— Хороший ответ. Но вот тебе вопрос: а может быть ваш образ жизни все-таки верен? Чего плохого в ограничении такого порока, как чревоугодничество?
— Вы ошибаетесь, Учитель.
— Да-а-а? — Белоус улыбнулся. — Докажи!
— Дело в том, что отсутствие хорошей пищи не является условием для аскетизма....
— Ты знаешь это слово? — удивился Старик.
— Да, а что?
— Удивительно.
— Ну, просто в каждой школе при рассказах о наших основателях, их очень часто называют аскетами.
— Понятно. Основатели, это три "А"?
— Да, Учитель.
— Ну, извини, что перебил. Продолжай.
— Короче говоря, у нас несметное количество людей страдают обжорством и, как следствие, ожирением. Сидя перед телевизорами, они поедают несметное количество чипсов, сладкого биота и непрерывно пьют пиво или сладкую воду. Некоторые даже на работу перестают выходить, но такие сразу отправляются на деструкцию.
— Ты знаешь, — задумчиво заговорил Белоус, — я никогда раньше не беседовал с рядовым жителем Новой цивилизации. Я много читал, смотрел ваши телепрограммы, анализировал, делал выводы. Но насколько полезно просто поговорить с реальным человеком. Ты даже не представляешь, сколько новых мыслей вызвал своим маленьким рассказом. — Белоус встал. — Ну, ладно, займемся делами.
Белоус подошел к очагу и взяв в руки кочергу, разворошил мерцающую огоньками кучку. Вверх взметнулся пепел и искры, в углу комнаты стало сразу почти светло. Старик поставил железный прут на место и взял в руку металлический совок, сунул его в самую середину очага и поднял. Чуть потряс из стороны в сторону, чтобы лишние угольки попадали обратно, потом повернулся к Проквусту.
— Шагай на выход, ученик. И прихвати с собой ведерко, оно там за дверью стоит.
Они вышли на улицу. Георг поежился и мысленно чертыхнулся, он предполагал, что после такого ужина они пойдут спать. Пахло свежестью, лесом и озером. Белоус по-прежнему держал перед собой совок с углями, которые в темноте запылали с новой силой. Недалеко от дома в землю был вкопан широченный пень какого-то дерева. Рядом, просто на земле, стояли пеньки поменьше. Белоус прошел к этому подобию стола и стульев и, кряхтя, уселся на один из них, облокотив руку с совком на колено.
— Сходи-ка, дружок, за водой. Зачерпни с мостков, да, пополней.
Когда ученик вернулся, то увидел, что Белоус уже успел придавить ручку совка на другом пеньке так, что в ночи казалось, что тлеющие угли висели прямо в воздухе.
— Раздевайся.
— Как? — не понял Георг.
— Очень просто, — съязвил Белоус, — сначала снимаешь штаны, потом куртку, потом ботинки и все остальное, что там у тебя надето.
Проквуст очень удивился приказу, но он обещал слушаться своего учителя и поэтому подчинился, хотя подозревал, что тот намерен пытать его раскаленными углями.
— Трусы снимать?
— Можешь оставить, если хвастаться особо нечем.
— Особо нечем, Учитель, — Георг начинал злиться, потому что было холодно и очень неуютно.
— Тощеват, но фактура ничего, хотя поработать придется, — бубнил Белоус сквозь усы, обходя полуголого ученика. — Теперь скажи, — Учитель остановился перед дрожащим Проквустом, — угли в руку взять можешь?
— Как, прямо пальцами?!
— Ну, не локтями же! Смотри, — неожиданно старик сделал шаг к совку и выхватил из него уголек. Он стал его подбрасывать, слегка приседая, когда подставлял под него ладони. Это было смешно.
— Что улыбаешься?! Лови!
Белоус бросил уголек Проквусту. Тот машинально поймал обжигающую искру и тут же стал ее подбрасывать и ловить. Ронять не хотелось, надо же было понять, что хочет учитель. А он весело засмеялся, видя ужимки не очень-то ловкого жонглера, да еще почти голого.
