— То есть вы хотите сказать, что решили все эти социальные проблемы: болезни, угрозу перенаселения, безработицу, голод?
— Именно это я и хочу сказать. В нашем обществе все продумано, во всем найдены разумные решения. Мы добились того, что все социальные величины констатированы, мы их знаем, мы их контролируем и регулируем. И подтверждение нашей правоты, те несколько тысяч лет, в течение которых не было ни войн, ни эпидемий, ни революций. Люди довольны, а значит, нет необходимости что-либо менять.
Глетчер задумался. Мимо мелькали дома и улицы гигантского города, столь похожего на города его времени, но они уже отошли на задний план, стали, как бы иллюстрацией логики Блюка.
— Спасибо, Роман, вы очень убедительны.
— Я польщен, сэр, — Блюк сидя за рулем, попытался изобразить нечто, похожее на сдержанный поклон. — Я искренне пытаюсь помочь вам адаптироваться в нашем мире. Пожалуйста, не торопитесь делать окончательные выводы.
— Я постараюсь, Роман.
— Понимаете, мистер Глетчер, наше мировоззрение строилось на фундаменте громадного потрясения, вызванного катастрофой планетарного масштаба. Времена большого взрыва до сих пор олицетворяются с концом света. Все народы и каждый из конкретных людей получили психологическую травму, нет, скорее, глубочайшую, образно говоря, генетическую рану. Короткая эпоха безвременья ясно показала, как мало отделяет цивилизацию от прежнего дикаря, готового убивать и разрушать. Люди новой цивилизации после десятков лет страха и жестокости, последовавших сразу же вслед за большим взрывом, изменились. Они стали ценить возможность спокойно жить, не быть голодным, иметь крышу над головой, ощущать свою защищенность и знать, что все эти блага надолго, навсегда...
— Мистер Блюк! Извините, вы так интересно рассказываете, что даже я заслушалась, хотя все это уже знаю. Можно я тоже кое-что скажу Барри?
— Конечно, миссис! — Блюк доброжелательно улыбнулся, ему явно было приятно находиться в центре внимания.
— Барри, запоминай три "А"...
— Алиса, я не понимаю...
— Не перебивай, сейчас поймешь. Три "А", это наши древние ученые, родоначальники новой цивилизации, те, кто наполнили понятие социума новым смыслом, по заветам которых до сих пор строится наше общество. Запоминай, — Алиса взяла ладонь мужа и, загибая на ней пальцы, нараспев, с большими паузами, начала перечислять знаменитые имена и фамилии, — Альфред Грин, Александр Храмов и Арон Шерин. Три "А". Повтори.
Глетчер с удовольствием выполнил ее требование, а она приподнялась и торжественно поцеловала его в нос:
— Молодец, получи награду, — потом резво повернулась к Блюку. — Господин Блюк, я тоже молодец?
— Вне всякого сомнения.
— Тогда продолжайте, пожалуйста...
— Ну, что ж... Великие предки, три "А", как совершенно правильно заметила миссис Алиса, известны сегодня каждому ребенку, начавшему говорить. Эти мыслители впервые подошли к общественному строительству с чисто научной позиции, определили его параметры и задачи, создали теорию, давшую человечеству надежду и путь к новой жизни. Их идею можно сконцентрировать в одном емком слове: стабильность. Кстати, именно три "А" основали социальный институт. Заметьте, господин Глетчер, наша государственная система весьма отлична от вашей.
— Чем же? Насколько я овладел информацией о вашем мире, она как раз очень похожа на нашу. У вас есть верховный орган государственного управления, Высший Совет, есть нижестоящие его подразделения, полиция, наверное, есть суд. В чем же отличие, Роман?
— В том, что все перечисленные структуры подчинены социальному институту.
— Не понял?! У меня сложилось впечатление, что господин Харман подчиняется Высшему Совету?
