Бенни пришел в себя. Он не разбился. Его руки и ноги двигались, только дышать было немного больно, да, голова побаливала. Спецкостюм цел. Ему опять повезло. А вокруг снова была темнота и снова вязкая жижа вокруг и под ним дрожала. Теперь Бенни стало все ясно. Городские стоки собрали в какие-то гигантские отстойники, частично обезвожили, а потом слили в огромные передвижные емкости — танкеры. О них Баран предупреждал, а вот о том, что придется падать с такой высоты, к сожалению, умолчал или, скорее всего и сам не знал. Где он сейчас, жив ли?
Теперь надо было определиться, в какую сторону подгребать. Адамс никак не мог понять, в какую сторону танкер движется, жижа слегка его покачивала и только, а любые признаки направления скрадывала своей огромной массой. Бенни долго ломал голову, прислушивался, "причувствовался", но ни к чему путному так и не пришел. Отчаявшись, он решил включить фонарь. Баран говорил, что это опасно, но без света он все равно наверняка погибнет. Слава Богу, фонарь тоже был исправен. Яркий луч рванулся вверх и тут же вернулся в глаза: буквально в трех метрах над Адамсом просматривалась металлическая поверхность с толстыми наростами и шмотками ржавчины. Это была крышка танкера. Она должна приподниматься с правой стороны. Бенни приподнял голову и поводил фонарем по сторонам. Луч высветил размеры танкера, которые поразили Адамса, несмотря на жуткую усталость и боль от падения. В длину танкер имел метров триста, а в ширину, около пятидесяти. Человек плавал посредине между бортами и метрах в тридцати от торца емкости. В левом от себя углу он увидел какие-то выступы. Неуклюже барахтаясь, он стал подбираться туда. Только теперь по-настоящему сказалась многочасовая усталость, мышцы стонали и плохо слушались, опять пот заливал глаза и ворот. Страшно хотелось пить. Про жажду, Баран ничего не говорил, а сам Бенни не подумал, иначе бы вдосталь напился перед выходом на маршрут. Он потерял счет времени, лишь изредка делал передышку и подсвечивал себе направление, к сожалению, фонарь уже начал садиться.
Через час Адамс приблизился к цели на расстояние вытянутой руки. Мутное сознание сквозь тяжелые веки с трудом разглядывало огромный шарнир крышки танкера. Взгляд наткнулся на какую-то скобу. Бенни подгреб и ухватился за нее негнущимися пальцами. Отдышавшись, он продел пояс, снятый с мертвого полицейского через скобу, и впал в мучительное полузабытье. Ему грезилась вода, во всех видах, в которых она только могла быть, и потрескавшиеся губы шептали: пить, пить...
Очнулся он оттого, что лишился опоры и повис на ремне. Бенни включил фонарь и увидел, что уровень жижи, в которой он недавно плавал, находится под ним, метрах в пяти внизу. Танкер опрокидывался на бок, но еще продолжал двигаться. Очевидно, готовился сброс отходов. Надо было готовиться и Адамсу. Он еще раз осмотрелся. В тусклом свете фонаря он заметил, что скобы уходят ниже, под толщу жижи. Но если они предназначены для человека, допустим, ремонтника, думал Бенни, то такие же скобы должны быть и снаружи. Он отстегнул ремень и подтянулся как можно выше, надо было действовать быстро, так как крен танкера все увеличивался. Движение стало прерывистым: короткое движение, остановка, грохот, вновь движение, судя по всему, стоки куда-то сливали. Держаться наверху было очень тяжело, Адамс практически висел на скобе, просунув сквозь нее локоть. Танкер накренился настолько, что крышка стала почти вертикально, еще несколько минут, и она должна сама откинуться, и тогда из нее хлынет водопад дерьма. В этот момент должна открыться щель, между стенкой и крышкой танкера. Судя по величине поворотной петли, щель должна быть не менее метра шириной. За десяток секунд надо успеть выскочить через нее, да, еще не свалиться снаружи.
