Джаерд появился спустя минут пять, когда я уже устал нервничать, и успел даже немного заскучать. Снова окинув меня внимательным, цепким взглядом, он изобразил на лице что-то вроде улыбки — впрочем, далеко не такой теплой, как прошлым вечером. Наверное, все-таки, я прав: с утра настроение у него не ахти какое. Впрочем, обращение его было вполне вежливым.
— Доброе утро еще раз, Гарри, — мягко сказал профессор. — Как ты?
— Я... — я несколько смутился, сбитый с толку его поведением. Раньше в его присутствии я ощущал себя так, словно был вынужден обороняться. Теперь... Казалось, мое состояние его по-настоящему заботит. Да что с ним такое, интересно? — Я в порядке, сэр, спасибо, — сказал я, кашлянув, чтобы голос не звучал так хрипло. — Э... Я подумал... Я подумал, что было бы невежливо уйти, не поблагодарив вас за то, что вы помогли мне вчера, — выпалил я почти на одном дыхании, тщетно пытаясь скрыть свое смущение. — Это... — я с трудом припомнил его вчерашние объяснения. — Кажется, это действительно оказалось эффективно, — добавил я, позволив себе улыбнуться — немножко сковано, но вполне искренне.
— Я рад, — коротко сказал он, кивнув. — А как ты с утра? Голова не болит?
— Нет, — покачал головой я. — Даже странно, но со мной все в полном порядке.
— Это хорошо, — снова кивнул профессор. — В слабой переносимости алкоголя есть свои преимущества. В частности — ты просто не успеваешь выпить столько, чтобы твой организм не справился с этим за ночь.
— Оу, да, я как-то об этом не подумал, — хмыкнул я.
— Неудивительно, если тебе раньше не доводилось употреблять подобных напитков, — хмыкнул он. — Ну ладно, что ж... Что скажешь насчет завтрака?
— Сэр? — нахмурился я. Нет, ну это уже ни в какие ворота! Одно дело — помочь, когда ситуация была... стрессовой, и совсем другое — кормить меня с утра завтраком!
— Я понимаю, ты беспокоишься о своем пропавшем друге, и Мерлин знает о чем еще, чем забил тебе голову Дамблдор, но я предлагаю тебе некий компромисс. Нам с тобой давно пора серьезно поговорить. Обещаю, это не займет много времени. А после, ты сразу пойдешь к Дамблдору и узнаешь все, что тебя интересует. Что скажешь?
— Оу, ну... — я слегка замялся. Терять время не хотелось, но с другой стороны, я чувствовал себя обязанным ему хотя бы этим. Вздохнув, я кивнул. — Сэр, а могу я пока... воспользоваться вашей ванной? — спросил я. Собственно, строго говоря, мне нужна была не столько сама ванная, сколько... кое-что другое, но уточнять это я не собирался. Джаред улыбнулся и кивнул.
Когда я вышел из ванной — что не заняло, вообще-то, много времени, — последствия моей ночевки на диване были уже убраны, как и остатки вчерашней "попойки", если ее можно так назвать. Низкий столик был поднят повыше, (вероятно, при помощи магии), накрыт белой скатертью, и на нем был сервирован завтрак. Вспомнив о возрасте профессора, я мужественно приготовился к тому, что вероятно, придется есть кашу: уж и не знаю почему, но я был твердо убежден, что люди пожилые исключительно берегут желудок и питаются только "правильной" пищей. Однако, подойдя, я был приятно удивлен. Никакой овсянки на столе не было и в помине, на подносе стоял пузатый серебряный кофейник, из носика которого поднимался пар, а вокруг него — несколько тарелочек со всевозможными булочками, круассанами и прочей выпечкой. Интересно, он всегда так завтракает — или это чтобы произвести на меня впечатление? И, — если верно последнее, — на кой черт ему производить на меня впечатление?
