— Заходи, заходи, — Норех указал на два крохотных табурета рядом со столом. — Садись и ешь. Ты ведь об этом мечтал?
— Угу. Большое спасибо, — Георг мгновенно среагировал на приглашение, есть хотелось нестерпимо.
Норех обошел стол и уселся напротив. Некоторое время он смотрел на жующего Проквуста, потом заговорил:
— Скажи, Георг, почему ты столько времени стоял на одном месте?
— Мне Страж сказал, стоять и ждать.
— И все?
— Все.
— Значит, ты бы и в ночь остался?
— А что мне оставалось делать?
— Спуститься вниз, например, это же час ходу всего.
— Я думал об этом, — после некоторой паузы ответил Проквуст. — Но я был уверен, что за мной придут.
— Уверенность, это хорошо, но почему ты не позвал нас?
— Как это?! — изумился Георг.
— Надо было сосредоточиться на том месте, на котором ты находишься, потом закрыть глаза и представить эту картинку мысленно, желательно в цвете, а в центре нее почувствовать самого себя и также мысленно объявить, что ты здесь. Все очень просто.
— Но, — Георг запнулся. — Но я этого не знал! Как же вы меня нашли?
— Значит, не знал! — недовольно произнес Норех и откинулся на спинку кресла. — Так я и думал! Куда торопятся?!
Ректор вновь обратил на Проквуста внимание:
— Георг, а ты молодец.
— ???
— Ты так образно представил кружку чая и краюху хлеба, что вся школа узнала: кто-то пришел. Ну, что, сыт?
— Да, Ректор, большое спасибо, вы меня возродили к жизни.
— Не за что. Ступай за дверь, Ян тебе покажет, где туалет, душ и твою кровать. Утром вместе с Яном придешь на занятия, ты будешь жить с ним в одной келье.
— До свидания.
— До свидания. Кстати, ты не удивился, что тебя назвали не Бегущим, а Ищущим?
— Если честно, то не очень. Все очень понятно, раз школа, значит Ищущий.
— Ну, что ж, молодец. А теперь иди, мне надо работать.
* * *
*
Георгий с наслаждением вытянул уставшие ноги, только теперь он понял, насколько они устали. Стоило прикрыть глаза, и сон тут же принял в свои объятия. Его сосед по комнате, что-то говорил, о чем-то спрашивал в темноте, но Проквуст его уже не воспринимал, он лишь успел подумать, что Ян хороший парень, и наступило блаженное забытье.
— Георг! Да, вставай ты, соня этакий, завтрак проспишь!
Голос Яна прорывался сквозь сладкую утреннюю дрему, гремел невыносимыми раскатами среди тишины и покоя... Проквуст с трудом разлепил веки. Под потолком длинной и узкой комнаты горели яркие лампы, свет от них слепил до боли. Проквуст потер кулаками глаза.
— Георг, поспеши, у тебя до завтрака только десять минут.
— Спасибо, уже иду, — машинально ответил Георг вслед уходящему юноше и растерянно оглянулся.
В комнате, вдоль левой стены стояли три кровати, а вдоль другой стены — три экземпляра необычного мебельного сооружения: гибрида высокого шкафчика с письменным столом. Между ними и кроватями оставался проход не больше метра. Проквуст откинул одеяло, сел на край и поежился. Он еще толком не проснулся но тут мозг вдруг включил сирену: пропустишь завтрак! Георг спохватился и торопливо схватил одежду.
Столовую он нашел по запаху и характерному шуму, так стучат ложки. Он попал в просторное помещение и на него уставились 11 пар молодых глаз, Проквуст в нерешительности замер, но его подтолкнул к центру столовой невесть откуда взявшийся Ректор.
— Ищущие! — громко сказал он. — Показываю вам Георга Проквуста, отныне вашего собрата по ученичеству.
— Здравствуйте, — еле слышно прошептал Георг.
По комнате пронесся легкий шум, из одного из углов до Георга донеслось: бегущий.
— Тихо! — пресек разговоры Ректор. — Знакомиться будете после занятий, а сейчас займитесь делом. — Он обернулся к Проквусту. — Идите, молодой человек, можете сесть с Яном.
Норех проследил взглядом за своим новым студентом, а потом прошел через всю столовую в дальний угол, оказалось, что там есть еще дверь.
