По большому счету он не понимал, зачем потащился в эти нединские недра. Что он тут надеялся найти? Следы их древней хоравской цивилизации? Даже если он что-то и найдет подобное, зачем это ему, если самим хоравам это не нужно? Он много раз спрашивал себя о цели своего путешествия, и каждый раз не мог внятно себе ничего объяснить, он лишь шел и шел вниз, стараясь не думать, как тяжело ему будет подниматься обратно.
По прикидкам Проквуста, от того места, с которого он начал спуск в недра Недины, до ее центра около тысячи двухсот километров. При колоссальной выносливости и неприхотливости биорганизма, он мог пройти это расстояние дней за десять. Сегодня пошел двенадцатый день, а конца пути все еще не предвиделось. В душе шевельнулся страх, но Георг тут же его отмел прочь: что ему однажды умершему станется? Воды во фляге оставалось еще больше половины, а запас питательной каши вообще почти не был тронут, поэтому он шел, и шел. Георгу порою казалось, что он вдруг переместился в прошлое и шагает по тоннелям Горной страны, только вот спин товарищей впереди не было. У него вдруг защемило там, где раньше билось человеческое сердце. Потом на память пришел жуткий взгляд из бездонной пропасти, который за одно мгновение просветил его насквозь и отпустил, слабого, грешного, но как оказалось обремененного своим роком. Кого же он ищет здесь, в глубинах Недины, холодных и твердых, изъеденных бесчисленными тоннелями? Духа планеты? Проквуст остановился, осененный этой простой догадкой. Как ему эта мысль раньше в голову не приходила?! Ведь насколько он понял из дневников первого контакта, пришелец узнал многое о хоравах, ни о чем их не спрашивая. Значит луч, посланный в планету, не был случайным! Да, все сходится, других контактов с хоравами или Нединой у посланцев совета цивилизаций не было. Но если контактов с хоравами не было, то от кого же получили информацию пришельцы?! И канцлер говорил о сердце Недины! Выходит, он, сам того не осознавая, ищет Дух Недины? Да! И Проквуст быстро зашагал дальше.
К исходу двенадцатого дня тоннель вывел Георга в большую пещеру, с высокими стенами и теряющимися вдали боковыми стенами. Примерно в километре от Проквуста в серую высь вздымалась гладкая, чуть округлая стена. Похоже, он был у цели. Чем ближе Георг подходил к этой стене, тем выше и величественнее она становилась, и тем короче становился его шаг. Когда он, наконец, достиг ее, то долгое время просто стоял, прислушиваясь к себе, пытаясь понять, откуда идет еле сдерживаемый восторг: от его фантазий или от этого каменного зеркала, в котором ничего не отражалось? Проквуст вздохнул и медленно приложил к каменной поверхности ладони. Ничего не произошло. Не открылись скрытые врата, не раздвинулись в стороны каменные глыбы, никто не вышел его встретить, чуда не произошло.
Георг опустил руки, повернулся, и устало сполз спиной по гладкому камню вниз. Разочарование разлилось по могучему искусственному телу тягучей усталостью, он даже видеть стал хуже, и вокруг загустилась кромешная темнота.
— Может, я разрядился?! — испугался Провкуст.
И тут же равнодушно усмехнулся. Такой вариант его бы даже устроил, бросил бы свою оболочку здесь и легко вернулся бы к хоравам. Наверное, они бы сделали ему второе тело, хотя бы ради координатора. Но это бы означало поражение, которое, как ему казалось, станет для его судьбы сокрушительным, да, и тело свое ему было жалко, сросся с ним, привык. Бросить его, значит, предать. Вот если бы из него можно было выйти, как это делал когда-то Бенни. Хоравы не предусмотрели такой возможности или просто не смогли этого сделать. Как-то Проквуст спросил об этом канцлера, а тот вместо обычно пространственного ответа уклончиво пробормотал, что биоорганизм покидать нельзя, пока он функционирует. Георг стал тормошить Люция, мол, как же так, ведь вы же что-то придумали, чтобы связать душу с искусственным телом, почему же из него нельзя выйти? А тот произнес: "Покинув, нельзя вернуться", и сразу же заторопился, сославшись на дела. Больше они к этой теме не возвращались, а, выходит, зря. Тогда возможно сейчас он знал бы, как ненадолго нырнуть сквозь эту непреодолимую стену.