Поттер-старший уже сидел за столом, и жестом пригласил меня присоединяться. Я уселся на стул... и снова ощутил неловкость. Не сказать, чтобы я был совсем не голоден, но в его обществе кусок в горло не лез. Собрав волю в кулак, я тщательно припомнил все, что знал о манерах и правилах поведения за столом — все, что почерпнул от Сириуса, Драко, Блейз и даже Дамблдора. Никто из них, правда, не обучал меня специально... Однако сейчас от меня, к счастью, не требовалось управляться разом с десятком разнообразных вилок, ложек и ножей, как всегда показывают в таких случаях в кино. Нет, в этот раз мне достаточно оказалось просто вспомнить, как непринужденно — и в то же время собрано — держались за столом Сириус и Драко, впитавшие хорошие манеры чуть ли не с молоком матери, и попытаться подражать им.
Не знаю, насколько хорошо у меня получилось — я не мог судить об этом со стороны, — но, по крайней мере, старик не бросал на меня неодобрительных, или, хуже того, осуждающих взглядов. Правда, аппетита у меня все равно не было, и я ограничился тем, что кое-как впихнул в себя крошечную булочку и выпил чашку кофе. Наконец, с едой было покончено, и использованная посуда сама собой исчезла, так же, как бывало в Большом Зале.
— Я хотел бы поговорить с тобой, Гарри, — медленно сказад Джаред Поттер после некоторого молчания, глядя на меня долгим, испытующим взглядом. Я сглотнул и нервно облизнул губы, чувствуя себя очень неуютно.
— Да, вы уже говорили это, — сказал я, пытаясь стряхнуть с себя нервозность. — Так что же вы хотите?
Некоторое время он молчал, обдумывая ответ, а потом вздохнул, пожимая плечами.
— Ну... Думаю, Гарри, все дело в том, что за это время, что я провел в Хогвартсе, я успел присмотреться к тебе. Изучить тебя, так сказать, всесторонне. И... И в результате, я обнаружил, что в тебе гораздо больше от Поттеров, чем я мог бы предположить. Я имею в виду... Черт, как же это сложно... Я хочу сказать, я, конечно, слышал о тебе раньше — да и кто не слышал в наше время? Но я всегда старался думать о тебе как о ЕЕ сыне — не Джеймса. Нет, не в смысле, что я считал, что он тебе не отец, нет-нет. Просто я всеми силами старался убедить себя, что ты — не часть моего рода, что ты не похож на нас, ты другой. Полукровка, воспитанный маглами... Но когда я встретил тебя, и присмотрелся к тебе, я понял, что был несправедлив. Я совершил ужасную ошибку, отвернувшись от самой возможности общаться с тобой после... после смерти твоих родителей. И теперь... Конечно, я уже не могу ничего исправить, ибо мы не в силах изменить прошлое, но мы могли бы попытаться... как бы это сказать... наладить отношения? Понимаю, ты, наверное, очень сердит на меня, не так ли? — спросил он. — Признаю, ты имеешь на это полное право. Я... Я был непозволительно груб с тобой в день нашего знакомства, и... Я приношу тебе свои извинения за свою резкость. И, разумеется, за свое несправедливое замечание о твоей матери тоже.
Не сказать, чтобы его извинение было совсем уж неожиданным — после прошлого вечера я, признаться, подспудно если и не ждал этого, то уж во всяком случае, допускал такую возможность. Только вот как реагировать — еще не определился. Наравне с замешательством во мне поднимались затаенная, застарелая обида и злость — за все, за мое несостоявшееся детство, за Дурслей, за десять лет жизни в мире, к которому я даже не принадлежал, и где считался ненормальным уродцем... Мерлин, да даже за полудетские насмешки Драко!
— Вы думаете, — медленно сказал я, — что ваша резкость — единственная причина, по которой я могу злиться на вас? Вы думаете, это вообще имеет значение? Это было лишь... своего рода объяснением всему остальному!
— Остальному? — нахмурился профессор. Потом покачал головой. — Я не очень понимаю тебя, но если у тебя есть ко мне претензии, я готов их выслушать. Для того я и затеял этот разговор.
— Претензии? — горько переспросил я. — О нет, что вы... На что я могу претендовать, я ведь всего лишь... щенок грязнокровной девки!
