— Но я не понимаю, почему, ведь возможно, вам будет интересна информация о хоравах.
— Я говорю не об информации, а о тебе, чужак, мы живем для себя, а не для таких, как ты.
— Но я тоже живу для себя!
— А причем тут мы?
— Мне больше некуда идти, — с отчаяньем в голосе сказал Проквуст.
— С этим мы согласны, но это недостаточный повод, чтобы остаться.
— Но может быть, я все же смогу быть в чем-то вам полезен?
— Чем? Ты выдающийся ученый или философ?
— Нет.
— Ты умеешь, что-то такое, что мы не умеем?
— Наверное, нет. Моя раса очень молодая.
— Ну, это как раз не недостаток, это нам уже интересно.
Георг с надеждой посмотрел в непроницаемые глаза арианца.
— Но ведь ты прилетел, как хорав, а они очень древние, насколько нам известно.
— Но моя оболочка искусственная, это биоорганизм, в который хоравы вселяются, чтобы ощущать окружающий мир.
Арианцы опять переглянулись.
— Это еще интереснее. Хорошо, я даю тебе разрешение быть на Ариане.
Георг прижал руки к груди, готовясь высказать горячую благодарность, но арианец взмахом руки прервал его.
— Не торопись благодарить. Ты будешь находиться на Ариане до тех пор, пока будет действовать мое разрешение или до момента твоей смерти. Ты готов соблюдать наши обычая и правила?
— Да, конечно....
— Только не надейся, что тебе о них расскажут, это твоя собственная забота. Предупреждаю, что некоторые ошибки и проступки наказываются у нас очень строго.
— Но как же я смогу их не совершать, если мне неизвестны правила?!
— Не знаю. Жизнь покажет, истинно ли ты сюда прибыл жить или выведывать, — арианец встал и протянул левую руку. — Повелеваю, ты остаешься здесь как претендент, это единственное право, которое тебе принадлежит по праву.
— Но что это значит?!
— Узнаешь, — он повернулся к почтительно склонившему голову арианцу. — Аор, бери пришельца и владей! — Потом вновь перевел взгляд на Проквуста. — Теперь ты принадлежишь тому, кто тебя привел сюда. Знай, пришелец, твой хозяин всевластен над твоим существованием, он может убить тебя, может осыпать милостями, может прогнать или освободить, а может сделать тебя своим другом. — При этих словах арианец издал короткий хрип, видимо обозначающий здесь смех, после чего многозначительно добавил. — Но, надеюсь, что он этого не станет делать. Все идите, я устал.
Арианец повернулся и с разбега прыгнул в озеро. Его тело вошло в воду красиво и почти беззвучно. Проквуст думал, что он всплывет метров через десять, но поверхность водоема недвижимо застыла, хозяин озера отсиживался на дне. Неужели, арианцы амфибии?
* * *
Сегодня Проквуст впервые узнал, что их называют лемурами. Они, это существа, обслуживающие арианцев. Они были маленькие, в пол его роста, серебристо-пушистые, с симпатичными мордочками и длинными закрученными спиралью хвостами. Их маленькие темные кисти были так похожи на руки человеческого ребенка! Георг не мог отвести от них глаз. И они это замечали. Лемуры обслуживали арианцев как слуги, убирали, чистили, что-то носили, перестраивали. Всю прошедшую неделю они юрко и деловито шныряли вокруг его клетки, изредка кося в его сторону кошачьими глазами, а Святой Гора привыкал под этими взглядами к своей наготе, скафандр с него сняли.