Проквуст расслабился и постарался посмотреть на самого себя изнутри. Сначала ничего не получалось: внутренний взор был темен, в нем даже цветных пятен, как у обычного человека, не было. Георг вдруг вспомнил своего юного учителя Яна, как он старался образцово выполнить свою роль! Именно его стараниями Проквуст обрел незримую связь с родным светилом.... Где оно сейчас? Где-то в левом глазу сверкнула искорка, ласково и призывно. Георг повернулся к ней все своей душой, потянулся, позвал, и искорка бросила в его жаждущие руки тоненькую ниточку. Она согрела его ладони, проскочила сквозь сомкнутые пальцы и жарким поцелуем впилась в солнечное сплетение. Не раздумывая, Проквуст потянулся наружу вдоль этой золотой ниточки, медленно, словно боясь ее спугнуть или порвать, он перебирал ее своими призрачными пальцами. И вдруг его окружил голубой свет, вернее не окружил, он щедрой волной лился из гладкой стены, у подножья которой недвижимо лежало его искусственное тело. Он оглянулся и поразился перемене. Противоположная стена оказалась усеянной дырами множества тоннелей. По огромной пещере величественно плавали сгустки голубого сияния, они подлетали к этим черным пятнам и ныряли в них, а потом выныривали из соседних. Георг зябко передернул плечами и машинально подтянул на себя тоненькую нить. Сделав из нее маленькую петельку, он продел в нее правую кисть и затянул. Так ему казалось надежнее, почему-то ему очень не хотелось остаться здесь один на один с голубым светом. Не теряя времени, Георг подплыл к стене и просунул в нее левую руку. Словно легким ветром подхватило ее, втягивая в глубину камня, ставшего вдруг мягким, густым, словно трясина. Проквуст уперся правой рукой в стену и сразу же остановился.
Он висел перед стеной очень долгое время и никак не мог себя заставить нырнуть внутрь. Время от времени Георг дергал свою светящуюся нить, проверяя, не теряет ли она прочности. Нет, не теряла, но все равно в душе росла странная тревога, не дающая ему, безоглядно бросится в это податливое мягкое пространство. Да, наверное, там было то, что он искал, а может быть, и нечто другое, но там все же была некая цель. Что же тогда его сдерживает, не пускает сделать последний шаг? Последний? А может быть потому и не дает, что последний?! Проквуст беспомощно оглянулся, как бы ища поддержки или совета, но ничего не нашел, да, и кого здесь можно было найти?!
— Ну, почему я не вижу, что там, за стеной! — вспыхнула в сознании обида, вызванная непонятным препятствием, исходящим из него самого.
Георг машинально протянул правую рук к стене и повел по ней. Словно вытирая запотевшее стекло. И перед его изумленным взором из-под ладони потянулась полоса зеркала. Он остервенело провел еще раз, потом еще, и еще.... И вот, перед ним заблестело огромное зеркало, в котором отражалась пещера, сгустки света, но не отражался он сам! Проквуст подвигался, меняя угол свое взгляда, но ничего не менялось: его в зеркале не было. Он медленно, с готовностью мгновенно отдернуть руку, потянулся к зеркальной поверхности. Вот пальцы дотронулись и свободно проникли внутрь отражений. И тут же он увидел собственные пальцы, словно они выглядывали из-за некой двери. Так вот в чем дело! Это не зеркало, это вход!
— Надо идти, — решил Георг. — Буду надеяться, что вход окажется и выходом. Не оставь меня, господи.
И он двинулся к зеркалу.
