— Да, я бы тоже так подумал. Думаю, их надо называть долгоживущими.
— Согласен. Диск ставить?
— А как же!
* * *
*
Как только они вышли за пределы подземелья, внешняя немощь или усталость Старика вдруг разом пропали, он зашагал споро и ходко, Георг едва за ним поспевал. Пустота внутри него наполнилась свежим воздухом, шорохом утреннего ветра и непередаваемым видом леса. Учитель вел его вдоль склона горы по одному ему известным приметам, ни тропинки, ни дорожки не было. Под ногами шелестели сучки, сухая хвоя, катались шишки. Ничего подобного Георг никогда не видел, вернее, не ощущал. Он заворожено оглядывался, впитывая незнакомый, но такой приятный лесной запах.
Через несколько часов спуск закончился, сосны сменились лиственными деревьями и кустарниками. Белоус бодро шагал впереди своего ученика, размеренно помахивая посохом. У одного из кустов, на котором росли какие-то белые-коричневые гроздья, он остановился и пригнул несколько веток.
— Георг, — позвал он, — срывай плоды и складывай в котомку. Это наш с тобой обед, так что не скупись.
Проквуст ощупывал срываемые гроздья, они были очень твердые, хотя и пахли хорошо. Как же их едят, подумал он, набивая ими котомку.
— Учитель, это ягоды?
— Нет. Это орехи, мой молодой ученик, их съедобные плоды, скрыты внутри твердой скорлупы. Ядра у спелого ореха вкусные, богаты белком и витаминами. Запомни, как они выглядят, это один из важных элементов нашего питания.
— Их много в горной стране?
— Много, Георг. И растут они практически круглый год. Тысячи людей питаются ими. Я покажу тебе, как с ними обращаться.
Лес редел, всё чаще попадались полянки, залитые ярким солнцем.
— Георг, берегись солнца! — предупредил своего ученика Белоус. — Оно здесь в горах за пять минут кожу спалить может. Хорошо, что кепку прихватил.
— Да, я машинально, — смущенно объяснил Проквуст, — случайно схватил со стула, когда Страж за мной пришел.
— Всякая случайность несет в себе закономерный смысл и неизбежные последствия, — глубокомысленно изрек Старик.
Георг до конца этого поучения не понял, но переспрашивать не стал. Зато он уже начал понимать, что всему будет свое объяснение с течением времени, а времени то у него как раз было много: целая жизнь!
* * *
*
Они шли вдоль лесного озера. В его зеркальной поверхности отражались облака и задевающие их вершины окружающих гор. Вдали виднелась блестящая ниточка горной речки, вдетая в озерную гладь. Рядом с местом, где талая вода с гор вливалась в зеркало озера, берег зарос странными деревцами. Стволы у них были белыми с черными крапинками. Издалека они смотрелись изумительно красиво. Георг даже застыл от восхищения. Старик одобрительно посмотрел на него.
— Нравиться?
— Изумительно красиво.
— Это березы, Георг. Деревья философов и поэтов.
— Я никогда не слышал о таких.
— Это не удивительно, — грустно отозвался Белоус, — в вашей Новой цивилизации нет философов и поэтов. — Он поднял посох и протянул его чуть в сторону от рощи. — Смотри, Георг. Видишь, там за деревьями крыша торчит?
Проквуст всмотрелся и, действительно, над зеленым облаком листвы возвышался острый конек крыши. До него оставалось не более километра.
— Это ваш дом?
Почему-то Белоус молчал, хотя не слышать этого вопроса не мог. Может быть, у них не принято говорить о своем жилище с посторонним, подумал Проквуст?
— Учитель, простите, может быть, я спросил опять что-то не то?
— Да, нет, — Белоус остановился и оперся обеими руками на посох. Положив подбородок на сомкнутые на древке ладони, он задумчиво устремил свой взгляд вдоль поверхности озера. — Я просто думаю, что тебе ответить.
Георг недоуменно огляделся вокруг, он не понимал, как мог озадачить своего учителя таким простым вопросом.