— Ладно, выбрасывай, — смилостивился, наконец, старик. — Как тебе фокус?
— Но это не фокус, — возразил Георг, — просто если подкидывать уголек быстро, то он не успевает обжигать кожу.
— А если не кидать?
— Ясное дело, ожог будет.
— Ты уверен? Смотри внимательно.
Белоус скинул на землю хламиду и остался в просторных шароварах с высоким поясом и рубахе. Потом он чуть присел, левую ногу выдвинул вперед, но опустил ее только на кончик носка обуви. Левая рука полусогнутая в локте выдвинулась чуть дальше правой, согнутой примерно также. Плечи странным образом задрались, Георгу даже показалось, что сейчас они вскинуться, и из-под них выпростаются два громадных крыла. Старик перестал казаться стариком, он превратился в сжатую пружину, застывшую на мгновение. Вот она рванулась в диком, неописуемом танце неуловимых выпадов руками, мелькании в воздухе ног, стремительных прыжков и стелящихся у самой земли уклонов. Несколько мгновения, и все стихло. Белоус подошел к совку и медленно взял от туда несколько углей. Поднял руку на высоту лица и протянул ее к Проквусту. На ладони лежали, переливаясь, искры огня. Немая сцена продолжалась примерно минуту, потом Старик сбросил угольки на землю, отряхнул руки и подошел к ученику.
— Вот, смотри, — он сунул ладонь прямо к его глазам. — Есть ожог?
— Нет! — благоговейно выдохнул Проквуст.
— Ты тоже так сможешь.
— Но я....
— Только не думай и не говори. Просто делай за мной.
Белоус опять встал в ту же стойку. Она казалась неустойчивой и сложной, но Георг на удивление быстро понял правильное расположение тела. Учитель стал медленно двигать перед собой руками. Ладони с раздвинутыми и напряженными пальцами то вставали горизонтально, то вертикально. Вверх, вниз, чуть в стороны и все время от себя и к себе. Как будто из груди что-то отдаешь, а снаружи взамен туда что-то вкладываешь. По членам разлилось тепло, оно было странным, Георг назвал бы его холодным жаром, если бы уста могли говорить. Но он больше не был властен над своим телом, оно вдруг зажило своей жизнью, старательно и с удивительной точностью копируя движения Учителя, мозг Проквуста оказался в этой сцене сторонним наблюдателем. Темп все увеличивался и увеличивался, деревья вокруг, сверкающая гладь воды слились в единый смазанный круг, и только глаза Учителя смотрели прямо в глаза, и из них лился свет.
— Стой!
Георг застыл. Белоус вынул совок из-под камня и высыпал его содержимое прямо к ногам Проквуста.
— Ну-ка, потопчи, камешки! — приказал он негромко ученику.
Тот, не раздумывая, шагнул на сверкающую горку. Босые ноги почувствовали, как острые краешки угольков впились в кожу. Стоять было не очень удобно, и ноги невольно стали притаптывать, разравнивать бугорок. Но жара не было! Это было страшно и величественно!
— Довольно! — голос Учителя проникал в самую глубину души, звучал как глас трубный. — На, — Белоус протянул ведро с водой, — вылей на себя. Вот, хорошо, прямо на макушку лей. Молодец!
Проквуст очнулся. Не то, чтобы он ничего не помнил, напротив, все происшедшее навеки впечаталось в его память, просто волшебство прекратилось. Он стоял на дымящейся, еще чуть теплой кучке черных угольков, мокрый, в мурашках от сквозившего воздуха.
— Накинь, — Учитель протянул Георгу свою хламиду. — И иди ноги сполосни. Оденешься в дому.
В теле все еще жила странная легкость, а в голове удивление пряталось в тени восхищения.
* * *
*
Рано утром, когда солнце только-только окрасило своими лучами белоснежные шапки гор, Белоус растолкал ученика и вывел на улицу. Он спросил, помнит ли он движения, которое делал вчера ночью вслед за ним. Георг попробовал, но даже в исходную стойку встать не смог.
