не сдержавшись, хмыкнул. Неужели она снова мной интересуется?
— Терять родных тоже нелегко, — участливо сказала Чжоу, и, протянув руку через стол, накрыла мою ладонь своей. Я несколько удивился, но руку не убрал. В этот момент мне почудилось какое-то движение по другую сторону разросшегося цветка в кадке, однако я не придал этому значения. Кажется, там был еще один столик, так наверное, за ним просто кто-то сидел. Тем временем Чжоу продолжала успокаивающе-ласково поглаживать мою ладонь, и в конце концов мне стало это немного неприятно. Я отнял руку.
— На нас все смотрят, — заметил я в ответ на ее вопросительный взгляд.
— Да, но тебе, наверное, не привыкать к такому вниманию? Так и раньше было, а последние пару лет ты у нас становишься все популярнее. Я уж почти и забыла, что это такое — быть твоей девушкой. Повышенный интерес к каждому движению... — хмыкнув, заметила она. Я невольно вздрогнул, представив себе реакцию Блейз, если бы она это услышала. Моя Слизеринская Принцесса, да еще в гневе! Да она бы от соперницы — путь и мнимой, — и мокрого места не оставила!
— Но сейчас ты не моя девушка, — поспешно сказал я. Чжоу как-то заинтригованно посмотрела на меня.
— Сейчас — нет, — согласилась она. — А что, у тебя есть кто-то?
— Да, — отозвался я просто. — Блейз Забини, помнишь ее?
— За... Гарри, ты смеешься надо мной! — фыркнула Чжоу, как мне показалось, с некоторым облегчением. — Забини ведь слизеринка, если мне память не изменяет!
— Так и есть — ну и что с того? — пожал плечами я. Чжоу одарила меня недоумевающим взглядом.
— Ну... Не знаю, просто, ты и слизеринка — это как-то не вяжется, — заметила она. — Слизеринцы... ведь они же всегда были нашими врагами!
— Чушь! — фыркнул я. — То, что Волдеморт был слизерницем, не означает, что все они плохие! И кстати, вся наша сегодняшняя эскапада затеяна для того, чтобы спасти Драко Малфоя! Почему-то, от участия в ней тебя это не удержало!
— О, ну, во-первых, спасти соперника и врага, который по глупости попал в беду — это даже как-то благородно, — возразила девушка. — И потом — разве мы спасаем не Джинни Уизли в первую очередь?
— Обоих, — отрезал я, помрачнев. — И к слову сказать, Малфой мне не враг. Ты, может, не знаешь, но мы с ним подружились в этом году.
— Да ну ты брось! — рассмеялась Чжоу, словно я сказал что-то забавное. — Ты и Малфой? Подружились? С чего вдруг? Вы все шесть лет, пока мы учились, чуть ли не глотки друг другу рвали!
— Ну, до такого никогда не доходило! — возразил я, невольно улыбаясь воспоминаниям о нашем детском соперничестве с Драко. — Подумаешь, сцепились пару раз...
— Пару раз? Гарри, вы сцеплялись пару раз в неделю — и это еще мягко сказано! — хмыкнула она. — Бывало, что и пару раз в день!
Я, хмыкнув, согласился. И все-таки дальнейшая беседа как-то потеряла свою беззаботность, несмотря на то, что у нас было море общих тем. Как ни крути, но Чжоу Чанг для меня была не самым желанным собеседником на свете. К счастью, через какое-то время, когда я уже начинал потихоньку соображать, как бы смыться от нее повежливее, в зале поднялось волнение. Поначалу я даже не понял, что именно происходит, и глазам своим не поверил, когда осознал, что те, чья кровь была в "маячке" у Снейпа, повскакивали с мест! Неужели началось? ! Но ведь еще слишком рано! Хотя, с другой стороны — нам ведь не обязательно дожидаться начала этого жуткого ритуала? Если Снейп решил, что сейчас вытащить Дрея и Джинни из Ставки Лорда получится быстрее и проще, чем непосредственно перед ритуалом — тем лучше для нас.
Подспудно я все еще ощущал легкую обиду на Дамблдора, за то что он решительно воспротивился тому, чтобы я входил в число тех, кто дал свою кровь. Впрочем, чувство было мимолетным и почти иррациональным, ведь директор уже объяснял мне, что в случае провала давать в руки Волдеморту хоть одну лишнюю каплю моей крови — верх неблагоразумия. Одно дело та, что теперь течет и в его жилах, оскверненная и извращенная зельем, возвратившим его у жизни, — и совсем другое моя собственная, чистая и настоящая. Кто знает, как этот монстр ею распорядится... При мысли о разных темных чарах и ритуалах по коже пробегал озноб. Хотя, конечно, это не было единственной причиной, потому что и остальные, те, чья кровь была в "маячке", подвергались почти такой же опасности. Главная опасность присутствия именно моей крови была в том, что мы не могли с уверенностью утверждать, что Волдеморт не сможет почувствовать ее...
Не знаю почему, но ощущения от сдвоенной аппарации всегда казались мне до ужаса неприятными — гораздо хуже, чем когда аппарируешь самостоятельно. Если бы меня спросили, в чем конкретно заключается отличие, — я, пожалуй, не смог бы ответить. Да и, положа руку на сердце, в чисто физических ощущениях разницы действительно почти что не было — ну, разве что при парной аппарации надо было помнить о том, чтобы не выпускать руку ведущего — ну, или не обязательно руку. Словом, то, за что держался.
Когда мир вокруг меня обрел привычную устойчивость, я выпрямился и с любопытством огляделся вокруг. Признаться, размышляя о Ставке Волдеморта, я подсознательно почему-то представлял себе тот самый старый особняк на холме над кладбищем, который видел во время достопамятных событий в конце Турнира Трех Волшебников. Не знаю, почему, но я почти ожидал очутиться на том же кладбище — ведь недаром позже авроры так и не смогли проверить упомянутый дом. Правда, все всё равно знали, что он там, — и все-таки, очевидно, какие-никакие, но отвлекающие отталкивающие чары на нем были. Несмотря на описания Драко, его рассказы о том, что из окна он видел старый и довольно запущенный сад, окруженный каменной оградой (чего не было в Доме Риддлов), я невольно обшаривал глазами пространство в поисках знакомых могильных памятников, плит и прочего.
