И все же — готов ли я не просто простить его, но официально признать родство и согласиться вступить в род? Ведь это будет не просто обретение родственника — последний годи общение с Драко научили меня, что быть членом Рода — значило огромную ответственность перед своей семьей, домом и наследием. Справлюсь ли я? Смогу ли не ударить в грязь лицом? А самое главное — нужно ли мне это? Наследство и все привилегии Рода меня не очень-то прельщали — я прекрасно прожил бы и без них, — однако зла на деда я больше не держал, да и осознавать, что у меня все еще есть своя, родная по крови семья, пусть и крохотная, было чрезвычайно приятно...
Уловив мои колебания, Дамблдор покачал головой, и, соединив пальцы "домиком", испытующе посмотрел на меня.
— Гарри. — тихо сказал он. Я поднял на директора вопросительный взгляд. — Я понимаю, тебе необходимо подумать. Ты не обязан торопиться, у тебя еще есть время.
А есть ли оно? — подумал я. — осталось всего два дня до этого дьявольского ритуала Волдеморта, и думаю, к тому времени мне как раз и потребуется возможность самому распоряжаться своей Родовой Силой. Тревожным уколом где-то в глубине сознания меня кольнуло воспоминание о том, что если я лишусь положения "ведомого", мы с Драко больше не сможем так слажено действовать вместе — но я почти инстинктивно отмахнулся от этого. И только через несколько минут осознал, что это было не небрежностью, а подсказкой моей Родовой Магии — одной из тех редких подсказок, которые она все же давала сама, без помощи "ведущего". Мы с Драко составляли пару не только и столько из-за положения "ведомый — ведущий", сколько из-за нашей мысленной связи. А вот она, хоть и была порождением Родовой Магии, но от моего положения не зависела. Так почему бы и нашему тандему не сохраниться благодаря ей? Если уцелеет связь, и если мы сможем ощущать друг друга и слышать мысли один другого — то мы сможем и действовать вместе, как раньше! Наверное, придется немного поработать над этим, как бы "притереться" к новым условиям, — но в целом никаких препятствий я не видел. Ну, за исключением одного: прежде, чем образовывать боевую единицу с Малфоем в паре, его еще как минимум надо вытащить из плена...
— А что думаете вы, сэр? — спросил я напрямую. Дамблдор мог играть в увертки сколько угодно, однако в ответ на прямой вопрос все-таки мог ответить хотя бы намеком. Директор едва заметно хмыкнул себе в усы и некоторое время помолчал, словно подбирая подходящие слова.
— Я посоветовал бы тебе согласиться, Гарри, хотя бы на неофициальную часть, — наконец сказал он. — Ну, это, конечно, если ты больше не держишь зла на Джареда за все, что тебе пришлось пережить в детстве.
— Да нет, я... — я замолчал. В голову неожиданно пришла мысль совсем другого толка. — Скажите, сэр... я никогда не думал об этом раньше, но... Ведь именно ВЫ отдали меня Друслям. Но Министерство, и не Попечительский Совет, и никакие официальные власти, а имеено Вы — лично. Даже письмо написали... Но ведь вы же знали о существовании Джареда, так почему — Дурсли, а не он? Нет, я понимаю, кровная защита, которую дала мне мать и все такое — но все-таки... Охранные Узы поместий чистокровных, насколько я понимаю, точно так же эффективны, как и эта защита, и в родовом доме своей семьи я был бы в такой же безопасности... Так почему?