— Ладно, отключи голову, обратись к телу, — старик протянул руку и слегка стукнул Проквуста в лоб.
Странным образом он сразу же все вспомнил! Не в таком темпе, даже, пожалуй, медленно, но он сделал весь каскад движений!
— Хорошо, — одобрил Белоус. — Повтори это упражнение три раза по двенадцать. И не старайся мешать своему телу, просто запоминай, как его включать.
— Но я не понимаю, как? — расстроено сказал Проквуст.
— Извини, ученик, но я не могу стоять рядом с тобой и хлопать тебя по лбу. Думай! Вспоминай, — Белоус обхватил плечи руками и поежился, утренний туман еще висел между деревьями, было свежо и тихо. — Занимайся. А я посплю еще. Кстати, после зарядочки, иди рубить дрова.
И он ушел. А Георг остался один на один с самим собой. Он встал в стойку. Со стороны он, наверное, выглядел, словно увалень. Нет, надо забыть про это. Как же он вчера делал? Так, встал, наклонился.... Нет, не получается! Да, разве возможно вспомнить весь этот каскад?! Вот если бы посмотреть со стороны несколько раз, зарисовать каждый элемент.... Стоп, что это? Как только мозг отвлекся, тело как бы само собой провело несколько вчерашних "па". Они получились легко, связанно и, пожалуй, красиво. Георг закрыл глаза и представил перед собой ладонь Учителя, на которой тлеют горячие искорки, горят, но не жгут. А руки и ноги между тем находили элемент за элементом. У него получалось!
На второй дюжине он стал понимать последовательность движений, они как бы стали записываться из подсознания в нормальную память. К концу второй дюжины Проквуст еле дышал, пот лил с него ручьями, мышцы налитые свинцовой тяжестью не слушались уже не подсознания, ни сознания. На одном из элементов он поскользнулся и растянулся на траве. Он сделал попытку вскочить, дернулся и затих. Уткнувшись левой щекой в теплую землю, Георг смотрел одним глазом, как колеблется травинка перед самым носом. Он представил себе, что это не хлипкая былинка, а толстый мясистый ствол гигантского папоротника, что за ним растет целый лес зеленых гигантов, они возвышаются вокруг, нависают благодатной тенью и под нею так хорошо спать.... Разбудил Георга хлесткий удар посоха. Он испуганно вскочил, потирая горящий зад, но тут же забыл о нем, увидев разъяренное лицо Учителя.
— Так-то ты меня слушаешь?! — зарычал Белоус, у него даже кончики усов завибрировали.
— Простите, Учитель, — залепетал Проквуст, — я поскользнулся, пытался подняться, и....
— Сколько раз сделал? — внезапно спокойно спросил Старик.
— Двадцать три. Неполных.
— Хм. Для первого раза неплохо. Пошли завтракать.
— Учитель, а дрова?
— Поешь, потом займешься. Умойся только сначала.
На завтрак был горячий ягодный отвар и ломоть хлеба. Царская еда, Георгу она очень нравилась. Он помыл посуду за собой и за Учителем и направился к двери.
— Георг! — окликнул его Белоус.
— Да, Учитель.
— Пока будешь топором махать, думай над темой: что такое добро и зло. Вечером расспрошу.
Проквуст озадачено посмотрел на Белоуса.
— Что смотришь, задача не ясна?
— Ясна. Только....
— Что только? — строгим голосом переспросил Старик.
— Да, нет, ничего.
— То-то! Все, выходи, некогда мне с тобой болтать.
Белоус прошел мимо Проквуста и толкнул дверь. Когда Георг вышел вслед, Старик уже был около леса. Несколько минут, и он скрылся за деревьями.
Колоть дрова было интересно. Георг не сразу разобрался, как это правильно делать, но потом приноровился. Березовых пеньков было много, они уже подсохли и поэтому легко разлетались на аккуратные поленца. Единственно, что смущало Проквуста, это предстоящая работа с пилой. В том, что она предстоит ему если не сегодня, то завтра, он не сомневался. Через пару часов куча поколотых дров стала внушительной, в половину человеческого роста. Георг положил топор на место и принялся старательно укладывать поленницу. На это ушло еще полчаса. Когда он закончил, он с удивлением заметил, как вздулись на правой ладони две больших мозоли. Они саднили и чесались, он подул на них, но легче не стало.