— Яло! — Загремел его голос. — Неси порцию новенькому и запомни, теперь у тебя на одного едока больше.
Ректор вышел и прошел к небольшому столику, видимо, это было его персональное место. На кухне что-то загремело, стукнуло, и через минуту оттуда появился дородный пожилой мужчина в огромном белом фартуке. Он легко нес перед собой глиняную тарелку с утренней кашей и торчащей оттуда ложкой, бокал, из которого валил пар и кусок хлеба. Все это он виртуозно водрузил на столе перед Проквустом, с достоинством кивнул на его спасибо, и удалился.
Георг огляделся вокруг. Странно, здесь никто не разговаривал, все смотрели только к себе в тарелку, на него, новичка, даже украдкой никто не глазел. Пожав плечами, он тоже наклонил голову и занялся едой, надо было привыкать быть как все.
После завтрака все поднялись и дисциплинированно направились к выходу.
— Молодой человек!
Георг вздрогнул. Рядом стоял Норех и сверлил его суровым взглядом.
— Следуйте со мной.
Проквуст думал, что они пойдут в кабинет Ректора, но он почему-то свернул из столовой налево и двинулся вглубь, теперь ярко освещенного, коридора. В его торце, чуть ли не до потолка, высились красиво подсвеченные резные двери.
— Это вход в наш Храм, — сообщил Норех, гремя ключами. — А здесь я живу, проходи.
В жилище Ректора было неожиданно уютно. Проквуст не сразу понял, почему, вроде бы обычный письменный стол, шкафы, книги, но зато посредине стояли два настоящих плетеных кресла, а на стене висел красивый светильник. Чуть поодаль стоял мольберт, а стена над ним была увешана картинами, благо места хватало.
— Присаживайся, Георг. Вот в это кресло.
— Спасибо.
— Я должен поговорить с тобой.
— Конечно. Я готов.
— Буду откровенен, — Норех откинулся на спинку кресла и задумчиво потер подбородок. Орлиный нос на худощавом лице придавал ему вид гордый и неприступный, Проквуст чувствовал себя как нашкодивший школьник. Ректор усмехнулся.
— Георг, честно скажу, я возражал против определения тебя в нашу Западную школу, но воля Монаха незыблема и ты будешь здесь учиться. Дело в том, что наша школа, по понятиям твоего прежнего мира, является высшим учебным заведением. Попасть сюда мечтает каждый из студентов других школ. Только лучшие заслуживают статус Ищущего. Они проходят длительную подготовку под руководством опытных учителей, потом экзамены, строгий отбор, а ты статус Ищущего получил. Тебе понятно, что я имею ввиду?
— Да, Ректор, — голос Проквуста прозвучал чуть слышно.
— Скажи, Георг, как ты относишься к тому, что с тобой произошло и происходит?
— Я пытаюсь осознать, но мне страшно....
— Так ты перестал себя считать принцем в сказочной стране приключений и фантазий?
Георг энергично кивнул.
— Если ты искренен, то это меня обнадёживает! — Норех в волнении поднялся и заходил по комнате, потом опять сел напротив собеседника.
— Георг, я буду тебя учить. — Ректор задумчиво потер подбородок. — Дух тебя вызвал.... Ведь сам вызвал?
— Я не слышал никакого зова, я ведь даже не знал про него.
— Удивительно! Совершенно против всех правил!
Ректор надолго задумался.
— Вот что, Георг, на общих занятиях тебе пока делать нечего, слишком ты припозднился, у меня уже выпуск скоро. Из молодых только Ян, вот ты с ним и позанимаешься. И тебе и ему будет полезно. Иди пока в келью, а я поговорю с Яном, до моего распоряжения — он твой учитель. Ясно?
— Да, Ректор.
