— Ну, здравствуй, Гора, — элегантный Смит обошел темный потрескавшийся от времени крест с бурыми пятнами. — Так выглядит Голгофа?
— Нет, Смит, так ее представляют себе многие христиане.
— Значит, ты сделал выбор?
— Сделал.
— Рад за тебя. Что еще скажешь?
— Хочу встретиться с вами, Смит, мы живем в Иерусалиме в отеле Царь Давид. Мне нужно проверить, удалось ли лечение.
— Ты же сам можешь это сделать?!
— Боюсь.
— Понятно, — Смит улыбнулся. — Что ж, мне будет приятно стать свидетелем столь важного события, но скажу тебе по секрету: я тоже боюсь.
Они засмеялись и медленно растворились в нахлынувшем тумане.
Проквуст проснулся почти счастливым. Сейчас, когда в его душе с полным правом царила надежда на избавление, можно было тихо лежать и радоваться.
— Георг! — затормошила его жена. — Ты почему не встаешь?! — Она стянула с него одеяло. — Быстро одевайся, нам пора!
— А может быть, сегодня побудем в номере?
— Еще чего! — рассердилась Елена. — Дьявол только и ждет, когда ты расслабишься. Как говорит Ювеналий, лавры со временем засыхают и начинают колоться. Ну-ка, вставай!
И они вновь ушли на свой маршрут. Вернулись не вечером, как обычно, а где-то часам к четырем, голодные и уставшие. В фойе гостиницы их ожидал Смит, как всегда в шикарном черном костюме и с неизменной тростью. Проквуст радостно подскочил к нему с намерением задушить его в объятьях, но, споткнувшись о его ироничный взгляд, протянул руку.
— Здравствуйте, Смит, давно ждете?
— Пару часов, но это не страшно, здесь очень приятный персонал, мне уже нашли номер, на одном этаже с вами, я просто хотел встретить вас сам.
— Джон! — Елена не церемонилась, она подлетела и чмокнула Духа в щеку. — Вы что же, можете позволить себе такие хоромы?!
— А вы?!
— Мы живем в качестве гостей.
— Да? И кто же такой добрый самаритянин?
— Некто Пилевич.
— Станислав Львович?
— Смит, откуда вы его знаете?!
— Люди моего круга фигуры подобного уровня должны знать, Георг!
— А кто же он?
— Леночка, я не настолько осведомлен, чтобы рассказать что-то существенное. Знаю лишь, что по слухам господин с таким именем имеет отношение к пропавшим деньгам коммунистической партии.
— Но это невозможно!
— Что невозможно, Леночка?
— Такую информацию невозможно скрыть, раз даже вы, совершенно случайный человек, обладаете ею. Станислава Львовича давно бы уже арестовали или запытали до смерти!
— А вот и нет! — усмехнулся Смит. — Я в этом вопросе человек не случайный, я пристально изучал все обстоятельства, связанные с развалом советской империи. И теперь вижу, что не зря.
— Смит, простите, но, может быть, поднимемся в номер?
— Да, Георг, пора, мы еще успеем поговорить. Я приглашаю вас к себе.
Номер Духа был меньше номера Пилевича на одну комнату, но также шикарно и дорого обставлен. В квадратной гостиной их ожидал накрытый стол.
— Надеюсь, вы не откажетесь от совместной трапезы?
— Да, что вы, Джон?! Я так проголодалась!
— Да, Смит, вы просто кудесник, но может быть....
— Конечно, Георг, мне тоже кусок в горло не полезет. Елена прекрасная, прикройте шторы, пожалуйста. Вот так, спасибо, а теперь Леночка, присаживайтесь вон в то кресло, а ты, наш герой, оставайся стоять. — Смит сел в соседнее кресло и нервно потер руки. — Надеюсь, наш ужин будет праздничным.
Дух прикрыл глаза и протянул ладони в сторону Проквуста и тот почти сразу же вспыхнул ровным золотым сиянием. Елена как зачарованная всматривалась в этот свет.
— Поздравляю! — пророкотал басом Смит. — Георг, ты теперь по праву можешь называть себя святым, твоя аура чиста и безупречна.
— Вот еще! О чем вы говорите, Смит, разве меня можно назвать святым?!
— А кого?
