— Да, — Проквуст присел на соседний камень. — Про лестницу безымянных.
— Ну, что ж, спрашивай, что знаю, скажу.
— В моем мире на Белую Гору новичок мог только через нее пройти.
— Ого, ты и эту легенду знаешь? — Белоус удивленно покачал головой. — Ну, вставай, тогда, пойдем к ней поближе.
Они подошли к скале. Вблизи ступени были гораздо в меньшей степени похожи на ступени, чем издали. Они оба задрали головы вверх. Даже снизу ощущалось головокружение от глубины темнеющего неба и нависающей скальной твердыни.
— Посмотри, гость дорогой, можно ли пройти такую лестницу? Да, у нас от братьев одни черепа с костями останутся!
— Да, верно, здесь костей не соберешь! Но почему же она такая древняя?
— В каком смысле? — удивленно посмотрел на него Белоус.
— Да, вы взгляните, учитель, она настолько изъедена ветрами, дождями и временем, что действительно недоступна.
— А у вас по ней взбираются?!
— Да, в обязательном порядке. Только это было давно, сейчас там уже другое время.
— И что, Церковь Рока забыта?
— Нет, что вы! Церковь Рока процветает, с ней считается монарх и парламент.
— Так у вас там тоже монархия?!
Проквуст недоуменно уставился на Белоуса.
— Что значит, тоже?!
— А то и значит! Пришел человек, — Белоус склонил набок голову и с прищуром посмотрел на Георга, — вроде тебя, выгнал к чертовой матери всех магов и объявил себя повелителем Ирии.
Проквуст раскрыл рот, чтобы расспросить поподробнее, но в это время последние солнечные лучи тронули вершину Белой Горы и погасли. Сразу стало темно и свежо. Белоус зябко укутался в свою хламиду.
— Эх, старость, не радость. В вечеру кости стынуть начинают, а мы тут с тобою разговоры разводим. Сейчас бы уже треть пути прошли! Пошли, ученик, потом поговорим.
Старик сердито еще что-то проворчал и повернулся, но Проквуст его остановил. Что-то зрело в нем, какое-то решение. Он уже знал, что не уйдет, что и в этом мире попытается испытать свою веру. Но если получится, как старика бросить здесь?
— Не спешите, Белоус. Прошу вас, подойдите ко мне ближе.
— Ну, что еще?
— Я вам скажу, если готовы слушать, — Белоус хотел было возразить, но тут увидел горящие глаза Георга и не посмел. — На далекой планете есть религия. Суть её в том, что господь прислал своего сына в образе человеческом к ним на планету, чтобы спасти их.
— От чего спасти, сынок? — иронично, но мягко спросил Белоус.
— От самих себя, учитель, от грехов и страстей, убивающих доброе.
— Ну, хорошо, пусть так. Так он что, всех на небо вознес?
— Нет. Кроме кучки преданных учеников, люди его проповеди не приняли, надругались над ним и распяли.
— Что значит, распяли?
— Сколотили огромный крест и прибили к нему Иисуса Христа, так звали того человека, большими гвоздями.
— Живого?
— Живого. Затем подняли и врыли этот крест в землю, оставив умирать от жары и жажды.
— И он умер?
— Да, умер. Его сняли с креста, омыли, положили в гробу — маленькой пещере в скале.
— И что было дальше? — видно было, что Белоусу стало интересно.
— А потом через три дня он воскрес.
— Воскрес?! — разочарованно протянул Белоус. — Ну, такие легенды и у нас были, я читал. К чему ты мне это рассказываешь, чтобы обратить в свою веру?
— Извините, учитель, но вы не поняли самого главного!
— Чего же?
— Смысл христианства в том, что один спасает остальных собой, своею жертвой!
— Ну, допустим. Пусть Христос бог, хотя и пришёл в образе человеческом, пусть погиб он от рук злых людей, но мало ли добрых мучеников на разных планетах приняли смерть ради других?! Сопоставима ли жертва одного и спасение многих? Я, думаю, нет!
— Да, вы правы, Белоус, если только принимать во внимание жертву человека. А я вам сказал, что Христос — сын бога!