Вот, совсем рядом оглушительно громыхнуло, судя по всему, опрокинулся соседний танкер. Танкер дернуло, крен еще больше увеличился. Снаружи что-то громко лязгнуло и вдруг в темноту хлынуло сияние дневного света. Бенни зажмурился, а, разомкнув глаза, увидел, как навстречу дню сползают в необъятную бездну тысячи тонн городских испражнений. Пустота внизу манила. Бенни опять зажмурился и отвернулся. Щель между крышкой и стенкой танкера была достаточной, чтобы проскочить в нее и Адамс рванулся вверх. Даже спиной ощущалось дыхание километровой пропасти. Он на одном дыхании перевалился на другую сторону стенки и мертвой хваткой вцепился в скобы, которые к счастью, как он и предполагал, там были. В ту же секунду танкер дернулся и медленно пополз дальше. Бенни огляделся. Он лежал на боковой стенке танкера, которая временно накренилась до горизонтального положения. Сзади от него клубилась туманом бездна, он даже ее границ разглядеть не успел, а перед ним отвесная скала. По бокам виднелась изогнутая вереница танкеров, еще полных и уже опустошенных. Да, еще сверху безоблачное небо. Времени оставалось совсем немного, мозг лихорадочно искал выход. Вдруг впереди раздался еще какой-то шум. Он был не похож на металлическое громыхание гигантской сцепки. Адамс нетерпеливо всматривался вперед, вот из-за поворота медленно выплыла какая-то ажурная конструкция, уходящая высоко вверх, это был шанс. Очередная остановка, Бенни рывком отталкивается и с трудом протискивается между стенкой танкера и основанием сооружения. Если бы сейчас дернулся состав, то его размазало бы в лепешку, но он успел! Он хватался за толстые металлические швеллера, балки, прутья и, не зная усталости, возносил себя вверх, к небу, к свободе, прочь из этого подземного ада. Внизу оставались лязгающие звуки, бездонная пропасть... Бенни остановился передохнуть, и покрепче ухватившись, решился оглянуться. Внизу виднелась огромная чаша для помоев, а прямо под ним длинная цепочка танкеров. Теперь они были небольшими, нестрашными. Отсюда, с высоты, было видно, как через пару километров танкеры с откинутыми вниз крышками въезжали в белесое облако. Это мощные струи воды вымывали из них человеческую грязь и они, блестящие черными бликами после омовения, постепенно выравнивали крен и исчезали в чреве скалы. Они возвращались обратно, за новыми отходами. И так сотни лет. Адамс поразился колоссальному сооружению рук человеческих, но вместо гордости, внутри него возникло сожаление, что это, чудо технологического гения посвящено банальному вывозу мусора.
Из последних сил Бенни карабкался вверх, первый порыв иссяк, иссяк вместе с остатком сил, но он полз вверх, прочь от хватающей за спину пустоты. Еще одно усилие и он со стоном перевалился через парапет. Сердце бешено отплясывало в груди, перед глазами плавали разноцветные круги. Руки и ноги, словно чужие лежали рядом. Адамс вяло подумал, что никогда теперь уже не сможет ими владеть, это слишком трудно, лучше уж и не пытаться... Он почти сразу впал в забытье, так и не успев взглянуть на мир, к которому так стремился.
Проснулся Адамс от удушья. Оно жгло и шершавило горло, с хрипом врывалось в легкие и совсем не давало кислорода. Он судорожно сорвал маску и стал жадно глотать воздух. В голове прояснилось, но после первого упоения свободным дыханием, на него навалилось невыносимое зловоние. Даже для него, доха — мусорщика, привычного к тяжелым канализационным ароматам, оно было чрезмерным. Из пропасти поднимались испарения, кутая собой окружающие скалы и сжигая его обоняние. Бенни взметнулся и рванулся прочь. Ноги слепо понесли в сторону от этого тошнотворного, всепроникающего запаха, глаза слезились, а мозг все более охватывала паника. Стоп! Адамс огромным усилием воли обуздал свои мечущиеся мышцы. Он стоял и прислушивался к себе. Он все еще был жив, значит, дышать было можно. А запах... Боже! Какая это все-таки гадость.... А на запах надо не обращать внимания.