— Этого вопроса я давно ждал, — вздохнул директор, и я невольно ощутил укол стыда. Как будто мало на него свалилось за последние сутки, тут еще я со своими претензиями! Но Дамблдор лишь покачал головой. — Ну что ж, я действительно должен объясниться. Ну, во-первых... Я знал отношение Джареда к Джеймсу, Лили и их ребенку. Первое время после твоего рождения, твой отец еще надеялся, что Джаред оттает, когда узнает о тебе. Не то, чтобы он так уж стремился вернуться в родное гнездо — но во-первых, Джеймс все же любил своего отца, а во-вторых, понимал, что стены родового поместья станут для его семьи куда более надежной защитой, чем заклятие Доверия на доме в Годриковой Лощине. Однако Джаред был непреклонен. Ты ведь помнишь, что именно он сказал при вашей первой встрече? Боюсь, в те времени подобное высказывание с его стороны показалось бы мягким по сравнению с остальными. Он не желал ничего слышать о тебе — ни когда ты родился, ни позже, когда тебе исполнился год. Единственное условие, под которым он соглашался возобновить отношения с сыном — если тот оставит свою семью и согласится жениться на подходящей чистокровной девушке.
— Но почему, ведь это же... абсолютно слизеринский подход! — не сдержал недоумения я. — Ведь именно это и было основной причиной ссоры Годрика и Салазара! А Поттеры всегда были Гриффиндорцами... Так откуда вдруг такой снобизм?
— О, уверяю, он неплохо уживался с гриффиндорскими идеями. Полагаю, до всей этой истории с женитьбой Джеймса, Джаред относился к маглам и маглорожденным примерно так же, как относится к домовым эльфам наша бесценная мисс Грейнджер. Она горячо ратует за их права, сопереживает и сочувствует домовикам, и даже готова на серьезные жертвы ради их блага — но при этом она не станет выходить за одного из них замуж или выдавать за эльфов своих детей.
— Да, но это же другое дело! — возразил я, содрогнувшись от подступившей тошноты при мысли о каких бы то ни было интимных отношениях с домовым эльфом. — Эльфы — это другой вид, какой тут может быть брак!
— Ну, браки с существами другого вида — не такая уж редкость, — возразил директор. — Возьми хоть Хагрида, или, например, профессора Флитвика. Великаны и гоблины тоже отличны от людей — но вот, пожалуйста, живое доказательство существования смешанных браков.
— Да, но все-таки...
— Пойми, Гарри, по мнению многих чистокровных — особенно тех, в чьих семействах Родовая Магия особенно сильна, — брак с маглорожденным — это не просто мезальянс. Это именно смешение видов, которое ослабляет вступившего в такой брак — а если это наследник Рода, то и весь Род. Я думаю, пообщавшись с Драко, ты получил некоторое представление о том, как важны для чистокровных традиции и что значит для них Родовая Сила. Это не просто магия — это... значимость, дополнительный вес и влияние. Поэтому очень многие — особенно маги старой закалки — очень щепетильны в данных вопросах. Но я говорю тебе все это совсем не для того, чтобы настроить против Джареда — вовсе нет! Все, что я хочу — это чтобы ты... осознал его точку зрения. Ты вовсе не должен принимать и одобрять ее — но можешь хотя бы попытаться понять.
— Я попытаюсь, — кивнул я. — Значит, Джаред отказался принять меня даже после смерти родителей?
— Ну, полагаю, в этом есть и моя вина, — вздохнул Дамблдор. — В тот момент, как ты понимаешь, меня прежде всего занимала твоя безопасность, а так же возможность как можно скорее устроить тебя в семью. Отдать тебя твоей тете, которая, по крайней мере для своего собственного сына, казалась неплохой матерью, мне показалось более удачным решением, нежели пытаться уговорить озлобленного Джареда принять ребенка, о котором тот не желал и слышать. В тот момент я не думал, что Дурсли отнесутся к тебе так, как оно вышло на самом деле. Я надеялся, что они полюбят тебя, и полагал, что в полноценной семье, в компании двоюродного брата, ты будешь гораздо счастливее, чем у одинокого деда с непростым характером. К тому же... что греха таить, я полагал, что ранняя слава не пойдет тебе на пользу. Оставшись в Магическом Мире ты с пеленок привык бы считать себя знаменитостью — героем, спасителем, и неважно, что сам не понимал бы, что именно ты сделал. В одиннадцать лет твой характер в определенной степени уже сформировался — и ты оказался готов противостоять рухнувшей на тебя известности. Но вырасти ты с этим — и мы получили бы вместо тебя второго Драко Малфоя, каким он был, когда приехал сюда.
