— Думаю, да, — ответил Георг.
Чарли со злостью плюнул:
— Это ж надо, мы запросто могли сдохнуть под какими-то колючками!
— С чего это ты взял, про колючки? — удивился Бенни.
— А я этот лес теперь представляю колючим, с зубами!
— Очень образно, — усмехнулся Адамс, — ты лучше расскажи, почему к лесу то и дело сворачивал?
— Бенни, каких-то особенных ощущений не было, — Пульдис задумчиво подбросил в костер дровишек. — Помню монотонный ритм ходьбы, потом мысли о лесе: почему там костей полно, какой необычный цвет листьев на деревьях, как это красиво смотрится, а вблизи, наверное, еще лучше...
— Точно! Извини, Чарли, — прервал товарища Проквуст. — У меня то же самое было! Представляете, в такой же последовательности! А потом спохватываешься от окрика командира и осознаешь, что ты уже на пути к этим жутким зарослям...
— Правильно Георг говорит. И ведь сознания не теряешь, а вроде как отключаешься, — Чарли повернулся к Адамсу. — Бенни, но ты то, как умудрился не поддаваться?
— Не знаю. Сначала тоже мысли о лесе в голову лезли, а потом смотрю, вас все время к лесу заносит, ну, и перепугался, старался следить за каждым шагом, видимо, потому и не обольстился.
Адамс подтянул к себе из-за спины рюкзак и, порывшись в нем, достал кусок биота.
— Будете? А я очень есть хочу, прямо не знаю, что со мной случилось, — Он принялся сосредоточенно поедать хлеб. Одновременно, видимо, работа мысли продолжалась. — Знаете, ребята, — не очень внятно произнес жующий Бенни, — а у меня есть одно соображение.
— Давай, выкладывай, раз есть. Только прожуй сначала, подавишься.
— Угу. Чарли, ты помнишь, когда мы первый раз лес осматривали, как трупы выглядели?
— То есть? — не понял Пульдис.
— Значит, не обратил внимания. Понимаете, большинство останков не разложились, а как бы усохли. Чарли, вспомни, большинство трупов обтянуты нетронутой шкурой, а кости, это уже останки столетней давности, а может и больше.
— Ну, хорошо, допустим, ты прав.
— Это значит, что жертвы не гниют, а высыхают.
— Но что это дает, Бенни?
— А черт его знает, — пожал плечами Адамс.
— Командир, — заговорил Проквуст, — а ведь лес нас буквально подманивал.
— Точно! — подхватил Пульдис — Я помню, фильм такой был, про хищные растения, только там они не воду, а душу высасывали.
— Эка, хватил, — усмехнулся Адамс, — где ты ее видел, душу то? Есть ли она?
Риторический, по сути, вопрос, очень задел Проквуста. Он вдруг принялся рассуждать, есть ли у человека душа или нет. Зато и Адамс, и Пульдис, словно сговорившись, совершенно не реагировали на душевные излияния своего молодого собрата.
— Вот у нас в каждом городе есть молитвенные места. Я там много раз бывал. С мамой, в детстве, по выходным. Я помню, там тогда много людей было. Сверху когда смотришь, в темноте огоньки, как звездочки, полумрак, тишина. Все сидят по своим комнаткам, размышляют, молятся, свечки зажигают, а кому? Я так думаю, если к богу обращаются, значит, душа есть.... Ну, чего вы молчите?!
— Посмотри вокруг, Георг, — откликнулся мрачным голосом Бенни. — Разве то, что нас окружает сейчас, может подвигнуть к мыслям о боге? А что касается молитвенных мест. — Адамс замолчал. -Так вот, я точно знаю, что каждая комната в каждом молитвенном доме, в каждом городе оборудована прослушивающими устройствами.
— Как же так! — вскричал вдруг Пульдис. — Разве такое возможно?! Неужели в нашем мире, кроме этой чертовой социальной стабильности, ничего святого больше не осталось?!
— Всё понятно! — сказал вдруг Пульдис.
Бенни и Георг недоуменно переглянулись.
— Чарли, ты о чем?
