Издалека донеслись крики множества человеческих глоток, слов было не разобрать, может, их и вовсе не было, но ярость в этих воплях плескалась с избытком. Говорить, обмениваться впечатлениями было некогда, надо было срочно спасаться от соплеменников убитого ими субъекта. И они побежали, прочь от криков, подальше от этого треклятого места.
Примерно через час крики смолкли, хотя при желании, догнать беглецов не составило бы особого труда: с их поклажей быстро не побежишь. Но видимо у племени были свои соображения, а может, их территория кончилась, во всяком случае, ничто больше не говорило об их близком присутствии. Адамс остановился между двумя холмиками и выдохнул: "Привал". Все рухнули, как подкошенные, и уснули здесь же на месте, не раздеваясь и не шевелясь. И никто их всю ночь не беспокоил, как будто ангел-хранитель распростер над ними свои бархатные белые крылья.
* * *
*
Беглецам очень хотелось верить, что горный массив, к которому они так стремятся, и к которому сейчас приходилось искать обходные пути, это действительно оазис новой жизни. Без такой надежды их путешествие теряло всякий смысл.
Уже несколько дней они петляли среди лабиринтов свалки, выбирая маршрут в сторону от тропинок странного племени. По ночам жгли костры, оказалось, что и здесь огонь является уникальным средством отпугивания всякой живности. Мусора в этой стороне свалки казалось меньше, видимо, за много столетий он совсем перегнил, здесь даже росли какие-то чахлые сизо-зеленые кустики. Георг сорвал листочек и растер его в пальцах и понюхал, его поразил странный неприятный запах, резко ударивший в ноздри, Проквуст сморщился, сплюнул и тщательно вытер руку о штаны.
— Что, Георг, не нравится травка?
— Зря усмехаешься, Чарли, хочешь, и тебе сорву листочек?
Проквуст потянулся к растению, но его остановил резкий возглас Адамса:
— Вот что, Георг, хватит шуток! И не не протягивай руки, куда попало! Не хватало нам только тебя лечить от яда или аллергии....
— Во, во! — подхватил Пульдис. — А может и закопать придется, не бросать же твое тело крысам. — Он с деланной серьезности отечески похлопал побледневшего Проквуста по плечу.
Они двинулись дальше, бурно обсуждая увиденное. Здесь был поистине другой мир, незнакомый и враждебный. Вечером, сидя у костра, все они продолжали размышлять об этом. Никак не укладывалось в голове, что такое возможно на их Ирии, такой понятной и безопасной.
Первым не выдержал Проквуст. Сначала он сидел у костра и выглядел непривычно понурым, его глаза невидящим взором устремились на огненные блики, а в руке тихо тлела палочка, которой он раньше помешивал угли. Потом он вдруг встрепенулся, и заворошил костер столь энергично, что из него красным неровным светом полыхнул сноп искр, на мгновение, вырвав из темноты усталые лица.
— Господа! Вот вы, умудренные возрастом и опытом, ну, объясните мне, молокососу, что здесь происходит?!
— Ты о чем? — спокойно переспросил Бенни.
— Об этом, — Георг широко обвел вокруг себя рукой.
— Ты что, про свалку только здесь узнал? — усмехнулся Чарли. — Кому, как ни тебе знать, что здесь происходит?
— Причем тут я, — воскликнул Проквуст, — я работал дрессером группы дохов, которая подсыпала отвердители в фекальные затоны. Противная работа, но платили хорошо, откуда я мог знать, что здесь... — он прервался, подыскивая подходящее слово...— такое. — Он так и не нашелся, как это назвать.
— Ладно, не паникуй, — прервал его Адамс. — Мы еще дышим, двигаемся и самое главное, у нас есть цель, вон она. — Он кивнул в сторону скрытых темнотой гор. — Надо надеяться, что там можно жить.