Дров достаточно, пора было думать о заданном уроке. Проквуст осмотрелся. Вот там, рядом с лесом стоят пеньки, где вчера ночью он топтал пылающие угли. Георг вздрогнул от мурашек, пробежавших при воспоминании об этом. Нет, туда он не пойдет. К озеру тоже не хочется, к тому же солнце жарило с неба во всю, надо было искать укромное место. Проквуст решительно направился к лесу, там совсем недалеко должно быть поваленное дерево. Георг видел его сквозь стволы, когда Белоус вел его к своему жилищу. Там он и подумает над заданием Учителя.
Проквуст было, решительно направился к лесу, но что-то его тут же остановило. Левый глаз поймал какое-то движение рядом с домом. Он тут же свернул и поспешил к нему, ведь жилище Учителя даже не имело запоров! Георг не успел дошагать несколько метров до входной двери, как она резко распахнулась и на пороге возникла легкая, воздушная, вся светящаяся под ярким солнцем девушка. Копна светлых, с легкой рыжинкой волос, обрамляла милое личико с небольшими, но такими задорными, зелеными глазами. Кремовое платье под сквозняком подчеркивало упругость молодого тела, сложенного природой щедро, но пропорционально. Голая загорелая рука по-хозяйски держала ручку двери, а чуть полноватая, но необыкновенно красивая ножка, властно постукивала туфелькой по порогу.
— Так это ты, новый ученик Учителя?
— Да, — Проквуст чуть замедлил шаг, не ожидая, что с ходу подвергнется допросу. — А вы, собственно, кто?
— Я?! — По тону девушки было заметно, что она возмущена, что лишь хорошее самообладание сдерживает бурю негодования, она дернула плечиком и с вызовом перешла в наступление. — Я-то Ксения, а вот, вы, молодой человек, могли бы и повежливее разговаривать с незнакомыми девушками!
— Извините, — смешался Проквуст. Всю жизнь он робел перед женским полом, и, так же как и всегда предательская краска горячо набежала на его лицо, безжалостно выдавая это смущение. — Я не хотел вас обидеть, — залепетал он, презирая самого себя, — но я шел на поляну, а тут вдруг посторонний, я думал, чужой, я же не знаю...
— Я не чужая, — смягчилась девушка, — я два раза в неделю приношу ему хлеб из города.
— Здесь есть город?! — встрепенулся Георг.
— Да, а что тут удивительного?
— Ну, — замялся Проквуст, — мне говорили, что у вас здесь одни трущобы, нищета, беззаконие...
— И это есть, — неожиданно легко согласилась нежданная гостья, потом, чуть подумав, добавила. — Этого, пожалуй, с избытком. Кстати, а тебя, как зовут?
Похоже, тема города не располагала ее к разговору.
— Георг, меня зовут.
— Ну, что ж, приятно было познакомиться и счастливо оставаться, мне пора бежать обратно, надо успеть засветло.
— А что, далеко идти, может быть, я вас провожу?
— Нет, Георг, — звонко засмеялась девушка, — не стоит, вам от Кирилла попадет.
— А кто такой, Кирилл?
— Как?! Ученик не знаете имя своего учителя?
— ??!
— Ну, и как же он тебе представился?
— Белоус.
— Ха! Так это же его кличка! Вот умора, а мы думали, он не знает, как его за глаза величают! — Ксения опять весело захохотала. — Вот, что, молодой человек, шёл бы ты уроки делать.
— Я... — начал Проквуст, но девушка его перебила:
— Кирилл строгий, отлупить может, она хохотнула, — или уже?
— Ну, да, так....
— Ладно, как-нибудь потом расскажешь.
Девушка захлопнула дверь и быстрым шагом тронулась по тропинке в сторону дровника. Георг вдруг неожиданно для себя самого бросился бегом догонять девичью фигурку.