— Командир, я всё время мучился, почему к мусорщикам загремел, а теперь вдруг понял. Я в как-то раз богу сказал, что веру теряю, что жизнь неинтересна. И буквально через пару недель оказался среди дохов.
— А я все равно верю, что бог есть, — тихо сказал Проквуст, — не понимаю только, почему он посылает испытания и трудности нормальным людям, а сволочей не трогает?
— Потому, что если бог где-то и есть, — устало заметил Адамс, — то только не здесь. Мне сейчас кажется, что Господь ушел с нашей планеты. А свято место пусто не бывает.... Давайте-ка спать.
Бенни приподнялся, да так и застыл: прямо перед ним отчетливо вырисовывался силуэт человека. Рука метнулась к пистолету, и его вороненый ствол мгновенно уперся в чужую фигуру.
— Господин Адамс, — раздался глухой хрипловатый голос, — это вы всегда успеете. Я пришел с миром и добрыми намерениями. Может, позволите приблизиться?
В неяркий круг костра шагнул высокий худощавый мужчина неопределенно — среднего возраста. Он был недавно выбрит, его волосы были аккуратно подстрижены. Одет незнакомец в добротный камуфляжный комбинезон, правда, изрядно выцветший и высокие ботинки на толстенной подошве. За плечами виднелся маленький ранец.
— Кто вы такой? — спросил Бенни, не сводя с гостя оружия.
— Меня зовут Собиратель.
— Какой еще собиратель? — как всегда первым изумился Проквуст.
— И что вы, собственно, изволите собирать? — добавил Чарли, напряженно вглядываясь в темноту, как бы вопрошая ее на счет новых сюрпризов.
— А все, — незнакомец присел рядом с костром. — Я собираю хорошие и нужные вещи, продукты, всякий дурацкий хлам. А иногда я собираю новости, слухи. Но совсем редко я подбираю заблудших на свалке, таких, как вы. Кстати, надо отдать вам должное, впервые я встречаю столь прилично одетых и столь тщательно экипированных путешественников. Признаюсь, мне пришлось много дней наблюдать за вами, прежде чем решиться на контакт.
— А почему же именно сейчас вы на это решились? — хмуро и недоверчиво спросил Бенни. — Вы тоже выглядите не очень-то уместно посредине свалки.
— А потому, мистер Адамс, что люди на задании не разговаривают о Бог. Что касается моего внешнего вида, то это мой стиль, и я горжусь, что он вам заметен.
— Господин Собиратель, может, для начала откроете свое нормальное имя, а то не по-людски как-то.
— Хорошо, хорошо. Готов все объяснить, но потом, в безопасном месте.
Путешественники переглянулись.
— Мы в этом районе вторую ночь ночуем и все в порядке.
— Знаю. Мне для этого пришлось приложить некоторые усилия....
— Вы не привираете, мистер? — вмешался Чарли. — Что значит, некоторые усилия?
— Объясню, обещаю, но потом. Я вам помог и еще помогу, поверьте. Зовут меня Клео. И хватит расспросов. А теперь....
Мужчина вдруг неуловимо исчез в темноте. Все произошло настолько быстро и непринужденно, что среагировать не успел даже Бенни.
— Я здесь, не волнуйтесь, — раздался хриплый голос, — я тут кое-что приготовил, уже возвращаюсь.
В освещенное костром пространство вернулся Клео, неся в руках лист старого ржавого железа и большой камень. Он накрыл костер листом, подложив с одного конца камень. Сразу стало темно. Но через несколько секунд глаза привыкли, и беглецы опять стали друг друга видеть, вернее различать. Огонь не потух, от него по-прежнему шло тепло.
— Костры на свалке надо жечь только таким способом.
— А крысы?
— Чарли, вы напрасно беспокоитесь, на самом деле с крысами справиться легче всего. Сейчас есть одна задача, быстро отсюда уйти.
— Но...
— Никаких но. Вы так далеко забрались на территорию детей леса, что только это и объясняет, почему они вас еще не сцапали. Они просто уверены, что вам деваться некуда.