— Не подчиняется, а назначается. Это большая разница. Главная задача социального института, это поддержание стабильности в федерации и этой задаче подчинены все остальные органы управления, а также образования, медицины, полиции и т.д. Фактически институт, это правительство Ирии, но не избираемое, не сменяемое, а полновластное, четко знающее, что ему делать, для чего и как. Я понятно объясняю?
— Да, вполне, — Глетчер не знал, как ему реагировать на эту лекцию. Барри почти не сомневался, что Блюк проводит эту беседу санкционировано. Неясно было только, зачем: или в просветительских целях, или для проверки благонадежности астронавта. А может и для того, и для другого вместе. В любом случае, он решил не спорить, а подыграть Блюку и укрепить тем самым свою репутацию добропорядочного гражданина "новой цивилизации".
— Господин Блюк, наш разговор оказался как нельзя кстати. Вы действительно рассказали много неожиданного для меня, а самое главное, были очень логичны и убедительны. Мне придется о многом подумать, возможно, многое переосмыслить. Но у меня есть еще один вопрос.
— Я к вашим услугам, сэр.
— Роман, в вашем мире есть религия?
— Религия присутствует в нашем обществе совершенно свободно. В каждом городе выделено достаточно необходимое количество молитвенных мест, где любой верующий может уединиться, помолиться богу, богам или высшим силам, это как ему уже будет самому угодно.
— Не понял? — искренне удивился Барри, — как это, "как будет угодно"? У вас что, все верующие молятся в одних и тех же храмах? А как же тогда уживаются между собой священнослужители?
— Барри! — вмешалась Алиса, было видно, что ей давно уже надоело молчать. — Ну, и темен же ты все-таки! Нет у нас священнослужителей, уже много-много столетий нет. Вера — это дело каждого, оно интимно и, как правило, публично не обсуждается.
— Алиса права, — поддержал ее Блюк, — религия выведена из ткани государства. Мы даже не знаем точно, сколько верующих среди различных категорий населения, кому верят, что просят. Единственное ограничение, хотя вера и дело каждого, но она не должна исповедовать негативные ценности и не должна выходить за пределы молитвенных мест.
— А я слышала, — опять защебетала Алиса, — что некоторые люди молятся дома и устраивают там специальные уголки для поклонений.
— Да, я тоже слышал об это, — добавил Блюк. — Но, насколько мне известно, законом такое поведение не запрещается, хотя и не одобряется, это точно.
Глетчер опять был шокирован. Ему и в голову не могло прийти, что какое-либо общество может обойтись без служителей культов. Верующие есть, а священников нет! Поистине удивительно. Нет, все-таки не зря нынешние жители Ирии называют свою цивилизацию новой. Внешне она как будто срисована с его времени, но чем глубже он вникал в нее, тем яснее понимал, насколько она другая.
— Роман, я очень заинтригован, хочется увидеть своими глазами. Алиса, ты не возражаешь?
— Поехали, — нехотя согласилась она и равнодушно отвернулась к окну, — но я туда не пойду, там слишком тоскливо.
— Нет ничего проще, господин Глетчер. Буквально через две минуты будем проезжать мимо. Я отведу вас внутрь.
Они свернули с широкой улицы и очень скоро Блюк припарковал лимузин на огромной пустой стоянке вдоль невысокого вытянутого на полкилометра здания. При желании, здесь можно было разместить несколько тысяч автомобилей. Хлопнули дверцы. Барри вышел и слегка пошатнулся. В легкие проник тяжелый спертый воздух, с непривычки он даже закашлялся.
— Совсем забыл! — ойкнул рядом Блюк. — Вот, возьмите, приклейте на висок. Он протянул астронавту небольшой кружечек из пластика.
— Что это?
— Приклейте, сразу станет легче дышать. После Амброзии без этих адаптеров в городе тяжеловато приходится. Если бы вы остались здесь надолго, то через три-четыре дня смогли бы обходиться уже без них.