* * *
*
Глетчер нехотя открыл глаза, за пределами его норы уже вовсю светило солнце. Выспался он на славу, спешить то теперь некуда. Он вылез, нехотя размял затекшие члены и уселся завтракать. Вокруг было тихо, ни ветерка, ни шороха, как на похоронах усмехнулся Барри. Нет, он не сдался, он напряженно размышлял, что можно предпринять. Может быть, на базу есть другие входы? Конечно, есть, но где их искать? Ее тоннели раскинулась на многие километры, их можно искать всю жизнь. Вентиляционные каналы? А есть ли они? Даже если есть, то их искать еще бесполезнее, чем входы. Постепенно Глетчер окунулся в прошлое, оно здесь особенно чувствовалось. Перед его взором прошли его соратники и друзья по звездной экспедиции, он вспоминал их имена, привычки, шутки. Как же они считали дни до окончания срока испытаний, как радовались, когда освобождение наступило! Кричащие, возбужденные они высыпали наружу, прыгали, скакали, толкали друг друга. А рядом стояли инструкторы и руководители и доброжелательно и терпеливо смотрели на эту возню. Над ним светило солнце, прямо над головой, а за горные пики можно было ухватиться рукой, до того они были близко. Глетчер задрал голову, нет, сейчас они далеко. Погоди-ка, так ведь обратно они улетали на вертолетах с площадки высоко в горах. Они еще долго поднимались на лифте... а вдруг вертолетная площадка не одна?! А что если она есть над каждыми большими воротами? Всего их было три, это он знал точно. Так что же я сижу?! — Глетчер вскочил, как ошпаренный.
Он выскочил из своей норы и задрал голову. Скалы здесь сливались в сплошной массив, и определить снизу, где может находиться вертолетная площадка, было чрезвычайно трудно. Ведь не обязательно она должна быть прямо над нижними воротами. Впрочем, а почему бы и нет? Для чего он сначала строился? Для испытания технологии. То есть, экономить им смысла не было, могли резать камень как угодно. А вдруг вертолеты прямо здесь, у ворот и садились? Барри оглянулся, нет, мало места, вряд ли. Если бы я был строитель, то сделал площадку рядом с нижними воротами. Почему? А не знаю, но я бы сделал так.
Глетчер с надеждой осматривал скалу, в которой были сделаны ворота, в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку. Ничего. Он опять стал вспоминать и размышлять. Вертолетная площадка, с которой они улетали, была вырезана в отдельно стоящей скале, причем четверть вершины осталась, в ней был сделан лифт. Значит, надо смотреть большую скалу со срезанной вершиной! Барри выдернул бинокль и наставил его вверх. Так вот же она! Чуть в стороне большая округлая скала с плоским верхом! Не веря в удачу, он бросился к ней.
Глаза боятся, а руки делают. Плюс ноги. Глетчер одолел подъем. Это оказалось не столь трудно, как ему представлялось, просто надо было не смотреть вниз и не жалеть свои пальцы на руках и ногах. Свой скафандр он снял и, аккуратно сложив, оставил у подножья, обувь привязал к поясному ремню, из припасов и снаряжения, что смог, рассовал по карманам комбинезона. И теперь он сидел на вожделенной вершине и озабочено протирал остатками спирта содранные клочья кожи. Боли не чувствовал, надо было спешить. Здесь наверху было еще светло, внизу уже крались сумерки.
Глетчер, сразу заметил черный провал входа в тоннель, но пока не закончил санобработку ран, о нем не вспоминал. Успеется еще, и облегченно вздохнуть, и разочарованно охнуть, всему свое время. Наконец, миг настал, он встал и двинулся к тоннелю. Здесь когда-то были стальные двери. Их покореженные и истлевшие от ржавчины остатки лежали на полу. Большой взрыв и сюда достал. Барри обернулся, точно, вон там котловина с плесенью, Харман говорил, что она и есть эпицентр взрыва. Он перешагнул металлическую труху и двинулся вглубь. Сам тоннель не пострадал, наверху даже плафоны сохранились. Через шестьдесят шагов Глетчер наткнулся на дверь, и у него сразу же в сердце что-то оборвалось. Это была не дверь, это была маленькая копия нижних ворот, такой же металл, лишь местами, изъеденный ржавчиной, и на стук, такой же толстый. Барри медленно сполз по стене на пол, это был конец. Даже если он умудрится спуститься, не сломав себе шею, то идти ему все равно некуда. Стемнело, а он все сидел в некой прострации. Хорошо, что здесь было тепло, наверное, под палящим солнцем скала прогревалась на всю свою толщину. Он не заметил, как уснул.