— Как кого?! — вмешалась Елена. — Да, хотя бы христианских святых!
— Скажите, Леночка, а апостолы Христа обладают святостью?
— Странный вопрос!
— Тогда почитайте их письма в Новом Завете, разве не читается в них между строк, что они люди? Леночка, стоп! — Смит поднял руки. — Давайте не будем спорить или хотя бы перенесем спор на потом, ведь у нас, такое событие!
Дух с улыбкой кивнул на Проквуста, до сих пор стоявшего посредине гостиной и сосредоточенно рассматривающего собственные ладони.
— Ну, как, Георг, пропал изъян?
— Пропал, — хрипло ответил Георг.
— Значит, победа?! — Смит встал с кресла. — Пойдем, мой друг, выпьем солнечного вина. Не знаю как по другим вопросам, но в вопросах еды и питья эта планета чемпион: бесконечно ее изобилие блюд и напитков, и неисчерпаемо мастерство землян, лучших поваров и виноделов вселенной! Когда-нибудь, я думаю скоро, Земля сможет поставлять свое дивное вино на многие обитаемые звездные системы. Ну, подняли бокалы? За победу!
Они выпили.
— Простите, Джон, мне очень льстит ваше высокое мнение о земных поварах и виноделах, но я сомневаюсь в возможности употребления их изделий космитами.
— Почему же, Леночка?
— Ну, из-за различного представления о вкусах, из-за различий в метаболизме, наконец!
— Заблуждения и предрассудки. Вселенная создана господом, следовательно, у нас у всех один отец, почему же мы не можем быть в чем-то совместимы?
— Джон, но это маловероятно! Мир слишком разнообразен.
— Согласен: разнообразен, но не антагонистичен!
— Смит, но Георг рассказывал об арианцах совсем иное, они даже думают по-другому!
— Да, на здоровье! Однако, дома у них похожи на ваши, почему, Леночка?
— Ну, потому что есть оптимальная среда обитания для гуманоидов.
После этих слов повисла пауза, мужчины переглянулись и озадаченно покачали головами.
— Ну, Гора, тебе и повезло! — не скрывая восхищения сказал Смит. Он поднялся, прихватил с собой бокал вина и направился к жене Проквуста. — Леночка, позвольте выпить с вами глоток вина на брудершафт?
— А вдруг мой муж возразит? — кокетливо улыбнулась она.
— Я не против, Леночка, если ваш поцелуй будет носить только дружеский характер.
— А как же иначе?! — ухмыльнулся Смит и поцеловал Елену. Проквуст показал ему кулак.
— Позвольте, Джон, а вино?
— Что? — Дух оглянулся. — Ах, да, простите, королева моя! — Он встал перед ней на колено и протянул свой бокал. В это время к ним успел подскочить и Проквуст, они звонко чокнулись, осушили бокалы и засмеялись.
— Нет, Джон, даже после этого я с вами не могу согласиться.
— Хорошо, приведу другой довод. Ответьте, Елена, почему красота, вот Георг не даст соврать, носит универсальный характер, ведь ею могут любоваться и добряки, и злодеи, любое существо, которому доступно ее восприятие?
— Извините, Джон, но я не вполне поняла вопрос.
— Да? — Смит задумчиво подлил всем вина. — О, нашел! Вот скажите, Леночка, вы можете увидеть то, что лежит в глубинах морей и океанов?
— Нет, но....
— ....Но если надеть маску и акваланг, то вам откроется мир небывалой красоты, не так ли?
— Да, согласна, но красота и вкус вещи разные.
— Не буду спорить, конечно, различия есть, но если фигурально надеть на себя маску и акваланг, то перед гипотетическим космическим туристом откроется целый мир новых и прекрасных ощущений. Святой Гора, а ты что думаешь по данному поводу?
— Да, Георг, скажи свое мнение.
— Что? А, об этом? Ты, знаешь, любимая, я, пожалуй, соглашусь со Смитом. Вы земляне настолько привыкли к небывалому разнообразию своего мира, что искренне полагаете всю остальную вселенную такой же. Но ведь даже на Земле есть места суровые, и есть райские, причем последних всегда меньше, чем первых. Я повидал кое-что во вселенной, поэтому смело отнесу Землю к ее райскому уголку.