— Роман, а это невредно? — спросил Барри, приглаживая кружок у виска. Через пару секунд дышать действительно стало хорошо, воздух перестал быть тягучим и затхлым.
— Нет, это не вредно. Адаптеры подстегивают организм, включают его дополнительные резервы, чтобы не чувствовался недостаток кислорода.
— Барри, не верь, — высунулась вдруг из окошка машины Алиса, — здесь полно в воздухе всякой гадости, так что долго на улице не броди, ты мне нужен здоровый. — И немедленно закрыла стекло.
Глетчер вопросительно взглянул на Блюка. Тот виновато пожал плечами и улыбнулся:
— Не волнуйтесь, воздух здесь не идеален, но особого ущерба вашему здоровью не нанесет. Кроме того, в городе есть разные районы, где-то воздух хуже, где-то лучше. К сожалению, этот, не из лучших районов. Пойдемте, внутри молитвенного места воздух очищается.
Глетчер с удовольствием шел рядом с Блюком, разминая застоявшиеся мышцы, и оглядывался вокруг. Дом молитв на фоне серых зданий был олицетворением дисгармонии с окружающим ландшафтом: обложенный плитами из светлого гранита, с цветной мозаикой в высоких окнах и красной островерхой крышей, он смотрелся здесь яркой цветной кляксой. Вход находился в торце здания и тоже имел соответствующий помпезный вид: шесть гранитных колонн под красным козырьком и массивные двери. На коньке крыши не было никаких знаков, ни культовых, ни опознавательных. И витражи в окнах, были просто узорами, во всяком случае, Барри как не старался, не смог отыскать в них никакого смысла. Внутри здания царили полумрак и прохлада. Глетчер ожидал увидеть большой зал, и он там был, но ни длинных рядов скамеек, ни горящих свечей, ни потолков с красивыми росписями, ничего этого не было. Напротив, потолок был черен и давил этой чернотой. Сразу же за входными дверьми начиналась лестница вниз, она вела примерно на этаж ниже уровня земли и переходила в три длинных, параллельных друг другу коридора. От каждого из них тянулись входы в маленькие кельи без крыш. Все они были темными, лишь в самом конце громадного зала тускло светилось несколько штук. Сверху это все напоминало лабиринт
— Что это?
— Места молений. Вы хотели это видеть, мистер Глетчер. Можно пройти вниз, зайти в любую.
Они спускались по лестнице, и звук их шагов гулко отдавался в сводах потолка. Хотелось идти на цыпочках, лишь бы не нарушать тишины.
— Правда, завораживает? — восторженным шепотом спросил Блюк.
— Что? Ах, да, конечно.
Они подошли наугад к одной из келий. Глетчер зашел один. Взглянув вверх, он увидел огромное пространство. "Вот почему потолок черный" — догадался Барри. Он прикрыл за собой дверь. Щелкнул замок и автоматически зажегся светильник. В комнате едва вмещался маленький столик, стул и зеркало на косой подставке. Больше ничего. Глетчер присел на стул и увидел в зеркале потолок, вернее черное зияющее нечто, наверное, кого-то оно манило, кому-то что-то обещало.
Выйдя на улицу, они щурились от яркого света и медленно шли по направлению к машине.
— А вы открывали ящичек?
— Какой ящичек?
— Там, справа, у стола. В нем должны были лежать блокнот и ручка. Можно отрывать листочки и писать пожелания, просьбы, жалобы, а потом бросить их в прорезь в стене, рядом с зеркалом. Говорят, это помогает молитве. А можно и забрать их с собой, это разрешается.
Глетчер сразу ничего не ответил. В его душе было смятение: где он сейчас был, в храме или в вертепе, о чем молятся люди, глядя в эти куски бездонного пространства? Чтобы отвлечься, он решил опять попытать своего провожатого.
— Роман, а вы часто приходите в храм? Заранее извините, если вопрос бестактен и если не хотите, не отвечайте мне.