— А кто такие, дети леса? — спросил Проквуст.
— И почему они должны нас сцапать? — добавил Пульдис.
— Вы еще спрашиваете! А кто ухлопал безглазого вождя этого племени?
— Господи! — воскликнул Проквуст. — Вы-то откуда это знаете?!
— Не поминайте имя господа всуе, молодой человек. Я же говорил, что собираю все, в том числе новости, слухи. Километров через десять, — Клео махнул рукой в сторону их многодневного движения, — прямо впереди, если вы продолжите прежний путь, вы попадете на святую поляну детей леса. Я там не был, но по слухам, жертвенный камень там большой, сразу на несколько человек. Там ваше путешествие и завершится. За мертвого вождя вам воздадутся соответствующие почести, так ведь?
— Клео, но мы уже были на поляне с камнем, — сказал Адамс, убирая пистолет в кобуру, — там, кстати, безглазый на нас и напал.
— Наверное, филиал, какой-нибудь, — усмехнулся Собиратель, — детей леса много. Но мы слишком долго разговариваем. Я может, и выгляжу добрым и веселым, но мне умирать не хочется. Последний раз предупреждаю, или вы собираетесь, или через три минуты я исчезаю из вашей жизни.
— Надо идти сейчас, ночью?!
— Да, мистер Адамс, каждая минута на счету. У меня уже давно мурашки по спине бегают, а это очень плохой признак.
Бенни принял решение довериться этому человеку. Он встал и кивнул товарищам. Все бросились к вещам.
* * *
*
Клео не разрешил включать фонари, а света звезд явно было недостаточно для выбора пути, но необъяснимым образом он вел их по лабиринту свалки, будто видел в темноте. Беглецы шли вплотную к спинам друг друга, боясь выпустить из виду путеводный силуэт впередиидущего. Все молчали, было не до разговоров. Собиратель задал жуткий темп, все тяжело дышали и обливались потом, но удивительное дело, не спотыкались, ноги шли сами по себе.
Они шли третий день. Лес оказался далеко позади, белые вершины гор тоже чуть утонули в горизонте и сместились влево. Вопросов никто не задавал, на это просто не было сил. Четырехчасовые привалы, которые через каждые десять часов пути устраивал Клео, начинались одним и тем же ритуалом: люди падали и засыпали прямо на земле, не в силах даже выползти из-под своих рюкзаков. Потом Клео всех будил, люди ели и как роботы вставали в цепочку. Через пять часов ожидалась остановка и прием пищи. Все обросли щетиной, мысли отупели и свелись к примитиву: спать, есть, встать, идти. Чтобы выдержать ритм движения, Бенни считал про себя: раз — два, раз — два. Судя по шевелящимся губам его товарищей, они тоже проделывали нечто подобное. Нельзя сказать, что Собирателю легко давался изнурительный поход, но внешне он оставался почти свежим, даже успевал бриться. Правда, под глазами появились темные круги, а черты лица обострились, посуровели.
Клео подал знак остановки и тишины, этому он своих подопечных обучил в первый же день похода. Потом повернулся и шепотом произнес:
— Отдых. Долгий. Здесь. Я ненадолго отлучусь, верьте мне и ждите.
И он исчез. Передвигался он очень стремительно. Многодневный марафон закончился. Беглецы с наслаждением скинули с себя тяжелые ноши и рухнули рядом на землю. Измученные мышцы охватило блаженство покоя, глаза сами собой закрылись. Живительный сон сковал мысли и чувства. Засыпая в сладкой истоме, Бенни успел краем сознания подумать, что, наверное, надо бы выставить охранение, но сил даже на то, чтобы думать об этом дальше, уже не было. Он провалился в дремоту, в которой продолжал идти и считать: раз — два, раз — два, а впереди колеблющимся пятном манила чья-то спина.
