— Называйте это, как хотите, Харман. Что касается искренности вашего заявления, то мы его проверим. Учтите, Рональд, если вы фальшивите, то превратитесь в пепел. Может быть, вы присоединитесь к тем, кто сомневается в себе? — Бенни махнул рукой в сторону кучки отступников, удручённо ожидающих своей участи.
— Нет, господин...
— Называйте меня Повелителем или Монархом, — перебил его Адамс.
— ...Нет, Монарх, я готов пройти испытание.
— Отлично. Пойдемте, Рональд. Если пройдете, тогда поговорим о совете федерации.
— Повелитель!
— Слушаю тебя, Герб.
— Блендер прошел испытание. Трусил очень, но не сгорел.
— Да? Удивительно! Не ожидал. Вот что, Герб, тащи сюда к камню всех, кто отказался давать клятву.
Упитанный маг вприпрыжку побежал исполнять приказание.
— Простите, Монарх, могу я задать вопрос?
— Валяйте, Рональд.
— За кем побежал этот монах?
— Монах? — Адамса странно кольнуло это слово. — Какой же он монах?! Это служитель камня, бывший маг.
— О, простите, я не знал.
— Ничего. Герб приведет сейчас группу местных обитателей, которые присягнули мне, но неискренне, а потому боятся проходить испытание. Я обещал им жизнь и свободу, правда, на периферии Ирии, но ведь обещал!
— Что вас смущает, Монарх?
— Я обещал, но если выполню обещание, они станут бороться против меня. Может быть, Рональд, у вас есть идеи по этому поводу?
— Если бы они были обычными людьми, я бы сделал их дохами, ну, скажем, мусорщиками, — Харман вздохнул. — Но они, насколько я понимаю, местные обитатели, прошедшие испытание кристаллом и не могут стать дохами.
Бенни озадаченно качнул головой.
— А что, неплохая идея, господин директор. Но я обещал им не только жизнь, но и свободу. Как быть с этим?
— Дох избавлен от страстей, ему не надо выбирать, а, следовательно, он свободен.
— Хм, — Адамс с интересом посмотрел в сторону Хармана. Тот сказал ему ровно то, о чем он и сам только что думал. — Вы умный человек, Рональд, если вам повезет также как и Блендеру, мне будет с вами приятно работать.
Сзади послышался шум и учащенное дыхание.
— Мой Повелитель! Все готово.
— Очень хорошо, Герб. Ты хорошо служишь.
Адамс оглядел кучку испуганных людей. Когда он представил их страх, ему на миг стало их жалко, но только на миг. И вообще, поправил он себя: не жалость, а всего лишь проницательность и понимание! К тому же они никогда и никого прежде не жалели, значит и к себе ждать жалости не вправе.
Вокруг воцарилась гробовая тишина, в которой было слышно каждое его слово.
— Я обещал вам жизнь и свободу и подтверждаю свое решение. И то и другое ждет вас там, — Бенни кивнул за спину, — за черным кристаллом. Идите, попрощайтесь со своим идолом, вы его больше не увидите.
Герб подбежал к ближайшему человеку и ткнул его в спину.
— Иди, пока Повелитель не передумал!
Человек послушно пошел к черной громадине. Примерно на полпути его шаг вдруг сбился. По инерции человек сделал еще несколько шагов и замер. Адамс усмехнулся, а позади раздался многоголосый стон. Он повернулся.
— Ну, что же вы медлите, господа? Там вас ждет жизнь и свобода, идите и возьмите их. Чего вы боитесь, вы же уже проходили испытание черным кристаллом? — Бенни усмехнулся. — А может быть, вы предпочитаете умереть? Пожалуйста, выбор за вами.
Несколько человек понуро двинулись к камню и так же застыли рядом с первым.
— Это нечестно! — выкрикнул вдруг молодой парень в комбинезоне.
— Почему же?
— Потому что вы нас превращаете в дохов!
— Я?! Ничего подобного, юноша, это камень забирает у вас свой дар. Когда-то он дал вам бессмертие, а теперь его забирает. Вы перестаете быть избранными и поэтому превращаетесь в дохов. Я даже удивлен, что твои товарищи не рассыпались прахом, ведь вам всем много сотен лет, не так ли?