— Извините, мистер Глетчер, — помолчав, задумчиво заговорил Блюк, — но я действительно не хотел бы говорить на эту тему. Не принято это у нас. Но вы не смущайтесь, вы ничем меня не обидели. Да, и, кстати, у нас не пользуются словами храм или церковь, у нас говорят, молитвенное место или дом молитв, можно дом молений.
— Простите еще раз.
— Забудем об этом, сэр. Вы обратили внимание, как пусто сегодня?
— Конечно. Просто я уже боюсь об этом спрашивать.
— Нет, это вопрос не каверзный, — Блюк улыбнулся. — В рабочее время здесь часто бывает так нелюдимо, зато вечерами или по выходным дням, здесь не протолкнуться. Даже очереди выстраиваются.
Они подошли к лимузину и с удивлением обнаружили Алису опять спящей. Блюк позволил себе улыбнуться и лукаво посмотреть на Глетчера, но тот сделал вид, что не понял красноречивого взгляда. Барри пересел на переднее сидение, а Блюк отгородил пассажирский салон стеклянной перегородкой.
— Ну, вот, теперь можно опять разговаривать. Мистер Глетчер, снимите пока адаптер, нам еще долго ехать, примерно час.
Барри смотрел в окно, дома сплошной стеной подпирали улицы и переулки.
— Роман, сколько лет этим кварталам?
— Этим? Примерно, 300-400 лет. А через пару улиц начнутся более старые районы им больше двух тысяч лет.
— Двух тысяч?!
— Да.
— Вы хотите сказать, что у вас жилье может эксплуатироваться тысячелетиями?! А как же коммуникации, кабели, канализация, они же все очень быстро выходят из строя?
— Вот еще одно отличие наших цивилизаций, мистер Глетчер. Вместо того чтобы летать непонятно зачем к звездам, наши предки изобрели материалы с громадной износостойкостью, почти вечные. Вы не раз говорили, что эти дома кажутся вам такими знакомыми, а между тем, камень, из которого они построены, пропитан особым составом, который почти останавливает в них энтропийные процессы. То же самое относится и к коммуникациям. Наши предки так решили и мы полностью согласны с ними, мы уверены, что лучше один раз построить, но на несколько тысячелетий.
Глетчер промолчал, но подумал, что новая ирийская цивилизация, похоже, свихнулась на стабильности и боязни перемен, будто не камень, а самих людей пропитали волшебным составом, убивающим энтропию. Он вспомнил Хармана. Тесть говорил, не спеши судить, сначала пытайся понять. Мудрый совет, но как ему следовать, когда неожиданные открытия следуют одно за другим. Наверное, пора поговорить на нейтральную тему.
— Роман, в городе много автомобилей, а пробок нет. Как вам это удается?
— Все очень просто, мистер Глетчер. Даже на этом простейшем примере вы можете видеть всю логическую целесообразность нынешнего общественного устройства. Представьте себе, что в 120 миллионном городе имели бы автомобили все, кто желает.
— Не могу, Роман. Даже сам город с таким населением представить не могу.
— То-то и оно! Поэтому наши ученые рассчитали допустимое количество автомобилей в городе и зафиксировали эту цифру как максимальную. Из нее вычли необходимый служебный транспорт, а остальное отдали населению.
— С учетом принадлежности табеля о рангах?
— Совершенно верно. Автомобиль можно приобрести, только начиная с 8 ранга, и стоит это удовольствие достаточно дорого. Правда, иногда проводятся городские лотереи, по которым разыгрываются автомобили и право на владение им. В случае выигрыша, даже рабочий может приобрести авто. Народ очень любят лотереи. В них разыгрывают все: продукты, деньги, машины, квартиры, выгодную работу. Можно найти лотерею на любой вкус и цвет.
— А ранги разыгрываются?
— Вы шутите? — Блюк изумленно взглянул на астронавта. — Нет, это невозможно. Табель о рангах — это святое.