Адамс проснулся первым. Видимо, последняя мысль об охранении жила где-то в глубинах мозга и терзала скрытой тревогой. Было раннее утро. Он сел. Все тело ныло, как будто его били палками. Рядом с ним лежали их огромные рюкзаки, а между ними его товарищи. Позы их не изменились с прошлого вечера, кто как упал, тот так и заснул. Бенни сладко потянулся и вдруг застыл: сразу за Пульдисом спал Собиратель. Видимо, и у него был предел сил. Страшно хотелось есть. Адамс зевнул, потянулся... и опять улегся спать.
Разбудило людей солнце, оно нестерпимо палило светом и теплом и как не уворачивайся от них, они доставали и под согнутым локтем, и под ладонями. Все зашевелились, послышались шутки, начинался новый день.
Через полчаса все дружно завтракали и обедали одновременно. Насытившись, перешли к разговорам. Бенни, по просьбе Собирателя, рассказал, кто есть кто в их команде, умолчал только о Георге и, судя по его глазам, тот был очень благодарен за это. Клео внимательно слушал, не задавая вопросов, потом надолго замолчал, видимо обдумывал или запоминал услышанное. Все тоже молчали, ждали обещанных пояснений.
— Спасибо за информацию, — наконец начал говорить Собиратель, — к сожалению, я не могу ответить вам той же долей откровенности. Пока не могу. Но на некоторые вопросы отвечу. — Клео поднял с земли проволочку и стал ее крутить в руках. — Знаете, я вас послушал, сопоставил с фактами уже мне известными, и могу сказать только одно: вы все трое чрезвычайно везучая компания. Слишком много случайностей. — Он ткнул проволочкой в землю и стал ею что-то рисовать. — Нет, вас определенно надо показать монаху.
— Кому? — переспросил Адамс.
— Это неважно. Неважно здесь и сейчас. Сначала надо дойти. Поэтому перед началом нового пути хочу с вами договориться.
— О чем договориться? — изумился Чарли, а Бенни настороженно промолчал, вопросительно посматривая на Собирателя.
— Сейчас поясню. Вы, наверное, задаете себе вопрос, почему мы столь стремительно шли предыдущие три дня?
— Да, безусловно, — за всех согласился Адамс.
— Поясняю. Смотрите сюда, — Клео кивнул вниз на рисунок и принялся тыкать в него палочкой. — Вот здесь горы, к которым мы хотим пройти, вот линия леса. Смотрите, как она коварно вырисовывается.
На рисунке фронт леса делал странный и глубокий зигзаг, похожий на каплю.
— Вот здесь, — Клео ткнул в узкую часть капли, — вход в долину детей леса, а дальше, километров на сто, их исконная территория, окруженная чертовыми зарослями почти по кругу. До нас из этой долины никто не выходил. Понимаете, вы шли вдоль границы леса, надеясь найти переход к горам. Так?
— Совершенно верно. — Подтвердил Бенни.
— Но внутри капли только тупик, в конце которого расположена святая поляна детей леса. Вы передвигались слишком быстро, а я шел за вами и все никак не мог решить для себя, бросать вас, как очередную спецгруппу ордена, или выручать, как беглецов. Я уже говорил, очень уж вы непохожи на нормальных бегущих. Вам повезло, заметьте, в очередной раз, я подобрался к вам настолько близко, что сумел услышать ваши философско-теологические споры, после чего я решился на контакт. И после этого начался этот марафон. За 50 часов чистого движения мы прошли больше двухсот километров и сейчас находимся вот здесь.
Клео ткнул концом проволочки в правую сторону от долины детей леса.
— Нам удалось уйти невредимыми из долины, и теперь мы в безопасности. Кстати, имейте в виду, что и с севера горы окружены лесом сплошным массивом.
— Как сплошным? — спросил растерянно Бенни. — А как же туда можно попасть?
— Вот об этом я с вами и должен договориться.
— Извините, Клео, но я не совсем понимаю....
— Мистер Адамс, все очень просто. Я рассказал вам, где вы находитесь, не говоря уже о том, что увел вас от смертельной опасности, на этом мои бесплатные услуги заканчиваются. Я собиратель, а не филантроп. Найдя и оберегая вас, я рисковал самой большой ценностью в моей коллекции, — собственной жизнью. Я понятно объясняю?