— Но это вы управляете камнем!
— Вслушайся в то, что ты говоришь, юноша! Разве такое возможно?
— Нет, — в голосе юноши зазвучало отчаянье, — но вы это делаете!
— Тогда почему же ты оказался в этой компании? Почему не хочешь служить мне, если я делаю невозможное возможным?!
Парень замялся. Окружающая толпа шевельнулась и вновь замерла в напряженном ожидании.
— Я не поверил, что вы настоящий властитель, — глухо и обреченно отозвался он.
— А теперь поверил?
— Да.
— Хорошо, пройди испытание у моего трона и верно служи мне. Клеманс!
— Я здесь, мой Повелитель!
— Забери этого молодого человека.
— Господин, пожалей нас! — раздался голос из глубины отступников. Ему тут же стал вторить хор его товарищей по несчастью. — Да, господин, властитель, монарх будь милосерден, позволь служить тебе, мы раскаиваемся.... — Кто-то из них встал на колени, за ним остальные.
Адамс повелительно поднял руку, все смолкло.
— Прошу тишины! — тут же все смолкли. Адамс широко повел рукой за спину, вслед Гербу и молодому человеку. — Туда смотрите, там ваша судьба. Если он пройдет испытание....
Договорить он не успел, потому что юноша беззвучно опал серым пеплом на ступень его трона. Бенни медленно повернулся к клятвопреступникам и резко выплеснул ладони на уровне солнечного сплетения.
— Извините, господа, поблажек больше не будет.
Адамс усмехнулся, любуясь делом рук своих: перед ним безмолвно застыли дохи.
— Герб!
— Я здесь, мой Повелитель!
— Займись ими.
— Слушаюсь.
Толстяк расплылся сладкой улыбкой и угодливо склонил потеющую лысину.
* * *
— Уважаемые господа, прошу тишины!
Харман постучал молотком, но его никто не слушал, аудитория громко и возмущенно ворочалась. Гул наплывал на него словно прибой. Он озадаченно покачал головой и сел, ну, никак он не думал, что это вечно полусонное сборище способно на такое!
— Почему заседание не ведет Председатель совета?! — недовольно проскрипел голос из глубины полумрака зала.
— Да, да, где канцлер! — подхватили встревоженные голоса. Кто-то звонко выкрикнул: — Почему не присутствуют постоянные члены верховной палаты, куда смотрит Блендер?!
Харман на это небрежно махнул рукой и подпер щеку рукой. По его тонким губам мелькнула усмешка, скоро спесь с официальных властителей Ирии, теперь уже бывших, хотя они об этом еще не догадываются, спадет, так же, как спала с властителей тайных. Его поведение не осталось незамеченным, шум громыхнул с новой силой. В спину пахнуло легким сквозняком, так, — подумал Харман, — началось!
В коридоре замаячила сухопарая фигура Пауля Блендера, важной походкой вплывающая в зал заседаний. Харман посмотрел в бесцветные глаза Блендера и беспомощно пожал плечами. Генеральный советник социальной безопасности Совета Федерации, едва заметно кивнул и многозначительно поднял руку, мгновенно наступила тишина. Было слышно, как под неким грузным телом заскрипело старое кресло.
— Друзья мои, — произнес он печальным тоном, — наш уважаемый председатель сегодня трагически скончался.
Блендер сделал многозначительную паузу, зал затаил дыхание, готовясь к взрыву эмоций, но Пуаль опять поднял вверх ладонь.
— Господа, попрошу вас не шуметь! — жестко приказал он. — Я все объясню, если вы не будете меня перебивать. — Кто-то громко кашлянул, на него зашикали. — Спасибо. — Блендер прошелся перед столом, задумавшись, остановился.
— Ох, хорошо держит паузу! — подумал Харман.
Блендер заговорил:
— Мне поручили сообщить вам, что наш мир настигли перемены и Совет Федерации с настоящего момента упраздняется.
