— Всю жизнь?! Нет, конечно! Я думаю, надо переждать какое-то время, дождаться, пока все уляжется, а потом идти туда, куда ведет рок....
— Наивный гуманоид! — неожиданно перебил его дракон, рыкнув так, что из пасти рванулся ввысь горячий парок. — У рока не бывает антрактов! А, кроме того, неужели ты считаешь, что бессмертные арианцы когда-нибудь успокоятся?
У Проквуста словно пелена с глаз спала. Чар тысячу раз прав! Арианцы видят в нем единственный путь к возрождению. Они твердо верят, что если заполучат его, то уже больше ничто не спасет вселенную от их агрессивной экспансии.
— Но Чар, кусок тьмы, который я зацепил, не является панацеей для них, тьма не даст ничего кроме разрушения!
— Это мы с тобой об этом знаем, а они уверены в другом. Вот если бы мы смогли их как-то убедить.... — Дракон задумчиво посмотрел на Проквуста. — Но ведь мы даже не знаем, как это сделать! Насколько я понял из твоего рассказа, арианцы мыслят несколько иначе, чем мы.
— Это мягко сказано, Чар. У них другая логика. С ними можно разговаривать, договариваться, но вряд ли можно в чем-то убедить.
— Хм, а нельзя ли поподробнее?
— О чем? Я уже все рассказал.
— О логике, Георг, об арианской логике. Неужели у тебя нет никакой информации?!
Проквуст собирался пожать плечами, но тут почувствовал, что кое-что по этому поводу знает. Видимо, остатки информации, прихваченной из информационного поля Арина, до сих пор медленно всплывала из недр его памяти.
— Чар, мой рассказ может показаться тебе спутанным или малопонятным, но я буду тебе сейчас излагать чужое знание, так что, не обессудь.
— Ладно, ладно, — проворчал дракон, — ты главное говори, я как-нибудь не дурнее твоих арианцев, разберусь.
— Понимаешь, Чар, фундамент нашей обычной логики построен на дуалистичности: "да" и "нет", 1 и 0. По мнению арианцев, это ошибочное мышление, которое не позволяет достичь полноценного восприятия бытия. По их мнению, дуалистичная логика дискретна, она принимает за основу примитивную функцию, имеющую всего два значения, и вынуждает распространять принцип дискретизации на все сущее. Например, натуральный ряд чисел, это всего лишь искусственное математическое ухищрение, имеющее с реальной природой очень мало общего. Стремление подсчитать все подряд не дает возможности познать явление в целом. Силу ветра такая логика определяется численно в балах или давлении на квадратный метр, но даже эти простые значения не дают одинакового представления о самом явлении. Сюда же можно отнести расположение рациональных и иррациональных чисел на вещественной шкале. Дискретизация дробит цельное понятие на отдельные факты, явления и категории, проводит между ними искусственные границы. Как следствие, возникает предположение, что число признаков предмета или явления конечно, а как метод — сомнительная возможность отчленять одни признаки от других, прием, называемый абстрагированием. Подобный путь познания истины считается единственно верным, поэтому для арианцев это путь, несомненно, уводящий в сторону от истины. Они уверены, что философия, построенная на абстрактных конструкциях, рано или поздно теряет связь с реальным миром. Истина существует вне зависимости, знаем мы о ней или нет, поэтому результаты любого эксперимента всего лишь факты, а не сама истина. В отличие от нас, арианцы пользуются троичной системой логики: "да" — "не знаю" — "нет" (+ 0 -). По их мнению, истина чаще всего находится где-то посредине, в зоне главенства нуля. Такое малозначительное дополнение в фундамент радикально изменяет всю надстройку, делая мировоззрение арианцев отличным от нашего.
Проквуст устало замолчал. Из того, что он изложил дракону, половину он и сам не понял, хотя некоторые доводы показались ему убедительными.
— Все?
— Да. Возможно, в моей голове еще кое-что дополнительно скрывается, но пока к этому у меня доступа нет.