Все замолчали. Потом также молча Георг и Чарли отправились спать. Адамс остался дежурить, костер надо было подкармливать заготовленными загодя дровами, потому что он, как светящийся круг оберега отодвигал в темноту шорохи, звериные вопли, чавканье.
Адамс взглянул на часы Проквуста, во время ночных дежурств они передавались бодрствующему, пришло его время для сна.
— Чарли, вставай! — затормошил он друга.
Сонный Пульдис потирая глаза, массируя виски и недовольно пофыркивая от холода вылез из спального мешка и Бенни тут же нырнул на его место. "Спокойной ночи", — услышал на прощанье Чарли. За что тут же буркнул вдогонку: "иди к черту, Бенни, нечего издеваться!".
Адамс спал очень беспокойно и проснулся рано, он приподнял голову и огляделся. Пульдис дремал сидя возле костра, ночь уже ушла, вот-вот должно было взойти солнце. Бенни вылез из мешка. Схватил бинокль и полез по холму наверх. Утро было уже в разгаре, между холмами стелился туман, но он уже таял. Достигнув пологой вершины, Адамс огляделся. Сзади, насколько хватало глаз, простиралось уже знакомое нагромождение холмов и пригорков. Впереди холмистая местность переходила в заметный пологий подъем, заросший сначала редкими группками, а затем сливающимися в единый лесной массив, крупными кустами, или даже деревьями, чем дальше, тем гуще. Таких растений они еще не видели.
Адамс присвистнул от изумления, конца и края этому лесу не было видно. Он едва удержался, чтобы не рвануться вниз по склону в эту прохладную благодатную сень. Но что-то остановило его, наверное, неожиданность и явная неуместность увиденного. Бенни достал бинокль. Лес уходил вперед и вверх, в мутноватую сизую дымку. Влево граница леса шла плотной извилистой линией вдоль холмов, а справа, где и подъем к горам был покруче, лес явно редел, между зарослями можно было легко пройти. Адамс про себя наметил маршрут здесь: самый короткий и безопасный. Самое главное, подумал он, не забираться влево, а то опять попадут на территорию аборигенов. А вправо тем более забираться не имеет смысла.... А кого он, собственно, уговаривает, поймал вдруг себя на мысли Бенни, зачем и почему? Он вновь прильнул к биноклю. Лес как лес. Листья на деревьях мясистые, с глянцевой поверхностью фиолетового оттенка, ну, шевелятся они под ветром.... Что в этом страшного? И тут Адамс понял, что ему не даёт покоя: все листья располагались на веточках под одним углом! Бенни протер усталые глаза и снова надолго припал к окулярам. Так и есть, все листья двигались синхронно, как единый организм. Причем они реагировали на солнце. Вот, самый его краешек сверкал над горизонтом и листики будто бы задрожали от нетерпения, потянулись навстречу этим первым лучам. Нет, это не простой лес.
Огненный шар светила выкатился из-за горизонта так быстро, что Бенни показалось, что солнце почти выпрыгнуло на небосвод, или его ощущение времени изменило скорость? По лесу прошла дрожь, и вся листва резко развернулась под его животворные лучи, дружно, как жалюзи на окне. Адамсу даже послышался шорох, тихий, но грозный своею миллионоликой мощью. Лес словно оголился и в ту же секунду человек вскрикнул. Заросли были усеяны костями и высохшими остовами животных. В бинокль были видны в основном останки крыс, видимо, в этом ареале обитания они безраздельно доминировали. Кое-где попадались человеческие скелеты. Их было вроде немного, но когда Адамс попытался считать, то сбился на втором десятке. Что это, спрашивал он себя, кладбище или бойня? Бенни оглянулся назад, у костра, сидя на уже собранных вещах, мирно беседовали его товарищи.
— Чарли! Лезь скорее сюда. Георг, а ты куда?! Останься с вещами!
Запыхавшийся от спешки Пульдис улегся рядом с другом. Вопросов не задавал, все и так было сразу понятно. Он выхватил уже протянутый ему навстречу бинокль.