Да, святой двух планет оказался в клетке! Когда Проквуст думал об этом, то искренне смеялся над собственным внутренним возмущением. Это были отголоски не от него целого, а от старых осколков его прежней сути. Неизвестно, почему арианцы засадили его за решетку, может быть, они просто отгородили его от окружающего мира, дабы он не натворил непоправимых ошибок, а может быть, банально посчитали, что непрошенному гостю в клетке самое место. Кто знает, что думали по этому поводу хозяева планеты, главное, что думал об этом сам Георг. Клетка стала для него испытанием, но не потому, что отрезала его от внешнего мира, а потому, что оставила наедине с внутренним. И он, вглядываясь в самого себя, с удовлетворением констатировал, что действительно изменился, возмужал, даже, пожалуй, помудрел. Впрочем, рассуждать о своей мудрости без иронии Проквуст не рисковал, и если вдруг иронии не хватало, он спешно покидал свой внутренний мир и принимался изучать внешний, огороженный решеткой из толстых металлических прутьев по бокам и над головой. Сюда его привел невозмутимый арианец, теперешний его хозяин. Сказал коротко, жди, и ушел.
Клетка была просторной, метров по шесть с каждой стороны, с ковром из травы, с кустами, на которых росли маленькие пахучие цветки. По их листьям и белым лепесткам неустанно сновали стаи крохотных ящерок, охотясь за жирными зелеными мухами, а может и жуками. Еще здесь в дальнем правом углу росли два низеньких дерева с закрученными от старости стволами и месивом веток вверху. Под ними было прохладно даже в самый жаркий день. А прошедшие семь дней все такими и были. Большим сюрпризом для Проквуста оказался левый дальний угол. Два раза в день здесь появлялась дверь. Она висела в воздухе, касаясь травы, ее можно было обойти вокруг, сзади она тоже была дверью, только без ручки. Когда она появилась первый раз, Георг даже раздумывать не стал, подошел и открыл ее. За дверью находилась небольшая туалетная комната и душ. Ни окон, ни других выходов внутри не было. Стоило ему выйти обратно, причем выходил он с другой стороны двери, там, где не было ручки, как через несколько минут дверь растворялась. Собственно, загадок для Проквуста в этом не было, обычное проявление многомерного пространства, но выглядело это эффектно. Наверное, Георг смог бы легко уйти из клетки с помощью межмерного перехода или даже разрушить свою тюрьму, она не выглядела прочной, но это ничего не решало. Что он мог сделать в чужом мире один? Только погибнуть.
Аор, его хозяин, ни разу за семь дней не показался. Георг и арианцев-то видел всего пару раз издали. Раз в сутки ему приносил еду пожилой лемур. Почему пожилой, хотя ничем не отличался от остальных своих собратьев? Потому что двигался степенно, с достоинством, потому что в отличие от большинства других лемуров, не бросал на него украдкой взгляды, а невозмутимо выполнял свою работу, упрямо игнорируя пленника. Зато он делал эту работу красиво, словно ритуал исполнял: всегда в одно и тоже время, всегда с одинаковыми движениями. Лемур выплывал из-за кустов, неся поднос на согнутом локте. Как он умудрялся удерживать его в этом месте, для Георга оставалось загадкой. Подойдя к клетке лемур изящно изгибал спину и всовывал блюдо в небольшую щель под тремя прутьями. Проквуст в еде не нуждался, поэтому маленький овальный поднос все эти дни оставался нетронутым. Да, если бы Георг и захотел есть, то как положить в рот эту странно пахнущую зеленоватую кашицу, разлитую на плоском блюде? На нее и смотреть было неинтересно.
Обычно, после того, как лемур забирал блюдо, суета в поместье Аора стихала и Проквуст, дождавшись первых звезд, укладывался спать. Но сегодня перед арианским домом происходило что-то неординарное. Десяток лемуров стремглав носились по саду, перетаскивая какие-то длинные коробки. Они скрывались за деревьями, но по доносившимся возгласам и интенсивному колыханию ветвей, было ясно, там затевается нечто.
— Праздник? — раздумывал Проквуст. — Бывают ли они у них? Интересно, — отвлекся он, — а есть во вселенной цивилизации, у которых нет праздников совсем? В самом деле, разумная раса может быть доброй или злой, старой или молодой, богатой или бедной, но, наверное, каждая из них имеет свои праздники. Например, день рождения властителя, разве может он не быть праздником?! Это что же получается, я случайно набрел на универсальный признак разумного общества?! То есть, если праздники есть, значит, общество уже нельзя отнести к животному стаду! Ведь праздник — это явление социальное....