— Я уже извинился за это, Гарри, — мягко сказал Джаред. — И если хочешь, могу извиниться еще раз. Мне очень жаль, что я высказался тогда подобным образом. Во мне говорило горе и боль одиночества, которые всколыхнуло всего лишь упоминание твоего имени! И потом... Ты сам... Ты... Ты так похож на отца...
— Да, я знаю, — зло фыркнул я. — Только вот глаза у меня — от матери, — добавил я, с вызовом посмотрев на него.
— Наверное, это и к лучшему, — заметил Поттер-старший. — Это... мешает забыться, и запутаться, с кем из вас говоришь: с ним, или с тобой. Так... Так какие еще обиды ты можешь отнести на мой счет? Говори, я готов слушать. Мне действительно важно это понять...
— Вы сказали, я — полукровка, воспитанный маглами, — сказал я, внутренне сам удивляясь, откуда столько горечи в моем голосе? — И вы правы, это так и есть. Но вы понятия не имеете, ЧТО это были за маглы, и каким было их воспитание! Да они НЕНАВИДЕЛИ магов, само волшебство, и вообще все, что связано с нашим миром! Они считали нас ненормальными, уродами! И когда я к ним попал, они решили попытаться, как говорил дядя Вернон, "выбить" из меня эту "ненормальность"!
— Как?... — по виду профессора, можно было предположить, что у него перехватило дыхание, но меня уже "несло", и остановиться я не мог, да и не собирался. Желание высказать все, что наболело, перекрыло и голос здравого смысла, и все остальное.
— "Как?" — фыркнул я. — Маглам известно не так уж много способов это сделать. Дядя полагал, что если держать меня в ежовых рукавицах, регулярно пороть и нагружать работой так, чтобы у меня не оставалось свободного времени — то вероятно, это поможет воспитать из меня нормального человека. Вплоть до одиннадцати лет, пока не пришло письмо из Хогвартса, моей комнатой был чулан под лестницей! Что такое игрушки и как в них играть я знал только потому, что видел, как это делают мой кузен и его приятели! А сам мог "поиграть" только с половой тряпкой или губкой для посуды — как только подрос достаточно, чтобы суметь удержать их в руках! И знаете еще что? Мне с самого детства внушали, что я ненормальный, урод, недостойный не то, чтобы любви, но и даже доброго отношения! Меня заставляли чувствовать себя обязанным за каждый кусок хлеба и каждый предмет одежды, который я получал, хотя мне и доставались только обноски кузена! Да я за десять лет не услышал от них ни единого доброго слова!
Сам не знаю, что заставило меня остановиться и замолчать. О, мне было еще, что скзать — да хотя бы то, что я всегда мечтал, что у меня есть хоть какие-то родные помимо Друслей, которые могли бы забрать меня у них. Которые бы любили меня... Или хотя бы относились ко мне по-доброму! Да кто угодно был бы в этом лучше Дурслей... Отвернув от старшего Поттера голову, я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться — но это не помогло, только в горле встал комок, и я с ужасом понял, что еще немного — и сорвусь в настоящую истерику, с воплями, слезами и причитаниями. Я вскочил, отодвинув стул так резко, что тот чудом не грохнулся.
— Мне пора, простите, — выпалил я, не глядя на профессора. — Спасибо за завтрак.
Кинув на стул салфетку, лежавшую на коленях, я ринулся к выходу, но далеко не ушел. Почти одновременно с тем, как я взялся за ручку двери, мне на плечо легла тяжелая рука, останавливая и разворачивая лицом к Джареду. Моя неуверенность в себе и чувство неловкости куда-то делись, и я встретил его взгляд, не отводя глаз, хотя и не ощущая больше желания бросать профессору вызов. Буквально мгновение мы переглядывались, а потом он вдруг с силой притянул меня к себе и крепко обнял. В первый момент остатки гнева всколыхнулись во мне, принуждая попытаться вырваться, но я не стал, хотя и не ответил на объятье. Вместо этого я ограничился тем, что прислонился лбом к плечу Поттера-старшего и закрыл глаза, усилием воли подавляя охватившую меня дрожь.
— Простите, — сказал я наконец, взяв себя в руки и отодвигаясь. Странно, но теперь он выпустил меня без возражений. — Я... Мне не стоило высказывать вам все это. В конце концов, вы ничего не знали, и вообще, вы не обязаны...