— Ну, во-первых, мне не понятно, что значит сын бога?! Если бог един, то....
— То сын, это часть его!
Белоус замолчал, задумался.
— Ладно, — промолвил он, наконец, — принимаю. Пусть будет так, сын, так сын. Дальше то что?
— А дальше, если вы не забыли постулаты Церкви Рока, вспомните описание бога: он един, всемогущ, всезнающ и находится вне времени и пространства.
— Все правильно, но не вижу связи!
— А дело в том, что один раз, принеся часть себя в жертву, он навсегда эту часть оставляет распятой на кресте, до конца времен этой вселенной!
До Белоуса, кажется, дошло. Его глаза округлились, а лоб покрылся новыми морщинами.
— Навсегда?
— Да.
— Уф! — Белоус вздохнул и вытер пот со лба. — Ну, и загрузил ты меня! Придется подумать. — Белоус вдруг усмехнулся.
— Чему вы смеетесь? — с обидой спросил Проквуст.
— Ой, извини, Георг, не над тобой, — старик опять хохотнул. — Я просто представил, как затрещат головы у пещерников! Я от молодежи чего только не наслушался, а они то все книжки по кельям читают! То-то ты их озадачишь!
Георг невольно улыбнулся, представив на секунду постные лица пещерников.
— Георг, спасибо!
— За что?
— Поверь, очень было интересно слушать твою легенду, но ради чего ты ее рассказывал мне здесь? Ночь ведь уже, а нам еще идти и идти.
— А мы никуда не пойдем.
— То есть как?!
— Я хочу пройти эту лестницу.
— Парень, ты совсем рехнулся?!
— Потом об этом поговорим, Кирилл. Вы лучше скажите, говориться в вашей легенде, что одних лестница не пускает, других морочит, а кое-кого сама возносит?
— Все верно, есть такое, — Белоус кивнул.
— Кирилл, а вы сами верите в лестницу безымянных?
Старик помялся, подергал рукой ус.
— Как тебе ответить, Георг? С одной стороны легенда — часть истории Церкви Рока, с другой стороны, сомнительно, чтобы все это было правдой, больно уж волшебно.
— Понятно. Вот что, Кирилл, обещайте мне, что чтобы не случилось, не будете дергаться, кричать и тому подобное!
— Ну, хорошо, обещаю, — пожал плечами Белоус. — Меня мало чем в этой жизни удивить можно.
— Спасибо! Встаньте сюда. Вот так. И замрите, — Георг закрыл глаза, и несколько раз перекрестился, шепча: помоги нам господь пройти эту ступень к свету, укрепи веру и избавь от неверия.
Проквуст почувствовал, как воздушная волна подхватила их и понесла наверх, как замер в испуге Белоус, как вся планета замерла, смотря на них. Несколько минут упоительного восторга и бессвязных молитв, и вот они очутились в темноте пыльной пещеры. Рядом что-то глухо ударилось и потом раздался всхлип. Георг испуганно настроился на ночное виденье и в серо-зеленоватом оттенке увидел стоящего на коленях Белоуса. Он буквально повис на своем посохе, уткнувшись в руки, и глухо рыдал.
— Кирилл, что с вами?! — испугался Проквуст.
— Нет, ничего, — Белоус опять всхлипнул. — Просто плачу от восторга и рыдаю от своего неверия.
— Ну, ничего, это пройдет, — Георг помог ему подняться. — Кирилл, надо выходить, тут со всем рядом, я помогу.
— Не надо, я в темноте, как днем вижу, — старик тяжело встал на ноги, посмотрел на своего спутника. — Ты тоже, как я посмотрю, ночью не в темноте?
— Да, кое-что различаю.
Проквуст замешкался. Его так и подмывало проверить, здесь ли один из безымянных, но он сдержал себя, давя в зародыше гордыню и тщеславие. Он им покажет безымянного. Потом. Если он там есть.