Что тут началось! Гвалт поднялся невообразимый, степенные господа подпрыгивали над своими креслами и орали несообразности, брызгая слюной и размахивая руками. Блендер невозмутимо смотрел на это и терпеливо ждал. Как они с Харманом и предполагали, лобовое заявление привело к эмоциям, а не действиям, рано или поздно они утихомирятся. Скоро так и случилось: суеты стало меньше, выкрики тише, под напором любопытства возмущение быстро сдавало свои позиции. Можно было вновь говорить, но тут из глубины зала раздался спокойный и уверенный в себе голос:
— Уважаемый, Пауль, значит ли это, что некая неведомая сила заставила вас и директора социального института подчиниться вопреки всем вашим безграничным полномочиям?
До Хармана донесся легкий шум, все сначала повернулись к говорившему, а потом вновь вперили напряженные взгляды в Блендера. Рональду хорошо был знаком этот голос. Он принадлежал Даймону Лезурье, очень богатому и чересчур независимому сенатору, род которого к тому же обладал уникальной привилегией: имел собственный аппарат деструкции и штат специалистов. В своё время Харман долго изучал досье, но так и не понял, за какие заслуги клан Лезурье был столь обласкан. Его любопытство было столь острым, что как-то он задал вопрос Блендеру. Тот блекло посмотрел на него и коротко бросил: "Вода!". Только после этого у Хармана все сложилось: на планете Ирия лишь клан Лезурье располагал огромными запасами чистейшей питьевой воды. Деньги, вот и весь секрет.... Но пора было помогать Паулю. Харман встал.
— Господа, — все взоры моментально слетелись к нему, — вы давно меня знаете. Я всегда добросовестно стоял на страже интересов Новой Цивилизации, но то, что случилось повергнуло в шок весь мой прежний жизненный опыт....
— Короче, Рональд! — проскрипел все тот же голос.
— Минуту терпения, господа, поверьте, я попытаюсь быть максимально кратким. Итак, неведомая сила, это один единственный человек, который обладает даром изменять окружающий нас мир, волен над людьми, я лично был свидетелем, как он превратил неких строптивцев в дохов простым усилием воли, и точно также произвел из доха нормального человека.
— Это невозможно! — крикнул толстяк из третьего ряда.
— Расстрелять подлеца! — заверещал кто-то истошно с самой галерки.
А Лезурье вдруг молча уселся на свое место, весьма удивив этим Хармана. Но тут шум, нарастающий безудержной волной вдруг мгновенно стих. Из ближайшей стены вышел молодой человек в элегантном черном костюме с небольшой тросточкой и вспорхнул к столу. Озорно тряхнув копной русых волос, он медленно обвел зал глазами.
— Меня зовут Бенни Адамс. Я упраздняю вашу прогнившую Новую Цивилизацию и объявляю Ирию своей империей.
Тут же зал взорвался воплями, вернее готов был взорваться. Адамс поднял руку и звук пропал. Растерянные члены совета еще какое-то время беззвучно разевали рты.
— Господа, я не люблю шум. Прошу это усвоить раз и навсегда. Кстати, я никому не разрешал покидать собрание! — несколько фигур, торопливо пробирающихся к выходу, рухнули словно подкошенные на пол. — Я не намерен вас ниспровергать, если вы присягнете мне на верность. Кстати, хочу сразу предупредить, тот, кто будет неискренен, погибнет, тот, кто не решится... я подумаю, что с ними делать, но жить будет, я обещаю. Последнее, что вам хочу сказать: не будьте идиотами. Вбейте в ваши заплывшие жиром и бездельем мозги, что прежнего мира больше нет, теперь им владею я, и вами тоже, хотите вы этого или не хотите.
Ни один звук не мешал голосу говорящего, неведомым способом он выключил все звуковые волны, кроме собственных слов. Бенни обвел зал глазами, удовлетворенно стукнул тростью по ладони и кивнул Харману, который тут же подхватил свой стул и, спустившись с ним вниз, застыл невозмутимым изваянием. Адамс еще раз кивнул, сделал неуловимое движение рукой, и перед ним загустилось туманное облачко, с каждым мгновением приобретающее форму кресла. Он сел.