— Ты наделен статусом Ищущего, — заговорил негромко Старик, продолжая смотреть вдаль, — а понимаешь ли ты, что это значит?
— Нет, не понимаю, — честно признался Проквуст.
— Вот ты спросил о доме, а теперь стоишь и думаешь, чего это старик мудрит? Не красней, парень, нет в твоем вопросе ничего сложного, зато в ответе есть трудности. Ты здесь чужой, пришлый, в твоем мире дом, это стены квартиры или комнаты, так ведь?
— Да, именно так, Учитель.
— А здесь по-другому. Постарайся представить, что вот эта вся долина — мой дом: этот лес, эти камни у озера, горы над ним, березы, сосны, все вокруг. А дом? Дом, это всего лишь кладовка для моего тела на время его вынужденного отдыха, — Белоус скосил глаза на своего ученика. — А теперь и для тебя, Георг. — Он выпрямился и добавил. — На некоторое время.
Проквуст не стал спрашивать, на какое время, чему его должны учить, он стал терпелив и чувствовал, что ведет себя правильно, взросло, весомо....
— Георг! — прервал его размышления окрик Старика. — Только не думай, что молчание, это всегда золото, мудрость без слов умирает, мой дорогой ученик. Оставайся самим собой. И пошли, у нас с тобой еще масса дел.
Проквуст шагал за Белоусом и думал, может, они тут все мысли друг у друга читают? Или все дело в нем самом, в его примитивном, предсказуемом поведении, образе мыслей? Это было неприятно, потому что Георг считал себя неглупым человеком.
Дом Белоуса был срублен из больших круглых стволов. За скрипучей, склепанной из жердей, дверью, их встретил чуть влажноватый полумрак, стол со скамьями и очаг в правом дальнем углу. Он был сложен из крупных валунов, которые, наверное, долго держали тепло, если их хорошенько прогреть. Левый угол был отгорожен высокой дощатой перегородкой, наверное, там была спальня, догадался Проквуст. Белоус прошел к столу, и устало опустился на скамью.
— Доставай орехи, ученик. Это твои первые собственные плоды. Сыпь в миску. Аккуратнее, — ворчал старик. — Так. Теперь возьми ковш и зачерпни воды, вон в углу бочонок стоит. И стаканы с полки возьми.
Далее Белоус приказал принести две пары плоских камней и показал, как чистить орехи. Они доставали ядра и запивали их водой. Проквуст сначала принялся очищенные ядрышки складывать перед собой горочкой, чтобы потом отправить их скопом в рот. Но потом он заметил, что его учитель делает все по-другому. Он не спеша, брал орех, иногда держал его зачем-то в пальцах, потом аккуратно разбивал и медленно пережевывал ядрышко. Иногда делал глоток воды. Георг несколько минут смотрел за размеренными движениями Белоуса, а потом стал подражать ему. Зачем? Он точно не мог себе объяснить, но Старик ел так красиво, степенно, что невольно думалось, что это не просто привычка, а часть какого-то неведомого ритуала. Вот и хотелось к нему приобщиться.
После обеда Белоус поднялся и направился к отгороженной части дома, поманив за собой Проквуста. В комнате стояли четыре деревянных топчана, на одном из них лежало одеяло, из-под которого торчал березовый чурбачок. Старик подошел к шкафу у стены и достал еще одно одеяло.
— Спать будешь здесь, — он кинул одеяло на ближайший топчан. — Подушку подберешь себе сам. — Под седыми усами Учителя мелькнула лукавая улыбка. — Теперь пошли, будешь принимать хозяйство.
Сначала они подошли к очагу. Белоус показал, где лежит посуда, спички, дежурная кучка дров. Рядом висела полка, в которой лежали два каравая хлеба, издававшие сногсшибательный пшеничный дух. Георг втянул его носом, и даже глаза закрыл от удовольствия, это был настоящий хлеб! В его мире такой продукт был доступен, только людям не ниже 5-6 ранга. Он обернулся и увидел пристальный взгляд Учителя. Проквуст смутился.