* * *
Здесь все было похоже, и в тоже время чем-то отличалось от его родной Ирии. Проквуст не мог точно объяснить, в чем именно состояли отличия, он просто ощущал их. Например, он предполагал, что так же, как в рассказе Адамса, они усядутся на скамейке ждать посланца Монаха, но скамейки не было, Белоус сразу же повел его внутрь горы. Они прошли длинным полутемным коридором, отворили высокие резные двери и попали в огромное пространство сводчатого зала. Вот здесь все соответствовало рассказу Бенни: матово блестящие каменные узоры пола, своды, убегающие в полумрак высоченных потолков, пустота и покой. Белоус притворил за ними дверь, сделал несколько шагов и остановился. Повернувшись к Проквусту, поманил его и показал жестом на место подле себя. Они замерли. Белоус лишь еле слышно шепнул: "Ждем. Сейчас за нами придут". Действительно, минут через пять одна из дальних дверей приоткрылась и оттуда вальяжной походкой выплыл полноватый человек в черной накидке с белым капюшоном и посохом в руке. Он тоже сделал несколько шагов и остановился.
— Здравствуй брат! — казалось, негромко произнес Белоус, но звук его голоса всколыхнул спящий воздух и, оседлав его, помчался к пещернику.
— И ты здравствуй, брат!
Они оба, как по команде поклонились друг другу. Несколько запоздало то же самое сделал и Проквуст.
— Белоус, ты пришел не один.
— Я привел нежданного гостя.
— Он важен для Церкви Рока?
— Думаю, да. Мы только что вознеслись по лестнице Безымянных!
Георг увидел, как дернулся в изумлении пещерник.
— Ты хочешь показать гостя Управителю?
— Да.
— Ожидайте.
Пещерник поспешно удалился. Проквуст взглянул на Белоуса, тот задумчиво рассматривал свой посох.
— Кирилл! — тихо позвал его Георг.
— Не надо слов, Георг, все что нужно, уже сказано.
Прошло минут пятнадцать, дверь вновь отворилась, показался пещерник.
— Управитель примет гостя. Прошу следовать за мной.
Проквуст машинально шагнул вперед, но заметил, что старый учитель остался на месте.
— Белоус, а вы? — он спросил, но об ответе уже догадался.
— Иди, Георг, мой путь рядом с тобой закончен, — Белоус повернулся и быстрым шагом вышел из зала.
Проквуст гулко прошелся по огромному помещению и остановился напротив пещерника.
— Как тебя зовут, гость?
— Георг Проквуст.
— Закрой глаза и не двигайся.
Георг послушно закрыл глаза, на него повеяло еле уловимым потоком теплой энергии. Он открыл глаза и успел заметить опускающийся посох пещерника.
— Все в порядке, можно идти, — сказал тот слегка прерывающимся голосом.
Они прошли по лабиринту коридоров. Теперь Проквуст ни за что не нашел бы выход сам. В очередном ничем не примечательном тупиковом ответвлении с несколькими одинаковыми дверьми пещерник постучал в ближайшую к основному коридору. "Да" — донеслось оттуда. Пещерник широко отворил дверь и перешагнул порог, массивная деревянная дверь устало скрипнула, качнувшись на старых петлях, и оставила небольшую щель. Проквуст напряг слух.
— Привел?
— Да, Пресветлый.
— Капил, сколько раз говорить, не зови меня так. Это титул Монаха, а я всего лишь Управитель церкви, — пещерник молчал, человек, отказывающийся от титула "Пресветлый", громко вздохнул. — Брат мой, ты проверил пришельца?
— Да, Управитель, он не опасен.
— Хорошо, иди, а гость пусть заходит.
На самом деле этот диалог вряд ли можно было бы расслышать через узкую щель, но Георг слышал все до последнего слова. Проквуст озадаченно качнул головой, раньше такой способности он в себе не находил. Когда пещерник вышел, он ему поклонился, а тот молча посторонился, уступая дорогу внутрь комнаты. В полутемном помещении за деревянным столом, заваленном книгами, сидел человек. Из-за яркого света настольной лампы угадывался только силуэт.
— Ты хотел со мной разговаривать?
— Да, — Проквуст слегка запнулся, голос человека, говорящего с ним показался очень знакомым.
— Проходи, садись, — голос Управителя был наполнен бессонной усталостью. — Постарайся быть краток.