— Вот, это да?! — только и смог он сказать, водя окулярами из стороны в сторону. Он смотрел очень долго, потом вдруг резко опустил руки и сел, повернувшись к лесу спиной.
— Это ужасно, Бенни.
— Что, трупы?
— Какие трупы? — не понял Пульдис. — А, эти? Да, они тоже ужасны, но для меня еще ужаснее мысль, что к горам мы здесь явно не пройдем. Придется обходить эти жуткие заросли, бог знает сколько дней.
— Чарли, ты побудь здесь, я спущусь к Георгу, а то он там весь издергался. Сейчас пришлю его к тебе, можешь его порадовать.
* * *
*
— Барри! Любимый! Я так рада видеть тебя! — Алиса смеялась и плакала одновременно. — Пусти меня, папа..., лучше сам не волнуйся.
Глетчер жадно вглядывался в лицо жены на экране. Чуть раздался нос, налились губы...
— Здравствуй, моя желанная! Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. У меня все хорошо. Живот только мешает, — Алиса так просто и естественно улыбнулась, что у Глетчера защемило от тоски сердце.
Напряжение полутора месяцев экспедиции запрятало вглубь души эмоции, оставив только разум и навыки выживания. И вот теперь его вдруг сразу "отпустило". Барри почти физически ощутил как страдают его руки, столь долго не обнимающие тело супруги. Каждая клеточка стала вспоминать о любви, и это было в большей степени мучительно, чем приятно. С трудом пересилив себя, Глетчер поболтал с женой о пустяках, послушал ее жалобы на разлуку, на тестя и тепло попрощался. Скоро они увидятся.
— Барри! — на экране вновь появился Харман. — Я не в силах вынести Алисино щебетание, спасибо режиму, ей категорически пора на процедуры. Ты уж извини.
— Да, не за что извинять, я все понимаю. Главное, чтобы у Алисы и ребенка не было проблем со здоровьем.
— Тогда позволь спросить тебя, Барри, что есть нового за последние три недели, пока мы были без связи?
— Самое главное, отец, это место, куда вы выстреливаете контейнеры с радиационными отходами. Это очень опасно для экологии всей планеты. В котловине развивается жизнь, совершенно чуждая человеку и его цивилизации. Все заполнено массой дискретно-связанной материи, похожей на толстую махровую плесень гигантских размеров. Она буквально глотает контейнеры с отходами и растворяет их в себе, все без остатка. Объем материи растет, но не переходит определенного предела, видимо за счет избавления от лишней массы: плесень периодически выплевывает сгустки, которые, разлетаются в радиусе трех-пяти километров. Сначала эти плевки превращаются в этакие нашлепки, наросты с отвердевшей коркой. На энергию в этот период они не реагируют, совершенно нейтральны: они ее и не потребляют, и не излучают. Зато эти нашлепки движутся. Очень медленно, полметра — метр в сутки. Я только недавно это заметил, компьютер дал изменение координат.
— Барри, ты хочешь сказать, что именно эта плесень рождает энергетических монстров-вампиров?
— Именно. Черви появляются из движущихся наростов, через несколько дней, но не из всех. Примерно половина плевков через неделю замирает и они, как мне кажется, погибают.
— Почему ты сделал вывод, что погибают?
— Потому что они высыхают, съеживаются и превращаются в пыль, которую разметает ветер.
— Никаких следов не остается?
— Да, нет, как раз пятна остаются. Видимо наросты, каким-то образом воздействуют на скалы.
— А черви как получаются?
— В один прекрасный момент нарост сворачивается в жгут и новорожденный червь стремительно спешит прочь. Ни принципов, ни целей этой жизни я пока понять не могу, кроме, конечно того, что они жрут энергию. Кстати, чаще всего черви появляются утром и обратно в котловину черви никогда не возвращаются.
— Ты точно уверен?
— Две недели здесь дежурил, ни разу не наблюдал такого. Но ты прав, отец, исключать такой возможности нельзя. Надо бы наблюдение поставить.