Мысленные самоуговоры помогли, стало полегче. Бенни огляделся и тут же испуганно юркнул за камень. Оказывается, в каких-то двух метрах от него проходила посыпанная гравием дорожка. Он осторожно высунулся и принялся приглядываться к ее серой полоске. Дорожка шла почти прямо, лишь изредка огибала камни и выбоины. Через пару километров она уже тонкой светлой ниточкой упиралась в небольшой поселок. Впрочем, на жилье он был мало похож. Шесть одинаковых ангаров. В одном из них, крайнем справа было три крохотных окна, остальные были глухими. Нет, скорее, это какие-то технологические строения. Новые впечатления притупили отвращение к запаху, вонь и даже жажду. Адамс долго и терпеливо вглядывался. Все было тихо, недвижимо. Он решился и крадучись стал красться вдоль дорожки. Через сотню метров он набрел на небольшую ровную площадку, которая скрывалась за большим камнем. Посредине нее торчала высокая труба с загнутым наверху раструбом и вентилем на боку. Вода! Неужели вода?! Не веря своим глазам, Адамс кинулся к вентилю. Он молил бога, чтобы в кране была вода, она так ему необходима, он больше суток не держал во рту даже капли. Язык шершаво терся о высохшую слизистую поверхность рта. Только теперь он вновь вспомнил, как хочет пить, и жажда немедленно завладела всем его существом.
Вентиль противно и громко заскрипел, но поддался, стал проворачиваться. Бенни испуганно присел и, замерев, прислушался. Пока все тихо. Он опять потянул ржавое колесо. Рывок, еще один. В глубинах железной горловины что-то глухо заурчало, поперхнулось, рыгнуло и вдруг тяжело обрушилось потоком ржавой, застоявшейся воды. Адамс с опаской глотал крупные капли, отторгнутые от толстой водяной струи. Было страшно, но пить хотелось невыносимо, да, и на вкус это была просто вода. Впрочем, оторваться уже не было сил.
Утолив жажду, он был почти счастлив. Теперь Бенни смог заняться самим собой. Он напялил маску комбинезона и отвернул воздушный шланг от регенерационной коробки. Потом, подумав, снял ее с пояса и зашвырнул ее далеко в россыпь камней. Она теперь была всего лишь бесполезным грузом. Под струями воды засохшие куски дерьма посыпались к ногам, он остервенело тер и тер спецкостюм, через пять минут тот заблестел первозданной чистотой. Адамс с наслаждением стоял под струей, тщательно проверяя каждую складочку, вдруг где-нибудь осталась грязь. А потом, раскинув руки, он лежал на большом плоском камне. Рядом, на солнышке сохли четыре десятка патронов и разобранный пистолет. Они тоже блестели чистотой. Бездумное довольство постепенно улетучивалось, вместо него вползало щемящее чувство одиночества: что ему делать здесь, на краю обитаемого мира, к которому уже возврата нет, и не будет? Чего достиг он, пройдя жуткую подземную дорогу, не проще было бы оставаться сытым ничтожеством, теша себя тем, что он обманул всех и остался внутри нормальным человеком? Со временем можно было привыкнуть, а может сделать "карьеру", занять место, например, Быка. А здесь его ждет гибель. Чем больше Бенни мучительно размышлял над этим, тем больше понимал, что шансов выжить, здесь нет. Хотелось есть. Единственной возможностью оставались ангары, может быть, там есть какие-нибудь продукты, но идти туда сейчас, в разгаре дня, было безумием. Адамс сел, потянулся и не спеша принялся собирать пистолет. Патроны в карман, снаряженный магазин — внутрь. Проверил. Механизмы оружия работали четко и слаженно, вопрос был только в патронах: вымокли или нет?
Краем левого глаза Бенни уловил еле заметное движение, там, среди камней, метрах в ста пятидесяти. Рукоятка пистолета удобно и успокаивающе прильнула к ладони. По дорожке шел человек. Шел от строений. Его фигура плохо просматривалась в свете клонящегося к заходу солнца, но что-то знакомое веяло от нее. Человек подошел к мокрой площадке, на которой несколько часов назад плескался Бенни, обошел ее, потрогал вентиль, выпрямился и стал оглядываться.