— Прошу, господа, — вновь раздался его голос. — Процедура совершенно несложная: желающие проходят и садятся на стул. Господин Харман запишет ваше имя и вы станете моим верным подданным. Итак, кто первый.
— Я! — неожиданно громко заявил Лезурье и направился к Харману. — Что нужно говорить, Рональд?
— Ничего, Даймон, просто садись, а потом встань.
— Минуту! — прервал их Бенни. — Лезурье, вы готовы умереть ради моей империи?
— Я готов умереть за Ирию, — не задумываясь отозвался Даймон.
— Хм, а как же на счет верности повелителю?
— Служить клянусь, а умру лишь по зову сердца.
— Хорошо, Лезурье, от вас такой ответ приму, — Адамс тяжело оглядел безмолвно застывший зал, — а остальных предупреждаю: кто позволит себе подобные рассуждения... — Бенни перевел взгляд на Даймона. — Садитесь, Лезурье, и слушайте, что вам сердце скажет.
Лезурье, уже склонившийся над стулом, вздрогнул, но лишь на мгновенье. Сел. Ничего не произошло. Он вопросительно посмотрел на Хармана.
— Вставай, Даймон, — на лице Рональда мелькнула улыбка.
Харман склонился над листом бумаги и под номером один записал Лезурье. Зал терпеливо ждал.
— Даймон, — заговорил вдруг Адамс, — я вас вызову для беседы.
Лезурье с достоинством поклонился.
— Я к вашим услугам, Ваше Величество!
Харман поднял голову.
— Прошу вас, господа, кто следующий?
Над залом повисла напряженная пауза. Адамс невозмутимо рассматривал свою трость, судя по его виду, он никуда не торопился. Безмолвье давило и народ явно нервничал. Внезапно, словно гром прогремели чьи-то слова: "Сколько же может продолжаться эта комедия?!". Чудесным образом слова застыли в вышине желтоватыми облачками. Бенни встал.
— Кто сказал?
Зал испуганно замер.
— Чего вы боитесь? Я тоже всего лишь хочу побыстрее закончить эту комедию. Ну?! — Адамс подождал с полминуты. — Жаль, я о вас был лучшего мнения. Что ж, тогда вернем слова тому, кто их породил.
Он махнул вверх своей тростью и облачка медленно потянулись вниз. Они сгустились вокруг запотевшей лысины грузного мужчины, с нервозно бегающими глазками.
— Рональд, кто этот толстяк?
— Белуччи Гир, мой Повелитель.
— Белуччи? Очень хорошо. Белуччи! Ты что, не понял?! — голос Адамса налился металлом, а облачка над головой Гира из слегка золотистых превратились в яростно желтое пламя. Толстяк заверещал от ужаса и сломя голову ринулся к Харману, преследуемый горящими языками огня. Если бы он не сидел с краю, то кого-нибудь мог бы покалечить. Гир с разбега опустил свой зад на сиденье и замер. Жар над его головой медленно и бездымно рассеялся. Глаза вопросительно смотрели на Адамса.
— Ну, что ты смотришь, чудак? — ласково проговорил Бенни. — Видишь, как все просто? Теперь ты будешь служить мне, и все будет хорошо. Только за своим языком следи, ладно?!
Белуччи энергично закивал головой, и радостно подскочив, побежал к своему месту. После этого к стулу потянулись остальные. Адамс смотрел им в лица и поражался примитивности чувств, отраженных на них. Кто-то открыто боялся, кто-то прятал страх за маской невозмутимости, но на большинстве лиц читалась усмешка, замешанная на презрении, мол они внутренне презирают всю эту дурацкую игру. Бенни ждал, что будет с этими кривыми улыбками.... И тут, как продолжение его мысли очередной член Совета тихо осыпался на пол пеплом. Не было ни пламени, ни дыма, человек сразу же стал горсткой летучего праха. Словно столбняк пал на толпу не прошедших еще испытание, они поняли, что с ними не шутят, что рядом дышит холодом смерть.