— Но Драко изменился! И я тоже мог...
— Драко изменился и отчасти благодаря тебе, — возразил директор. — Само твое присутствие тревожило и волновало его, подспудно он всегда брал тебя в пример. Но — будь ты таким же как он... — Дамблдор развел руками и замолчал.
— Я понимаю, — медленно кивнул я после некоторого молчания, и вздохнул. Конечно, у меня было еще, что предъявить старому волшебнику — но я прекрасно понимал, что сейчас не место и не время. В этот момент нам следовало думать совсем о другом. — Значит, вы советуете мне согласиться на неофициальную часть? — спросил я, возвращая разговор к предыдущей теме. — А что это значит?
— Ну, если ты проведешь ночь под крышей родного дома, а также коснешься зеркала рода, Родовая Магия признает тебя, и по магическим законам ты будешь уже являться частью рода и его наследником. Официальная часть подразумевает оформление всего этого юридически. И поверь мне, это значит гораздо больше, нежели просто бумажную волокиту. По сути дела, признание тебя частью рода — всего лишь первый шаг к тому, чтобы ты был признан его наследником. И даже после того, как он будет сделан, ты все еще сможешь передумать. Так что я советую тебе пойти на это. Но решение, конечно же, за тобой.
— Если я соглашусь, — проговорил я, облизнув губы, — это ведь можно будет устроить как можно скорее?
— Ты хочешь успеть обрести силу к тому времени, как начнется ритуал? Не думаю, что она тебе сильно поможет при этом, Гарри, — тихо сказал директор. Однако я едва услышал последнюю фразу. Если есть способ обрести силу, которая может хоть чуть-чуть помочь мне в борьбе с Волдемортом, то лучше с этим не медлить! Особенно, если на кону — жизни Драко и Джинни!
— Передайте профессору Потеру, что я согласен на неофициальную часть, — твердо сказал я, надеясь, что это прозвучит решительно. Дамблдор как-то устало вздохнул, прикрыв глаза, а потом, словно что-то для себя решив, кивнул, слегка просветлев лицом.
— Возможно, Гарри, твоя причина для этого согласия и не идеальна, — проговорил он, — но она неплоха — и гораздо лучше, чем можно было бы опасаться. Хорошо. Я передам Джареду Поттеру твое согласие — равно как и тот факт, что ты хотел бы, чтобы все состоялось как можно быстрее. Но в таком случае, будь готов, что уже сегодня вечером тебе, возможно, придется уехать в его дом — как минимум на сутки.
— Уже сегодня? — слегка опешил я. — А... Ну да, во вторник уже полнолуние... Но если на сутки— как же занятия?
— Давно тебя волнуют пропуски уроков? — хмыкнул директор. — Думаю, что в сложившихся обстоятельствах нам придется пожертвовать завтрашними занятиями. Уверен, ни у одного студента в этой школе завтра занятия не вызовут особенного энтузиазма.
— Да уж, — хмыкнул я. — Но сэр, а что если... Если мистер Поттер не захочет так торопиться?
— Великий Мерлин, Гарри, не думаю, что с этим возникнут проблемы. Ну а сейчас. Если не возражаешь, я хотел бы обсудить с тобой еще один момент. На сей раз предмет разговора куда печальнее.
— Вы об этом жутком ритуале, который затеял Волдеморт? — спросил я, выпрямляясь в кресле. Директор вздохнул.
— И да и нет. Нет — в том плане, что речь пойдет о судьбе Драко и Джинни только косвенно. В основном меня сейчас волнует сам Темный Лорд.
— А... вы хотите сказать, что неизвестно, что с ним будет, если ритуал удастся? — уточнил я. Дамблдор покачал головой.
— Думаю, Гарри, мы в любом случае не должны допустить, чтобы ритуал удался. И речь даже не столько о тех преимуществах, которые получит Лорд Волдеморт, сколько о том, что ритуал требует принести в жертву две юные жизни. А подобная жертва — абсолютно неприемлема, как ты понимаешь.