Георг, едва сдерживая нетерпение, прошел к стулу перед столом и сел, пристально вглядываясь в лицо нового собеседника, сомнений больше быть не могло, это был он!
— Джон Смит! — радостно воскликнул Георг.
— Да, меня так называют очень близкие люди, но откуда.... Постой-ка, так это ты, Георг?!
Управитель вдруг тут же вскрикнул и зажал голову руками, послышался стон.
— Джон, что с вами?! — вскочил перепуганный Проквуст.
— Ничего, подожди! — через силу проговорил Смит. — Сейчас пройдет. — Он тяжело вздохнул. — Все, кажется, отпустило.
Они обнялись, как старые друзья.
— Георг, я словно брата встретил, поверь!
— Джон, я так рад, что вы....
— Георг! — прервал его Смит. — Больше никаких "вы", понял?!
Проквуст кивнул, едва сдерживая слезы от восторга.
— Так, Георг, молчи! — остановил Смит Георга, на губах которого нависла лавина вопросов. — Мы обо всем переговорим. Ко мне только что пришла память, мне еще самому надо в себя прийти.
Управитель занялся монотонным делом: организацией чаепития. Он все делал размеренно, чинно. Включал чайник, расставлял кружки. Иногда лукаво посматривал на подпрыгивающего от нетерпения Проквуста. Наконец, дымящийся чай был разлит, а Смит уселся напротив.
— Молодец, Георг! Я уж думал, не выдержишь.
— Ага, так это опять очередное испытание?!
— Нет, ну, что ты. Это так, дружеская шутка, — Смит отхлебнул чай. — На самом деле, спасибо. Мне действительно в такие мгновения нужно время для адаптации. — Он неожиданно подошел к стене и включил большую бронзовую люстру, доселе скрывающуюся во мраке высокого потолка. Стало светло и празднично, даже краски на старых коврах и корешках книг заиграли по-новому. Смит подошел к большому зеркалу в дальнем углу комнаты, повертелся перед ним.
— Да-а, — донеслось до Проквуста, — немного мне осталось, вон высох как стручок перца. — Смит вернулся к столу. — Георг, ты помнишь Землю?
— Джон, мне ли не помнить Землю?! Я сюда пришел за женой и сыном, а нашел тебя, которого Чар объявил умершим. Я жду от тебя рассказа, как ты не уберёг мою Леночку! Ты же обещал ее хранить! И потом, — Георг широко повел рукой, — как прикажешь все это понимать? Да, и вообще, что здесь происходит, и куда я попал?
— Ничего себе ты мне вопросов назадавал! Думаешь, у меня их нет? Например, объясни мне, что означает вознесение по лестнице Безымянных?
— Ничего, кроме вознесения.
— То есть ты взял под белы рученьки ворчуна Белоуса и вместе с ним взлетел на гору?!
— Совершенно верно, так все и было.
— Может ты еще, и летать можешь?
— Нет, не могу. Бенни мог, а я нет. Отголоски склонности к левитации у меня есть, замечал кое-что, но управлять этим даром не умею. Не дано.
— Понятно. Ну, видимо, перед вознесением ты помолился?
— А как же иначе?!
— Хорошо, стоп, — Смит опять приложился к чаю. — Спокойно, сейчас разберемся. Давай по порядку?
— Согласен, давай.
— Твоя история видимо долгая. Так?
Проквуст кивнул.
— Ясно. А у меня две истории: короткая и длинная. Давай начнем с короткой.
Сына Проквуста звали Артем. Георг несколько раз повторил его, словно пробуя на вкус. Понравилось. Очень понравилось! Смит рассказывал, что похищение Елены оказалось банально простым. Она два года жила в небольшом домике в Ницце, опекаемая преданными Смиту людьми. Успокоилась, счастье стало ее переполнять, а делиться было не с кем.
— Это же чистая психология, — философически констатировал Смит, комментируя поступок Елены. — Она прекрасно знала, что звонить нельзя, но удержаться уже не могла. Ты знаешь, надо отдать должное твоей прекрасной Елене, она очень долго продержалась!