— Пошли дальше, ученик.
— Простите, Учитель, можно вопрос?
— Давай, дерзай.
— Почему вы не называете меня по статусу, Ищущим?
— Рано еще. Сначала надо определить, что ты искать будешь.
— А разве это еще не определено? — удивился Проквуст.
— Пока, нет.
За домом стоял небольшой сарайчик с напиленными и наколотыми дровами, на стенке, на вбитых в нее колышках, висели две пилы, топор и колун.
— Запомни, Георг, это теперь твоя первейшая обязанность, пополнять запас дров. Вон там тропинка, по ней найдешь вырубку. Вопросы есть?
— Нет, Учитель, все понятно.
— Тогда пойдем, займемся добычей ужина.
Здесь же в сарайчике из дальнего уголка Белоус достал длинный гибкий прут с намотанной леской, поплавком и крючком. Нечто подобное Проквуст видел по телевизору. Старик привел его к берегу озера, где были сделаны низкие мостки и привязана широкая, пахнущая смолой лодка.
— Садись на нос, — приказал Белоус робко стоящему ученику. Сам он уже уселся посередине лодки.
Проквуст сполз в утлое плавсредство, проклиная мысленно все на свете, он понимал, что если поскользнется, то пойдет на дно сразу же.
Учитель поднял с пола лодки короткое весло, и ловко орудуя им, двинул суденышко от берега. По бортам умиротворенно заплескались легкие волны, с поверхности воды тянуло свежестью и еще какими-то странными, незнакомыми запахами. Через пять минут Белоус отложил весло и тихо, без брызг, спустил за борт тяжелый камень на длинной веревке. Потом достал из-под лавки баночку, открыл ее и вынул из нее маленького червячка. Одни пальцы держали белесое тельце, а другие продевали в него крючок.
— Все, готово! — старик плюнул на наживку и забросил ее в воду. — Вряд ли сразу клевать будет, надо будет вечернюю зорьку дожидаться. Ну, ничего, посидим, поговорим. — Он пытливо всмотрелся в Проквуста. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — ответил тот с вымученной улыбкой. На самом деле, Георг испытывал жутковатое чувство, ему казалось, что он повис в длинном падении и как только он представлял себе многометровую бездну под днищем, то сразу же начинал падать в эту глубину. Он так вцепился в скамью под собой, что суставы пальцев побелели от напряжения.
Белоус заулыбался и нагнулся к Георгу. Он положил свою руку на его зажатые кулаки и тихо что-то зашептал. Почти сразу по мышцам пробежала истома, страх отступил.
— Вот, так-то лучше будет, — удовлетворенно хмыкнул Старик. — Надо обязательно будет научить тебя плавать. — Он опустил руку за борт, зачерпнул горсть жидкого хрусталя и пропустил его сквозь пальцы. — Красиво здесь, а, Георг?
— Очень!
— А ведь такой была Ирия несколько тысяч лет назад, пока люди не погубили ее.
— Учитель! — удивился ученик. — Вы о Большом взрыве говорите?
— О нем, конечно, о нем.
— Но это же губительная случайность, странный космический материал, миллионы лет назад столкнувшийся с планетой...
— И при этом не взорвавшийся, — язвительно перебил его Белоус. — Он полежал пару миллиардов лет, чтобы потом взорваться, когда до него случайно лопатой дотронулись. Так что ли?
— Я не знаю, — растерялся Проквуст. — Но исторические хроники....
— Врут ваши хроники, — сердито буркнул Белоус. — Не было ни метеорита, ни астероида, и звезды здесь не причем.
— Как же так?!
— А так! Кучка негодяев, теряющих планетарное влияние, собрала в одно место десятки тысяч тонн радиоактивных материалов и вызвала их цепную реакцию. В результате, четверть континента превратилась в свалку, но зато конкурент был стерт с лица Ирии.
— Кто же этот конкурент?
— Темнокожие, Георг. Их цивилизация перед большим взрывом достигла беспрецедентного расцвета, и технологического, и духовного. За это их и уничтожили.