Проснулся Глетчер разбитым и в прескверном настроении, но умирать уже не хотелось. Он встал и принялся куском бинта счищать многовековую пыль с двери. Скоро он чихал и кашлял, пришлось даже выбегать на свежий воздух подышать. На уровне глаз он наткнулся пальцами на выдавленные буквы. Да, несомненно, здесь выбита какая-то надпись! Барри остервенело принялся очищать грязь и ржавчину. Фраза была короткой, из нескольких слов, но в тоннеле было еще слишком темно, а про фонарик в кармане он просто забыл. Вспомнил о нем тогда, когда рассвело окончательно, и он уже не понадобился. С замиранием сердца Глетчер увидел слова на родном языке. В обиходе он и в его времени уже почти не применялся, а вот на базе, он вспомнил, на некоторых узлах и отсеках такие надписи были.
"Если вы имеете допуск, нажмите красную кнопку, а ниже наберите личный код допуска. Шесть цифр". Эту фразу Барри прочитал уже десяток раз, выучил ее наизусть, а глаза рассматривали кнопки. Он их нашел сразу, под надписью, они выцвели, большой верхний прямоугольник, наверное, когда-то был красным, а под ним находились десять квадратиков, для кода. На двух просматривались контуры цифр: единица и тройка. Все просто и лаконично. Но он не нажимал их, ведь он не знал кода! Нажимать их наугад можно было до скончания века, а вдруг они заблокируются? Если, конечно, работают. Шесть квадратиков, шесть цифр, а за ними жизнь или смерть. Какие? В каком порядке? Почему-то Глетчер был сейчас уверен, что автоматика еще работает. Он знал технические возможности своего народа, если уж они что-то делали, то на века. Но где взять код?! Дрожащий палец, в который раз двинулся к красной кнопке, и опять остановился. Нет, надо вспоминать, надо что-то придумать, какую-то комбинацию. Какую?!
Барри вытер пот с лица и зацепился рукавом за пришитую на комбинезоне планочку, на ней была надпись "Первый Звездный". Ну, и что с того? Нет, он в это мгновение что-то подумал, что-то очень важное! Личный код, личный код, позвольте, но у него же есть личный код! Его личный номер, и он шестизначный! Но это же смешно, разве может его личный код, который присваивался космической службой каждому курсанту, быть кодом?! Не может! Но разве у него есть варианты? Вариантов нет. Жму, решил Глетчер.
Он ткнул пальцем в верхний квадратик. Ничего не произошло, ни звука, ни сигнала, но он не остановился и набрал свой личный номер. В ответ все та же тишина. И вдруг за дверью что-то гулко заурчало и со скрипом поползло. Не может быть, этого не может быть! Дверь дрогнула, дернулась и, страшно скрипя, двинулась внутрь. Барри уперся в нее своим весом, давай, милая, давай. Десять сантиметров, двадцать, еще чуть-чуть, есть, он проскочит! Глетчер метнулся в образовавшуюся черную щель, не рассуждая о том, что его там может ждать. Механизм двери взвыл и остановился, потом вдруг щелкнул, и опять включился, дверь поползла назад. Вот она лязгнула и закрылась. Барри стоял в кромешной темноте. Вынув фонарик, он стал осматривать помещение. Оно было небольшим, площадью метров в двадцать, не больше, в дальнем углу виднелись двери лифта. Он подбежал к ней и нажал кнопку вызова. Пять секунд томительного ожидания, десять, пятнадцать.... Наконец, в глубине что-то громыхнуло и натужено завыло. Через минуту за дверьми лязгнуло, и они со скрипом приоткрылись. Спасибо и на том, Барри протиснулся внутрь, там был свет! Горела единственная лампочка на панели управления, тускло, неуверенно, но она горела! Она была там только одна, значит, лифт курсирует только между двумя уровнями, ну, и хорошо, пусть курсирует. Он нежно и ласково дотронулся до кнопки, давай милая, выручай, и нажал. Кнопка утопла, лифт дернулся и поехал вниз. Глетчер хорошо помнил, как ездили лифты на базе в его время: плавно, бесшумно, а теперь лифт тёрся металлом о металл. Естественно, ведь за пять тысяч лет вся смазка высохла. Кабина дернулась и остановилась, моторчик взвыл, пытаясь растащить двери, но Барри ему помогал, всеми своими силами помогал, и они открылись!