* * *
Оно мягко обхватило его легким прикосновением тонкой грани, не препятствуя движению, а лишь обозначая свое присутствие. Проквуст вплыл в новый мир. Это он сразу понял. Здесь все было таким же, и в тоже время, другим. Георг оглянулся и увидел, что его золотая нить выходит из гладкой стены, которую он только что видел перед собой. А перед ним длилось огромное пространство, где своды и противоположенные стены лишь угадывались в туманной дали. Сгустки света здесь не плавали, они безмятежно лежали внизу, чуть колеблясь и подрагивая, словно на волнах. Их было так много, что скалистый пол лишь изредка показывался из-под них. Но самое главное, в центре этой нереально огромной пещеры высился хрустальный купол, весь в гранях, испускающих ослепительные блики. Он как будто играл в лучах невидимого Проквусту солнца.
— Это оно, сердце Недины! — вспыхнуло восторгом озарение в его сознании.
Он чуть продвинулся, посматривая за своей путеводной нитью. Все было в порядке, она свободно тянулась за ним. И Георг медленно полетел к хрустальному куполу. По мере его приближения, он все рос и рос. На взгляд до него было не очень далеко, а полет все продолжался и продолжался. Проквуст оглянулся. Вот это, да: стена за его спиной не удалялась! Выходит он стоит на месте, а растет купол, заслоняя собой окружающее пространство? Георг взглянул вниз и изумленно остановился, поверхность под ним заметно уплывали назад! Значит, он двигается?! Он оглянулся: стена за спиной была все там же, в нескольких метрах.
— Бог мой, непостижимы творения твои! — прошептал он и остановился. — Здесь координаты независимы друг от друга, как такое возможно?!
Между тем остановился и рост купола. Проквуст двинулся к нему, и тот снова стал расти. Он мысленно махнул рукой и больше ни на что не оглядываясь, двинулся к своей цели. Правое запястье ощущало натяжение золотистой нити, и это ощущение вселяло уверенность, придавало сил. Купол заслонил собой почти все пространство. Теперь в его гранях Георг заметил собственное отражение — отражение человека! Оно было четким и быстро увеличивалось, гораздо быстрее, чем он приближался к куполу. Проквуст остановился. Что-то было не так с его отражением. Во-первых, даже сейчас оно росло, когда он больше не двигался; во-вторых, в его руках не было светящейся нити. Георг оглянулся. Слава Богу, все на месте, вот она, золотистая ниточка.
Купол расти перестал. Его грани оказались огромными, величиной с хороший стадион, и в каждом из них был он. Вернее он, и не он, потому что, золотой нити в руках у них не было. Вот отражения застыли и внимательно посмотрели на Проквуста.
— Ты не хорав, пришелец, — раздалось мощным рыком в сознании Георга.
— Да, я не хорав. Я человек.
— Зачем пришел, человек?
— Не знаю.
— Хм, — отражения Георга приняли озадаченный вид. — Ты нашел сюда дорогу и не знаешь цели?
— Вообще-то я искал сердце Недины.
— Зачем?
— Не знаю. Может быть ради истины? А разве вы не дух планеты?
— Очень много вопросов, человек. Но ты мне интересен, я отвечу. Я не сердце Недины, но оно здесь есть, оно спит, и будить его нельзя.
— Почему?
— Потому что нельзя! — голос звучал сердито, но потом миролюбиво добавил. — Лучше спать, чем видеть, во что планету превратили.
— Извините, тогда может быть, скажете, кто вы?
— Я дух хоравов.
— Дух хоравов?!
— Да! Что за глупая привычка, переспрашивать!
— Простите, я волнуюсь.
— Ладно, пустяки. Позволь мне дотронуться до тебя, человек, и мы квиты.
— А вы не заберете меня в плен, не растворите в себе?
— Боишься?
— Да, боюсь.
— Правильно. Но ты мне не нужен, мне интересна история твоей жизни.
— Хорошо, я верю вам.