— Ты ошибаешься, Гарри, — возразил Джаред, внимательно вглядываясь в мое лицо взглядом, в котором смешивались одновременно острая жалость и тяжелое чувство вины. — Незнание не освобождает от ответственности, и это верно не только в отношении законов. Как бы я ни относился к браку своего сына, после его смерти я, все равно, обязан был хотя бы поинтересоваться, как живет мой внук. Я мог не вмешиваться в это сам, но хотя бы отправить человека, чтобы он проверил, что ты в порядке и ни в чем не нуждаешься. Вместо этого я заперся в поместье и лелеял свое горе и напрасную обиду... — Я не ответил, не очень уверенный в том, что сказать. Утешать его было бы... как-то неестественно. Я вовсе не ощущал в себе способности к всепрощению — но в то же время, должен был признать, что и особенной злости к нему уже не чувствую. Джаред вздохнул и снова поднял на меня виноватый взгляд. — Я... не могу изменить прошлое,— негромко сказал он. — Но в моих силах — и в твоих, конечно, тоже, — повлиять на будущее. Я... Я хотел бы официально объявить о нашем родстве, и по закону признать тебя своим внуком и наследником. Если ты не против, конечно.
— Я... Я даже не знаю, — смутился я. — Наверное, я — не самая лучшая надежда на продолжение рода. Вы же знаете эту историю с Волдемортом, и то, о чем трубили весь прошлый год газеты.
— О том, что ты — Избранный? — уточнил он. — И что, в этих слухах действительно есть доля правды?
— Ну... В какой-то мере да, — пожал плечами я. Почему-то упоминать о пророчестве мне не хотелось, хотя я и не думал, что от него эта история может попасть к Журналистам или к Пожирателям. — По крайней мере, Волдеморт уж точно не успокоится, пока не прикончит меня, и дело уже не только в моем "Предназначении". Для него это... своего рода вопрос чести. Способ доказать, что я — просто везучий мальчишка, который выжил благодаря фантастической удаче, а не могущественный противник, способный действительно ему противостоять, — сказал я, осторожно подбирая слова. — Так что... если я хочу выжить, у меня нет выбора, кроме как пытаться ему противостоять.
— Ну, в таком случае, ты не можешь не понимать, что твое наследие может помочь тебе в этом, — воодушевляясь, сказал Джаред. Я поморщился.
— Меня не интересует ваше состояние, — возразил я... — Вы ведь знаете, наверное, мой крестный отец назвал меня своим наследником, да и родители оставили кое-что в наследство, так что я не нищий. И потом, я представления не имею, чем деньги могут помочь в борьбе с ополоумевшим Темным Магом.
— Я имел в виду не деньги, а Родовое Наследие, — пояснил старший Поттер, покачав головой. — Книги, артефакты... вся коллекция Рода будет в твоем распоряжении, а в ней есть такие вещи, о которых даже твои Малфои могут только мечтать. Хотя, справедливости ради, скажу, что и у них тоже есть пара вещиц, о которых мог бы только мечтать я. Ну и Родовая Магия, конечно, — добавил он. — Ведь сейчас ты пока — всего лишь ведомый, ты не можешь управлять ею сам. Но если я признаю тебя наследником, ты обретешь полный контроль сразу же, как посетишь родное поместье и заглянешь в Зеркало Рода.
— Загляну в Зеркало Рода? — переспросил я, чувствуя, как где-то в подсознании при этих словах что-то шевельнулось, глубоко на уровне ассоциаций. Я нахмурился, пытаясь ухватить ускользающую мысль, но Джаред понял это по-своему.
— Зеркало Рода — старинный артефакт, он есть в каждой чистокровной семье. Это что-то вроде квинтэссенции Родовой Силы, он отражает только членов семьи, и только глядя в него наследник может пройти инициацию, если он не вырос в Родовом поместье, — пояснил он. — Зеркало... в какой-то степени живое, и живет оно столько же, сколько живет сам Род. Лишь когда надежды на его продолжение не остается, Зеркало может разбиться.