— Неужели Земля так хороша?! Так вот почему космиты сюда поналетели, хотят отобрать ее у нас?!
— Леночка?! — протяжно вздохнул Смит. — Не надо так бояться! Если бы такое было возможно, вас бы уже давно смели с этой прекрасной планеты. Есть независимые обстоятельства, законы, которые хранят ваше спокойствие.
— То есть к нам относятся как к аборигенам, живущим в заповеднике?!
— Что-то в этом роде, хотя дело не только в вас самих. Поверьте, Елена, само человечество не является ни безупречным, ни уникальным, ни гениальным сообществом во вселенной. Но при всем этом господь вас пестует. Понимаете меня?
— Конечно. Немного обидно, но в целом, справедливо.
— Леночка, а вы что-нибудь помните из своей прошлой жизни на Ирии?
— Ничего, кроме смутных образов в снах и ощущения, что это не Земля. А что?
— Я думал, что ваш молчаливый муж продемонстрировал, например, как звучит ирийская речь.
— Ой, Георг! Как же так, это же очень интересно! Скажи дорогой, как будет: "Я тебя люблю"?
Разошлись они поздно вечером, насмеявшись вдосталь, слегка пьяные от вина и обретенной свободы. Толком так ничего и не обсудили, решили серьезные дела перенести назавтра.
* * *
Лена заснула сразу, едва дотронувшись до подушки, а Проквусту не спалось. И дело было не в нескольких бокалах прекрасного вина, а в беспокойных мыслях, нахлынувших вдруг в ночной тиши. За последние годы он так свыкся с ролью беглеца, что сейчас пребывал в некоторой растерянности, а что, собственно, теперь делать дальше? Если он перестал быть отныне угрозой вселенского масштаба, как носитель смертельного вируса, то, став безопасным, он вернулся в статус обыкновенного человека?! Готов ли он вновь быть одним из многих?
Он заворочался на кровати, ему, курившему несколько раз в год, вдруг нестерпимо захотелось закурить, а где взять? Стоп, так ведь в гостиной на столике стоит коробка с сигарами, может быть, там и сигарета найдется? Георг тихо встал, зачем-то накинул на себя тонкий гостиничный халат и выскользнул из спальни. Странно, но в гостиной горел свет, он же, кажется, его выключал? А, впрочем, какая разница? Проквуст сел на холодную кожу кресла и только теперь похвалил себя за предусмотрительно надетый халат. Ему повезло, в деревянной резной шкатулке лежала пачка тонких сигарет с золотистыми ободками. Дамские, наверное, ну, и пусть. Он с наслаждением закурил. Внезапно открылась дверь спальни Пилевича, и оттуда вышел он собственной персоной. Георг аж рот раскрыл от изумления. Их гостеприимный хозяин тоже был в халате и сонно щурился на Проквуста.
— Что, не спиться?
— Да, я, вот....
— Правильно, я на запах и вышел, самому захотелось покурить.
— Станислав Львович! — Проквуст радостно вскочил. — Я так рад вас видеть!
— Тихо, Георг! — Пилевич приложил палец к губам. — Леночка ведь спит?
— Ой, да, — Проквуст сел обратно в кресло. — Так может ее разбудить?
— Еще чего не хватало, утро вечера мудренее.
Они молча посидели пару минут.
— Нет, ну, так нельзя! — не выдержал Проквуст. — Вы появились так неожиданно, на много раньше, чем собирались, и молчите!
— Георг, вы расстроены, что я приехал раньше? — заулыбался Пилевич.
— Ну, как вы такое могли подумать, Станислав Львович! Просто я хочу спросить, как вы себя чувствуете?
— Превосходно.
— Что значит, превосходно?
— То и значит: дорогой Георг, я здоров как бык, — Пилевич сладко потянулся, так что суставы хрустнули. — Ну, положим, бык не совсем молодой, но ведь преклонный возраст не болезнь!
— Не понимаю. Вы что, больше не больны?!
— Да! О, как жаль, что я не могу передать во всех красках круглые глаза десятка медицинских светил!
— То есть вы вылечились?!
— Нет, Георг, не я вылечился, а вы меня вылечили.
— Мы-ы?! — дверь спальни открылась настежь и в темном дверном проеме появилась точеная фигурка Елены.