От размышлений его отвлек шум, это лемур забирал нетронутую еду. Проквуст взглянул на него и вдруг неожиданно для самого себя послал ему вопрос:
— Скажи, слуга арианцев, у вас есть праздники?
Лемур вздрогнул и впервые прямо посмотрел на пленника. Георг подумал, что тот молча уйдет, но он ответил:
— Да, у лемуров есть праздники.
— Вы лемуры?
— Да.
— А как твое имя?
— Зачем тебе, пришелец, мое имя?
— Я хочу поговорить с тобой.
— Зачем?
— Мне скучно.
— Меня зовут Фиталь.
— А меня зовут Гора, — почему Георг назвал себя Горой, он, и сам не понял.
— И о чем же ты хочешь говорить, Гора.
— О чем угодно, например, что за еду ты мне приносишь?
— Это очень калорийная смесь, приготовленная из нескольких местных растений. Она очень полезная.
— А арианцы едят эту еду?
— Нет.
— Значит, это ваша еда?
— Да.
— А вдруг она мне навредит?
— Почему?
— Но ведь у нас разные организмы, представь себе, что ваша еда окажется для меня ядом?
— Еда окажется ядом?! Это невозможно!
— Почему же, ведь ваши хозяева ее не употребляют?
— Она им не нравится, они любят живую еду.
— Что значит, живую?
— Мелких живых существ. Лемуры разводят их на больших фермах.
— Понятно, — Проквуст задумался. — Наверное, вам не нравится, что арианцы едят живую еду?
— Мы не можем осуждать своих властителей, это преступление.
— Скажите, а Ариан это ваша планета?
— Нет. Наши предки родились под другой звездой, но мы живем здесь уже многие тысячи лет.
— Скажи мне, Фиталь, а почему никто не живет на дождливой и болотистой планете, не знаю ее названия?
— Арии? Я не могу тебе об этом рассказывать, это касается моих хозяев.
— Вам не тягостно служить?
— Это наше предназначение, Гора. Арианцы добрые господа.
— Ясно.
Лемур поднял тарелку и собрался уходить, но потом вдруг обернулся и, как показалось Проквусту, с сочувствием на него посмотрел.
— Гора, а может быть, ты все-таки поешь?
— Почему ты настаиваешь, Фиталь?
— Вечером, тебе силы очень понадобятся. Там, — он кивнул в сторону шума и возни за деревьями, — готовится праздник.
— А зачем мне силы на чужом празднике?
— Потому что ты, пришелец, будешь на этом празднике сюрпризом.
Лемур быстро повернулся и исчез за деревьями, между которыми уже накапливались вечерние сумерки. Георг даже не успел его переспросить, потому что мало что понял. Он сидел и раздумывал над словами Фиталя. То что, спать ему сегодня не дадут, это было ясно, но беспокоили последние слова лемура. Что с ним будут делать? Есть? Но арианцы знают, что его организм искусственный. Показывать на него пальцами и удивляться? Тоже вряд ли, что они, гуманоидов не видели? Так в чем же будет состоять сюрприз? Проквуст напряженно, но совершенно безрезультатно, размышлял, потом ему это надоело. Он взглянул на первые звезды в ясном небе и с тоской подумал, что ему здесь чертовски надоело. Утешало все-таки то, что даже сидя в клетке, он узнавал что-то новое о Темной Империи. Например, странные постройки на Арии, необитаемость этой планеты, странный прием, который ему там устроили.... Георг замер от внезапной мысли: они там заставили его драться! Вот их сюрприз! Он почему-то был уверен, что угадал правильно: все сходилось к тому, что праздные, пресыщенные и странные арианцы любят себя позабавить боями. Выходит, раз он победил в одной схватке, значит, будет другая? Проквусту стало не по себе. Собираясь в разведку, он рассчитывал на всякие осложнение, но предположить, что будет участвовать в боях ради развлечения местной публики, такое ему в голову не приходило. Впрочем, если он прав, надо подготовиться. Георг вскочил на ноги и метнулся в дальний угол клетки. Там, под защитой толстых стволов деревьев, он принялся разогреваться. Он игнорировал известные ему хоравские системы упражнений, а начал с танца огня. Из глубины памяти вспыхнули строгие, но все равно добрые, глаза Белоуса, последнего учителя, ставшего для него первым.