— Понятно. Сам то, что думаешь?
— Не знаю, что и сказать. С одной стороны, вроде бы логика во всем этом есть, а с другой стороны....
— Вот, ты опять делишь все на стороны.
— А как же мне иначе поступать, если я так мыслю?!
— И правильно, и мысли так, как мыслишь. Тебя таким господь сделал, значит, это само по себе уже истина.
— Но ведь и я сам....
— А как же! Разве, Георг, можешь ты не приложить руку к божьему творению? Удержал бы ты, человек, свою жадную лапу, может быть, уже был бы сам источником истины.
— Но тогда я бы уже не был человеком!
— Вот именно! А раз ты есть, то будь собой. Вот что я тебе скажу, Гора, чепуха это всё, все эти их троичные системы. Истина прекрасно живет вне любой системы логики, потому что не нуждается в ней. Только познание истины требует логических приемов, и они могут быть любыми. Тебе мысль моя ясна?
— В общих чертах, — чуть запоздало откликнулся Проквуст.
— Ну, и чудесно, а теперь давай вернемся к предмету нашего разговора.
— Как меня спасать?
— Точно! Есть соображения по данному поводу?
— А как же! Я предлагаю не переубеждать арианцев, а лишить их предмета вожделения.
— Ты что, устал жить в этом мире?
— Ну, уж нет! Я хочу избавиться от пятна тьмы.
— Классная идея! — съязвил дракон. — Главное мудрая очень, осталось подумать, как это сделать.
— А разве ты не знаешь?
— Я не господь, чтобы знать, как соскабливать следы грязных лап дьявола с души.
Они замолчали. Проквусту стало грустно. Он ждал от дракона похвал и благодарности, а тот раздраженно подсмеивался над ним. А может быть, он просто расстроен от того, что....
— Чар, ты жалеешь, что послал меня к арианцам?
— Безмерно!
— Но почему?!
— Потому что большой надобности для Совета в этом не было, так, больше любопытство одолевало. И вот результат: мы с тобой стронули глыбу, готовую упасть и расколоть мир во вселенной.
— Прямо как в точке бифуркации, — задумчиво сказал Проквуст.
— Что ты сказал?! — неожиданно выкрикнул дракон.
— Я сказал, — растерянно начал Георг....
— Что, как в точке бифуркации!
— Ну, да. А что, это важно?
— Еще как! Наша с тобой дуалистичная логика подсказывает: ищи ответы в подобном!
— Прости, Чар, но я ничего не понимаю, говори конкретнее!
— Пожалуйста: я отправлю тебя в точку бифуркации! — дракон высоко поднял голову и торжествующе посмотрел на своего собеседника.
— Кстати, Чар, а где находится эта самая точка бифуркации?
— А ты до сих пор не знаешь?! Так ведь это же Земля, на которой ты уже бывал.
— Земля?!!!
— А чего ты так удивился, Георг? Один из твоих друзей завязан на эту планету, более того, получается, что он в значительной степени повлиял на развитие целой планеты!
— Чар, но разве такое возможно?
— Что ты имеешь ввиду?
— Чтобы бесконечно малое влияло на огромное?
— Конечно, это возможно, — дракон сделал короткую паузу. — Но только в точках напряжения.
— Каких еще точках напряжения?!
— Ну, мне сразу трудно тебе объяснить, слишком это сложное и многогранное явление. Главное помни, что любая такая точка может стать точкой бифуркации.
— А отчего это зависит?
— От всего: от бога, от каждого, кто живет во вселенной.
— Не понимаю! — Проквуст стал злиться, он никак не мог понять, дракон говорит ему о частице важных знаний или водит его за нос? — Ты имеешь ввиду коррекции, которые господь систематически включает?
Дракон энергично помотал громадной головой.
— Нет, Георг, дело не в этом. Ты еще слишком мало пожил в этом мире, чтобы понимать свою собственную уникальность.
— Но, Чар, ты уж слишком....