— Невозможно, наша техника в черной зоне не работает.
— Ладно, отец, попробую помочь. Я дал команду на звездолет, Тисса уже повесила над котловиной спутник. Информация уже пошла, очень интересная. Подготовь дежурную смену для круглосуточного наблюдения.
— Через космос?
— Да, а что такого, ведь другого выхода нет?
— Барри, я же тебе рассказывал, на Ирии космос находится под запретом о вредных технологиях. Я должен буду сообщить Высшему Совету...
— Отец, и по мотивам сохранения стабильности Совет запрет не отменит...
— Вполне возможно, но надо попытаться убедить.
— А может не говорить пока, а?
— Барри! Даже думать об этом не смей! Неповиновение ведет к деструкции! И никакие благие мотивы ни тебе, ни мне, не помогут! Запомни это раз и навсегда.
— Извини, отец, ты прав, ситуация слишком серьезна, чтобы пытаться разобраться в ней без поддержки всей цивилизации.
— Я не буду дожидаться твоего возвращения, тем более что ты еще не прошел весь маршрут, послезавтра я соберу внеочередной Совет, материалов от тебя получено достаточно.
— Отец, прими еще один материал.
— Что в нем?
— Отец, — голос Глетчера был грустным и усталым, — популяция червей растет.
— Ты это за две недели определил?
— Нет, конечно. Спутник помог. Сверху видно, что плесень как бы разъедает скалы вокруг себя, увеличивая ареал обитания, при этом радиус разброса червей расширяется и увеличивается количество ее плевков. Это хорошо видно по пятнам. Компьютер легко просчитал экспоненту роста популяции, она последовательно восходящая.
— Да-а..., — Харман задумался. — Очень важная информация. Возможно, Совет не сможет ее игнорировать.... А когда достигнет максимума количество этих ползающих тварей?
— Что ты имеешь в виду, говоря о максимуме?
— Ну, когда процесс будет необратимым?
— Боюсь, что он уже необратим.
Сеанс связи закончился на печальной ноте, но Глетчер, почему-то совсем не чувствовал грусти. Голос Алисы до сих пор ласкал его, наполнял смыслом его существование. Все будет хорошо, твердил он себе и почти был уверен в этом.
* * *
*
За три последующих дня они прошли в два раза меньшее расстояние, чем обычно. Приходилось буквально красться на грани свалки и леса, боялись пропустить какой-нибудь малозаметный проход. Чарли и Георг в первый же день ощутили коварство леса, стоило забыться, как тотчас ноги произвольно сворачивали к зарослям. Адамсу несколько раз приходилось окриками останавливать их. Сначала все приняли это за случайность или усталость, но когда подобные случаи повторились четыре раза, Бенни остановил команду и направился к ближайшим холмам. Ночевать было еще рано, но и идти дальше было страшно, получалось, что лес манил к себе неведомым способом, без слов, без жестов. Адамс, как и остальные, чувствовал необъяснимую притягательную силу зарослей, но первое утреннее очарование лесом, резко сменившееся психологическим шоком от его открывшейся подлинной сути, не давали расслабиться, он смог контролировать себя. А может быть, ему помогало чувство ответственности за членов своей команды?
Сидя у костра люди делились впечатлениями от увиденного и прочувственного за день. Настроение было депрессивным: конца и края леса было не видно, а главное, горы стали уменьшаться, их нынешний путь удалял их от заветной цели.
— Друзья, — попытался все же ободрить своих друзей Адамс, — зря так убиваетесь. Ведь, заметьте, нам опять повезло!
— Это в чем же?
— В том, что заметили груды костей под деревьями. Они же видны очень недолго, стоит немного подняться солнцу, и листва опять повернется вслед за ним так, что закроет все эту гнусность под зарослями. И останется снаружи яркий, сочный, зовущий лес. Как думаете, мы бы пошли туда?