Рука Бенни непроизвольно поднялась, теперь между ним и незнакомцем находилась крохотная мушка пистолета. Человек обернулся. Да, это же Баран! Несомненно, это он! Адамс вскочил и завопил что-то нечленораздельное. Они бросились навстречу друг другу.
— Тюфяк! Рад, чертовски рад, — шептал Баран, обнимая собрата мусорщика. — Ты молодец! Смог! Я так надеялся.... Но, честно говоря, не верил. Уходить завтра утром собрался.
Через полчаса экс-дохи лежали среди камней в ста метрах от ангаров. Бенни не сразу привык, что Баран оказался Чарльзом Пульдисом. Нормальное, даже красивое человеческое имя, казалось ненормальным после месяцев кошмара и унижений. Бенни и сам отвык откликаться на собственное имя, въелась дурацкая кличка. Баран, по имени Чарли, оказался душевным парнем, пожалуй, даже несколько стеснительным. Он достал из кармана кусок сушенного биота.
— Ешь, Бенни.
Адамс заворожено смотрел на черствый кусок заменителя хлеба. Вид еды спровоцировал жуткий, звериный голод. Он чуть не вцепился в него, но вовремя одернул себя.
— А ты?
— Ешь, Бенни. Я уже перекусил.
— Откуда это у тебя? — спросил Адамс, с наслаждением работая челюстями.
— Бенни, я готовился. Смотри, — Чарльз вытащил из-за пазухи комбинезона сверток, — этих сухарей нам на три-четыре дня хватит.
В душе Бенни разлилось восторженное ощущение, что у него впервые в жизни появился друг. Бескорыстный, надежный. Как это здорово! Вдруг словно чем-то черным плеснули на сердце. Адамс весь напрягся. Застыл, всматриваясь в Барана. Что если, кружилась внутри него щемящая своей жестокостью мысль, он подсадная утка?! Ведь я же профессионал, мне ли не знать, что несколько случайностей подряд, как правило, скрывают какую-то закономерность. Почему Чарли не дох? Откуда он знает о подземном маршруте? Почему вчера не провели немедленный контроль, почему без помех выпустили подозрительную бригаду вниз на работу? Где он взял сухари, в конце концов?! Ведь если их собирать, в два счета вычислят! Бенни казалось, что в голове у него загудел колокол от чудовищности подобных подозрений, и гул этого колокола слышит весь мир. Он скосил глаза на Пульдиса. Тот безмятежно лежал рядом и всматривался в сторону ангаров.
Но для чего тогда городить такой огород, продолжил он размышлять. Кто я такой? Кому нужен и я сам, и мои переживания и даже сам побег?! Здравый смысл возобладал, теперь подозрения казались глупыми болезненными страхами. Адамс облегченно вздохнул и опять ощутил во рту сладость хлеба. Нет, он будет верить Барану несмотря ни на что, потому, что без этого просто не стоит жить дальше. И пусть будет все, как будет. Даже если он поневоле попал в какую-то сверхсекретную операцию по выявлению возможного подполья, то ему наплевать. Да, и есть ли оно, подполье? В мире голой целесообразности, где даже малейшее отклонение мышления от общепринятых канонов вело к деструкции, не могло быть и речи об инакомыслии. Он же был рафером, слышал ли он когда-нибудь об этом? Нет! ... Или, да? А поддельная карточка, а Клеманс, а пружинка, а мертвый полицейский? Биот опять застрял в горле. Так что же с ним произошло: цепочка случайностей или хитроумный план спецслужбы? Боже! Что же делать? Голова просто раскалывалась от противоречивых сомнений. Адамс энергично замотал головой, как бы пытаясь вытряхнуть из нее бредовые мысли. Нет, он все равно не верит в предательство, не хочет верить. Он будет жить пока можно, и будет верить, пока живет.