— Не перебивай, старших! — добродушно рыкнул дракон. — Я тебе не дифирамбы пою, а констатирую факты. Я очень внимательно изучил твою книгу. Ты и твои друзья совсем не герои по сути, уникальны не вы сами, а ситуация вокруг вас. Ваша заслуга в том, что вы следовали року, а не перечили ему.
Георгу стало обидно, получается, что они, совершая подвиги, не имели к ним отношения. Он расстроено обхватил себя за плечи и нервно заходил по берегу взад-вперед. Дракон умолк, внимательно посматривая на человека.
— Ну, что ты мельтешишь передо мной? Что тебе не понравилось?
— Чар! — Проквуст остановился и в упор уставился на дракона. — Ты можешь обижать меня, но зачем ты порочишь светлую память моих друзей?!
— А, вот в чем дело, — Чар улыбнулся. — Напрасно обиделся, Георг, я вовсе не собирался обижать ни тебя, ни твоих друзей. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что во вселенной вовсе не так много мест, в которых столь бурно проявляется рок и рука господа.
— То есть ты утверждаешь, что и Ирия, и Земля это особые места?
— Вот именно, друг мой! Только теперь к ним нужно отнести еще и Недину, и Ариан.
— Но я....
— Не "но", а именно ты, а прежде и твои друзья, носились по вселенной и разносили нестабильность. Неужели это тебе до сих пор не очевидно?
Проквуст потерял дар речи. Такого он не мог и предположить. Сколько себя помнит, начиная со знакомства с Бенни Адамсом, вокруг них происходили невероятные события, частью которых они являлись. Но он никогда не думал, что это не всеобщие катаклизмы, а уж тем более не мог увязать их с собственной персоной.
— Чар, — хрипло прошептал Георг, — это что же, я вызываю нестабильность?!
— Ха-ха-ха! — дракон аж на задние лапы присел от приступа гомерического хохота. — Ну, насмешил! Нет, конечно. — Чар мгновенно опять стал серьезным. — Ты не причина нестабильности, Георг, ты вестник. Что остолбенел, гордыней поперхнулся?
— Но, Чар, зачем ты так!
— Шучу, не обижайся. Имей ввиду, вестника можно и поменять.
— Ты хочешь сказать, что... а может, ты сам метишь на это место, дракон?!
— Дурак, — коротко и беззлобно отозвался Чар. — Мой рок — хранить стабильность, а твой рок, менять ее. Не самому менять, а вестью, которую вложил в тебя бог. Поэтому я тебя и предупреждаю, что цена твоей ошибки очень велика, но не для вести, которую ты несешь, а для тебя самого. Ну, ты хоть что-нибудь понял?
— Да, кажется, понял.
— Я рад, — дракон приподнялся и широко расправил ослепительное золото своих крыльев. — Засиделись мы с тобой тут. Пора обратно.
— Позволь, Чар, — забеспокоился Проквуст, — а мне то, что делать?
— Знаешь, Георг, я тебя сначала с собой хотел взять, а теперь вот думаю, зачем? Это даже хорошо, что ты не проявился в реальности, следов не оставил.
— А разве можно оставить следы?
— А ты как думал?! — думаешь, господь только человека дарами одаривает? У некоторых цивилизаций есть медиумы, не нам с тобой чета, они тебя быстренько разнюхают.
— Что-то не верится.
— Ну, может быть, я и преувеличил, но береженого бог бережет. Так что посиди здесь пока, я тебе свой берег оставлю, только ты на него не суйся.
— Почему?
— О, господи, и зачем я только об этом сказал, сам бы ты и не догадался об этом! Обещай, что не полезешь!
— Хорошо, обещаю, но скажи, почему.
— Потому что мы разные, совсем разные. Мир, который ты видишь, не имеет ничего общего с настоящим моим миром, он выдуман, выдуман мной для тебя. Понимаешь?
— Хм, и кристаллы ты придумал?
— Какие, кристаллы? — Дракон растерянно оглянулся. — А эти. Да, и их тоже.