"Понимаешь?" Мерлин, да я-то понимал это с самого начала! Но вот то, что того же мнения придерживается и обычно невозмутимый и расчетливый директор, в котором я привык, несмотря на всю его доброту, видеть человека решительного, и способного, если надо, пожертвовать кем-то, заставил меня взглянуть на Дамблдора по-новому. А заодно и несколько устыдиться своего мнения. В самом деле — разве за все время нашего общения я хоть раз слышал от него хоть намек на то, чтобы пожертвовать чьей-то жизнью? Да он был против даже того, чтобы применить к Барти Краучу-младшему Поцелуй Дементора, а ведь этот подлый мерзавец только что не своими руками возродил Волдеморта, убил родного отца и чуть не убил меня, целый год держал Грюма — одного из лучших друзей Дамблдора! — в его же собственном сундуке, и Мерлин знает что еще натворил! Поежившись, я тряхнул головой, отгоняя рассуждения. Этак я сейчас додумаюсь до того, что Дамблдор и самому Волдеморту смерти не желает... Хотя нет, если бы он не хотел убивать ЕГО, директор не стал бы тратить силы на поиски крестражей.
— И что же мы можем поделать, сэр? — спросил я. — Ведь надежного плана у нас до сих пор нет... Весь расчет — на то, что сработает поисковый ритуал Люциуса...
— О, у меня есть несколько идей на этот счет, — отозвался Дамблдор. — Но я хотел поговорить не об этом. Гарри, ты понимаешь, что помимо того, чтобы спасти пленных, оказавшись в Ставке Лорда мы получим уникальный шанс добраться до тех крестражей, что он держит при себе?
— Змея и чаша... — прошептал я. — Вы думаете, они там?
— Уверен, что так. И более того, я думаю, можно не сомневаться в том, какой именно сосуд будет использован, чтобы напоить необходимыми зельями юную мисс Уизли...
Я охнул. К голу подкатил комок, и я лишь гигантским усилием воли сдержал позыв к рвоте. Дамблдор снова покачал головой.
— Ее ментальная связь с Темным Лордом и без того все еще сильна, благодаря той истории с дневником Тома Риддла, — продолжал он. — Зелья, выпитые из чаши, сделают ее абсолютно неспособной сопротивляться его приказам и желаниям, пусть и хотя бы в мысленном плане. Драко в этом отношении внушает несколько больше надежд — все-таки он сильный маг, к тому же превосходно владеет окклюменцией, — но, боюсь, что и его сопротивление окажется бесполезным, по крайней мере, в физическом плане. И, — что еще хуже, — боюсь, избавить их от действия зелья таким же образом, как мы сделали с Сириусом, не выйдет. Чаша Хельги и сама по себе обладала удивительным свойством усиливать эффект налитого в нее зелья — а уж с осколком души Темного Лорда... Боюсь и представить, насколько сильным будет воздействие.
— Выходит, он будет... необратимым?
— Ну, так бы я не сказал, — покачал головой Дамблдор. — Уверен, эффект можно будет преодолеть, — если, конечно, уничтожить чашу. Боюсь, что сделать это в любом случае придется, как ни жаль будет столь... ценный артефакт. Но... воистину, ничто не вечно.
— Сэр, а если... если не получится похитить ее? Ну, в смысле — захватить с собой по пути? Возможно, мы ее и найдем, но не факт, что сможем унести. Так не лучше ли попытаться сделать это на месте? Если захватить с собой меч Гриффиндора...
— Возможно, — согласился директор. — Но вспомни, разбить мечом медальон получилось не сразу. А уж о Кольце Марволо Гонта и вовсе трудно вспомнить без содрогания... — он машинально потер левой рукой правую, которая весь прошлый год выглядела практически мертвой, но теперь, хвала Мерлину (и, приходится признать, Снейпу) вроде поправилась. — На чаше тоже наверняка лежат какие-то охранные чары. Кроме того, не сомневаюсь, Волдеморт дорожит ей и не оставит просто валяться без присмотра.