Тело легко вспоминало движения, слегка измененные Проквустом исходя из особенностей биоорганизма. В свое время, когда он тренировался на Медине, его беспокоили его пальцы, ведь они были бескостны, могли гнуться где попало. Занимаясь, Георг мысленно закачивал в них энергию, представлял. Что они твердеют, становятся крепче камня, крепче стали. Иногда ему казалось, что у него получается. Вот и теперь он всеми силами старался превратить свои ладони в мощные и несокрушимые орудия. Давно он так не занимался, взятый им темп превратил его, если смотреть со стороны, в вихрь неуловимых глазу движений. Из груди поднимался холодный жар, расплескивался по рукам и ногам, наливал их силой и наделял собственным разумом. Они самостоятельно знали, что им нужно делать, дружно и последовательно сменяли один комплекс на другой.
Когда Проквуст остановился, воздух вокруг него все еще двигался, а с кончиков пальцев вниз соскочил светящийся протуберанец. Он мягко опустился сквозь стебли травы и, растекшись по земле, медленно погас, словно проваливался в глубину почвы. Георг перевел дух и удивленно повел головой, такого он еще за собой не наблюдал! Он посмотрел на руки, они уже отходили от жуткого напряжения, но все еще могли вновь стать прежним ураганом. Вот теперь он готов к сюрпризам!
Проквуст подошел к решетке. Пока он разогревался, совсем стемнело, и теперь хорошо было видно, как яркое зарево света льется за деревьями. Оттуда доносился шум.
— А вдруг я ошибся и никаких боев не будет? — подумал он. — Но ведь лемур прямо сказал, что мне понадобятся силы, если не для драки, то для чего? Не есть же они меня будут? Может допрашивать, пытать? Фу, какие глупости в голову лезут.
Из темноты бесшумно вынырнула фигура арианца. Для Проквуста его появление не было неожиданным, он почувствовал его издалека. Аор остановился напротив.
— Ты уже знаешь?
— Догадываюсь.
— Ты готов погибнуть?
— Нет, я не хочу умирать.
— Я могу отменить бой, пришелец, если ты расскажешь, зачем тебя к нам прислали.
— Я готов рассказать все что знаю, но меня не посылали, я убежал.
— От чего?
— От несвободы.
— Но у нас ты не найдешь свободы.
— Я это уже понял.
— Ты хочешь уйти? Мы тебя отпустим.
— Нет.
— То есть, ты настаиваешь на том, что хочешь жить именно среди нас?
— Нет, я лишь делаю выбор между одиночеством и вами.
— Но во вселенной множество цивилизаций, поищи себе место среди них.
— Вселенная слишком большая. Искать наугад невозможно, а кроме координат Темной Империи, у меня нет больше никакой информации.
— А тебя не смутило, что нас называют Темной Империей?
— Я подумал, что врагов всегда чернят.
— Но ведь тебе у нас не нравится?
— Даже просторные клетки не могут радовать.
— А что ты хотел найти у нас?
— Только возможность жить.
— Хорошо, тогда просто живи в клетке. Обещаю, что о тебе будут заботиться.
— Нет, мне не хочется быть пленником.
— Пришелец, неужели ты рассчитывал стать чем-то большим?
— Конечно, почему бы и нет? Мне же удалось стать хоравом.