Старик занялся удилищем, а Проквуст погрузился в странное оцепенение. Раз за разом он проворачивал в своей голове слова Учителя, пытаясь осознать их полный смысл. Но каждый раз сознание отталкивало их, уводило в сторону, потому что рушилась основа мироздания. Больше всего трудностей вызывал непомерный размер цинизма людей, решившихся на такое преступление. Георг пытался встать на их место, представить, что они думали, о чем размышляли в моменты планирования и подготовки этого воистину вселенского преступления. Между тем, Белоус выхватил из воды уже несколько рыбешек. Они шлепались на дно лодки и, подпрыгивая на нем, медленно умирали. Проквуст взял в руки одну из трепыхающихся рыбок, почувствовал в пальцах дрожание тельца, его пронзило острой жалостью. Не осознавая того, что делает, он вынес ее за борт и разжал руки. Всплеск и серебристая искорка скрылась в глубинах.
— Георг, ты можешь выпустить за борт ровно половину моего улова, — ровным и спокойным голосом сказал Белоус. — Но в этом случае, опять будешь есть орехи.
— Простите, Учитель, — Проквуст тупо смотрел на свои руки, на которых прилипли крохотные рыбьи чешуйки. — Я совершил откровенную глупость, но мне вдруг так стало жалко ее.
— Да, ладно, бывает, — неожиданно добродушно отреагировал Старик. — Это хорошо, это в тебе душа плачет.
Он опять насадил нового червяка и, поплевав, забросил в воду.
— Знаешь, Георг, я первые три рыбки на одного червячка поймал. Представляешь?! Что плечами пожимаешь? Не понимаешь? А ведь это как в жизни: на крючке надеты дохлые, изжеванные идеи, а людишки на них клюют и клюют, клюют и клюют....
Поплавок дернулся, заплясал и вдруг с размаха ухнул под воду. Белоус дернул удилищем, и оно изогнулось дугой.
— Парень! Хватай сачок! — закричал старик, борясь с крупной добычей, он то подтягивал ее на себя, то отпускал. Несколько раз на поверхности озера показывалась темная спина рыбины. — Да, вот же, рядом с твоими ногами палка! Хватай ее и дуй ко мне. Ближе, ближе, подводи.... Ты не торопись, но и не медли. Вот так, молодец, подводи ко мне.
Белоус засучил рукав своей хламиды и запустил руку в сачок. Через мгновение он поднял на вытянутую руку здоровенного леща, в жабры которого цепко воткнул свои пальцы.
— Вот это улов! — радостно воскликнул он. — Килограмма на три потянет. Все, едем на берег, сегодня у нас будет королевский ужин. — Старик засунул рыбу в деревянное ведерко с водой и прикрыл его сверху сачком. Та сначала замерла, потом забурлила в тесном пространстве. — А что, — хитро посмотрел Белоус на ученика, — может и этого, отпустим, смотри какой красавец?
— Ну, уж нет! — громко воскликнул Георг. Возбуждение учителя завело и его, заставило на время забыть глобальные вопросы планетарного масштаба. — Мы его съедим. Ведь он глуп и достоин насытить нас собой.
— Почему же он глуп? — усмехнулся Белоус, плавно подгребая к мосточкам.
— Потому, что он такой большой, а попался на такого маленького червячка! — со смехом выкрикнул Проквуст.
* * *
*
— Георг!
Белоус откинулся на спинку единственного стула и принялся пальцами обеих рук сразу подкручивать кончики своих пышных усов. На столе лежали черепки глины и кучки рыбьих костей.
— Как тебе рыба в глине?
— В жизни не ел ничего подобного!
— А уха?
— И уха тоже. Я не знал, что пища может приносить столько наслаждения.
— Вот видишь, ученик, даже самые простые вещи выводят нас все время на вопросы философского плана. Теперь ты понимаешь, чего вы оказались лишены в Новой цивилизации?
— Наверное, только начинаю понимать.