От отражения Проквуста в ближайшей грани вытянулась рука и легла на его лоб. Все остальные отражения с интересом смотрели за этой операцией. Георг чувствовал себя словно во сне. Призрачная ладонь веяла холодом, и сквозняк от нее проник в глубины его памяти, прошелся легким прикосновением по ее дальним уголкам, собирая крохотные кусочки пережитого им в единое целое. Прошло длительное время, Георгу стало неприятно присутствие чужеродного гостя, и он вдруг легким движением неожиданно для самого себя отодвинулся чуть в сторону. Холод со лба исчез.
— А ты сильный, Гора, — добродушно прозвучало в его голове. — Теперь я вспомнил тебя. Твоя жизнь достойна и поучительна, она полна служения, хотя по натуре ты не герой, и тем более, не святой.
— Да, это так. Я говорил канцлеру, а он....
— Да, я знаю этого зануду.
— Но как вы здесь....
— Не спрашивай, Гора, не отвечу. Я всего лишь коллективное индивидуальное моего народа, я его часть.
— То есть вы им не бог?
— Нет, конечно. Я то, чем они когда-нибудь станут, — голос замолчал, потом грустно добавил. — Если, конечно, кто-нибудь из нас не покинет друг друга.
— Как это?
— Не знаю, я же говорю, не спрашивай.
— Хорошо, а о чем можно спрашивать?
— Ну, например, о межгалактическом языке.
— А вы его знаете?!
— А как же! Если кто-то из хоравов знал, значит, и я знаю.
— И вы можете меня научить?!
— Учить? Зачем? Я тебе просто дам это знание, а ты его примешь.
— Значит, свет от посланцев совета цивилизаций с вами общался?
— А с кем же еще? Так дать тебе то, что могу дать?
— Да, но как же я с этим справлюсь?
— А как ты справился с письменностью хоравов? Я тебе и их язык подарю, ты заслужил.
— Но....
— Никаких, но! Ты напрасно удивляешься, Гора, ты еще до конца себя не познал, в тебе есть нечто, пока спящее.
— Это, наверное, частица Друга.
— Ха, — усмехнулся собеседник Проквуста, — не только. В тебе много всяких частиц.
— Я не совсем понимаю....
— Брось, Гора, не надо все понимать, надо принимать.
— Не понимаю.
— Вот именно. Ладно, тебе пора, а то ниточку порвешь, она тоже предел прочности ведает. Получи обещанное.
Каждое из отражений вдруг вытянуло руку и одновременно наложило ему на голову. С этой тысячекратной длани сорвался сгусток огня и опустился в глубину сознания Проквуста. Он вздрогнул, ощутив вдруг усталость, нить в его руках задрожала, как бы маня обратно.
— Спасибо, дух хоравов.
— И тебе спасибо, пришелец, мне будет над чем, поразмыслить. Уходи.
— Я хотел еще спросить.
— Не надо. Нет у меня ответов на вопросы об истине. Ты ведь это хочешь спросить?
— Да.
— Вот видишь. Попадешь на свою планету или на другую, может быть там знают больше, чем я и мои хоравы. Прощай.
Купол невероятно быстро стал уменьшаться, убегая вдаль, а на Георга нахлынула усталость. Он с усилием повернулся и двинулся вдоль своей путеводной нити. В том месте, где она выходила из стены, он слился с ее золотистым сиянием и, преодолев легкое сопротивление неведомой границы, вновь очутился в пещере над свои биоорганизмом. Сознание стало туманиться, руки ослабели, он с трудом тянул себя, внезапно отяжелевшего, к уютному пристанищу. Вот последний бросок и приятная темнота окутала голову, только перед глазами все еще билась крохотной точкой золотистая искорка. Проквуст закрыл глаза и провалился в глубокий и сладостный сон.
Он очнулся от мерного покачивания. Это было приятно. Георг приоткрыл глаза и огляделся. Он возлежал на маленькой платформе, которая быстро двигалась по темному тоннелю. Впереди него темнела спина хорава, сидящего у небольшого пульта управления. В ней было что-то знакомое. Впрочем, не в спине.... Нет, определенно он этого хорава знает.