— Ох, что-то ты темнишь, дракон!
— Не смей перечить мне, букашка.
Чар явно рассердился. На мгновение над речкой, разделяющей их вздрогнула пелена и вдруг дракон вырос до гигантских размеров. Соответственно выросло все на его берегу, и берег, и желтые кристаллы. Георг с изумлением смотрел на коготь Чара, который был величиной с пятиэтажный дом, он задрал голову вверх, но самого дракона не увидел, тот терялся в необъятной выси. Проквусту вдруг все стало ясно: Чар показал ему свои истинные размеры, и это ему не понравилось. Не понимая толком, чего хочет, он закрыл глаза и сосредоточился. Сначала он почувствовал некое шуршание под ногами, потом все стихло, только ветер усилился. Георг открыл глаза и тут же увидел перед собой изумленные глаза Чара. Проквуст быстро огляделся, его мир лежал далеко внизу, а сам он был выше гор, он был вровень с драконом и, улыбаясь, смотрел на него.
— Ну, ты, даешь, человек!
— Спасибо, что вновь не назвал букашкой, дракон.
— Хорошо, извини, Гора, если захочешь, можешь погулять в таком виде по моему берегу.
Дракон начал разворачиваться, но Проквуст его окликнул.
— Подожди, Чар, объясни, что задумал, а то я изведусь весь.
— Так я же сказал, отправлю тебя на Землю, к твоим друзьям хоравам.
— Значит, мне надо ждать, когда они сделают мне тело?
— Нет, хоравом тебе уже не быть. Тебе надо стать человеком.
— Почему?
— Чтобы арианцы тебя не нашли.
— Но они знают, что я был человеком.
— Ну, и что? Ты среди хоравов со своей аурой как светофор в ночи, а у людей столько красок в аурах, что в глазах зарябит. Вообщем, полетишь на Землю с инспекционной поездкой, посмотришь свежим глазом на то, что хоравы там вытворяют.
— Вытворяют?!
— Вот именно! Нет, не подумай плохого, твои друзья стараются, но у них плохо получается. Вокруг Земли просто столпотворение от десятков, а может и сотен цивилизаций. По докладам, кое-кто совсем не из нашего космоса.
— Но почему?! Для такого внимания нужно чтобы на Земле произошло нечто экстраординарное, имеющее значение для всей вселенной. Даже хоравы заметили бы такое.
— Это верно, Георг, если только не учитывать вселенские фокусы времени.
— Не понимаю.
— Как бы это тебе объяснить... — дракон задумался. — Время во вселенной течет по-разному.
— Где-то медленнее, а где-то быстрее?
— Нет, Георг, не совсем так просто. Дело не в скорости, а в векторах движения. Хотя и это сравнение условно. Время, прежде всего в голове, а потом уже вокруг. Понимаешь? — безнадежно спросил Чар.
— А как же! — улыбнулся в ответ Проквуст.
— Короче, тень от некоторых событий доходит до отдельных миров слишком поздно, а иногда слишком рано.
— То есть реакция на отдельные важные события запаздывает?
— Да.
— А если слишком рано, то, как это понять?
— Это означает, что тень от события возникает раньше самого события.
— Вот это да! Ты хочешь сказать, что они там все у Земли чего-то ждут?
— Вот именно: ждут и готовятся. Мне пора, Проквуст.
Георг сел и задумчиво подпер голову руками. Дракон терпеливо ждал ответа. Проквуст поднял глаза.
— А когда будет тело?
— Скоро. Мы уже делаем для тебя добротное человеческое тело.
— Как на Ирии?
— Нет, как на Земле. Разве ты забыл: сейчас на Земле великаны ни к чему.
* * *
Земля. Любовь и Искупление
Его новое тело и впрямь было ладно скроенным, с хорошим мышечным каркасом, с лицом приятным, но не бросающимся в глаза. Чар сказал, что его тело не искусственное, а живое, оно скопировано с реального человека, который уже умер. Значит, можно не опасаться, что кто-то его узнает.