Пилевич хмыкнул.
— Леночка, так ты не спишь?!
— Да, не сплю, и все жду, когда ты вспомнишь обо мне! — она обиженно поджала губки.
— Елена, не сердитесь! — Пилевич подошел к ней и грациозно поцеловал руку. — Это я запретил вас будить.
— И очень зря! Я не могу спать, когда столько новостей!
Взаимные рассказы затянулись на всю ночь. Елену укутали в плед, напоили кофе, а мужчины, кроме кофе, незаметно усидели полбутылки коньяка. Оказывается, Пилевич уже три года носил в себе вирус СПИДа, а во время последней поездки, диагноз не подтвердился. Врачи так и написали в истории его болезни: ошибочный диагноз. С ним даже никто не поговорил, до того все врачи были напуганы, вдруг в суд на них подаст?! А ему было не до суда. Первые дни он заново рождался, его глаза по-другому стали смотреть вокруг, он не то, что видеть, чувствовать стал иначе. Узнав, что у Проквуста все тоже хорошо, Станислав Львович вдруг заплакал, молча, без надрывов, просто из глаз у него непроизвольно потекли слезы.
— Что с вами? — испугалась Елена.
— Ничего, Леночка, просто меня коснулось чудо, — Пилевич всхлипнул. — Я когда в бога верил, думал, что он далеко, а благодаря вам понял, что он от нас на расстоянии протянутой руки, а может и ближе.
Вконец обессиленные они разбрелись по спальням в пятом часу утра. Проквуст после второй дозы спиртного сразу провалился в сон. Вернее, он так подумал, а затем вдруг обнаружил, что парит над землей, а внизу медленно проплывают леса, горы, реки. Ни городов, ни дорог, ни самолетов. Это было здорово, вот так плыть и ни о чем не думать.
— Господи, куда это меня занесло? — подумал вдруг он и попытался попристальнее разглядеть окружающие его картины. Но картинки тут же смазывались в беспорядочные цветные полосы. — Нет, наверное, я все-таки сплю. Лена такое состояние называет "космосом": перепил, и ты уже космонавт. Главное, не переборщить, от космонавта до свиньи очень близко.
Георг перестал всматриваться и вновь почувствовал себя парящим в небесах. Интересно, а повыше нельзя подняться? Стоило ему подумать об этом и вокруг тут же затуманило, поверхность земли стала далекой цветастой географической картой. Вверху густой синью манил космос, он был в двух шагах. Проквуст потянулся к нему и вот под ним виден весь земной шар. Плохо видно, чуть отодвинуться.... Отлично, теперь Земля, словно на ладони.
Еще несколько дней назад, то, что проделывал сейчас Проквуст, иначе, как безрассудством назвать было нельзя. Но теперь-то он свободен!
— Кстати, а почему здесь так пустынно? Коринни говорил, что вокруг Земли вьются сонмы иномерцев?
Не успел он это подумать, как пространство вокруг него вздулось серым пузырем, лопнуло, и оттуда вылетела стая темных клякс с колючками. Черные ежики окружили Проквуста со всех сторон и медленно приближались к нему, удлиняя свои гибкие колючки, стремясь дотронуться до него. Прикосновения их были неприятно холодны и навязчивы, словно липкая грязь. Некоторое время Георг с удивительным внутренним спокойствием и легким любопытством терпел эти посягательства.
— Понятно теперь, почему этих тварей не было здесь, здесь же нет людей!
Он пошевелился и сказал "кыш, пиявки". В ту же секунду из него волной вырвалось золотистое свечение, прошлось по скопищам иномерцев, круша и растворяя их в тающую пыль. Кажется, ему послышался даже писк боли. Или нет? Это уже было неважно, главное, он понял, что делать дальше. "Коринни!" — мысленно позвал он и мгновенно оказался в одном из больших залов корабля хоравов. Пара десятков хоравов толпились возле одной из стен, а перед ними, посредине зала стояли четыре фигуры. Двумя, со стороны хоравов, оказались командор и канцлер, а две других, стоящих напротив, и укутанные по самую макушку в серые плащи с капюшонами, были арианцами. Проквуст их сразу узнал. Видимо, разговор только что начался. Говорил один из арианцев и Гариль.
