— А чего это он вдруг лопнул? — не унимался Георг.
— А то! — Сергей многозначительно ткнул дымящейся сигаретой в розовеющее небо. — У тебя в кармане нож есть?
— Нож?
— Да, нож.
— Нет.
— А что есть?
Проквуст пожал плечами.
— Понятно, похмельная амнезия. Она не лечится, она сама проходит. — Сергей встал и направился к сохнувшим у костра вещам спасенного.
В одном из карманов он нащупал здоровый гвоздь.
— Не нож, а гвоздь! — радостно заголосил он, вытянув вверх руку со своей находкой. — Я же говорил!
Из палатки высунулась заспанная, но очень сердитая физиономия женщины.
— Еще раз крикнешь, получишь палкой по голове! — зашипела она и тут же скрылась обратно.
— Т-с-с! — Сергей прижал палец к губам. — Знаешь, друг, — начал он громким шепотом, положив гвоздь перед Георгом и одновременно разливая по стаканам остатки содержимого фляги, — мы сейчас еще выпьем и я пойду спать. Ты тоже ложись. Лады?
Проквуст неопределенно мотнул головой, что должно было означать согласие. В голове здорово шумело, однако разум все еще рассуждал вполне трезво. И этот почти трезвый голос говорил: пора отсюда убираться! Они опять выпили. Сергей встал, энергично и дружественно обменялся с Георгом рукопожатием и, пошатываясь, побрел к матрасу. Он почти рухнул на него и уже через секунду захрапел. Проквуст осторожно встал, придерживаясь за стол. Его покачивало. Тряхнул головой, вроде стало легче. Около костра, разгоревшегося от щедро подложенных заботливой Машей дров, на двух стульях сохла его одежда. Он снял чужую одежду и переоделся в свое старое, все еще влажное облачение. Скинул тапочки и натянул мокрые кроссовки. Оглянувшись в последний раз, и мысленно поблагодарив добрых людей, Георг сунул в карман свой гвоздь, потом, чуть поразмыслив, добавил туда два огурца, несколько кусков хлеба, и, зашагал прочь от озера, по дороге из золотистого и рассыпчатого песка.
* * *
Отдалившись от озера, дорога превратилась в хорошо утрамбованную лесную дорогу. Проквуст сел на большой сосновый корень и сняв обувь и носки тщательно, насколько это было возможно, вытряхнул из них песок. Утро было свежим, солнечные лучи едва пробивались сквозь высоту деревьев и совсем не грели, а он сильно продрог. Георг встал, потопал для верности ногами и пустился дальше легкой рысцой. По мере того, как кровь забегала по жилам, организм постепенно приходил в себя, стало даже жарко.
То, что видел Проквуст вокруг, восхищало его и вызывало легкую зависть, на Ирии они не смогли уберечь свою природу, разорили свой дом....
Лес неожиданно расступился, и он увидел перед собой неширокую асфальтовую дорогу, не идеальную, с трещинами и выбоинами, но она ведёт к цивилизации! Только вот, в какую сторону идти? Недалеко от него, рядом с дорогой в землю была вкопана скамейка. Проквуст подошел и сел, решив, что пойдет в ту сторону, в которую проедет первая машина. И трех минут не прошло, как с левой стороны загудел двигатель. Наверное, грузовик, подумал Проквуст, отметив натуженный бас мотора. Но он не угадал, это был большой светло-коричневый автобус. Георг встал, собираясь идти вслед за ним, но автобус поравнялся с ним и вдруг остановился. Двери с механическим вздохом открылись, за ними на него смотрели не выспавшиеся глаза водителя.
— Ну, — не выдержал тот, — так и будем стоять?! Садись, давай.
Проквуст машинально благодарно кивнул и вскочил внутрь. Пройдя по почти пустому салону, он примостился на предпоследнем сидении. В салоне было всего несколько человек, они сидели нахохлившимися сонными изваяниями. Георг прислонил разгоряченный лоб к холодному стеклу и закрыл глаза. В сон он провалился мгновенно. Он не слышал, как на остановках входили люди, наполняя автобус новыми запахами и гомоном разговоров, не реагировал на постоянные потряхивания и дребезжания, не видел снов. Его разбудила чья-то настойчивая рука, безжалостно теребившая плечо.
— Молодой человек, проснитесь!
Проквуст открыл тяжелые веки.
— Надо же так заснуть!
Перед ним, нависая, стояла полная женщина с кожаной сумкой на животе.
— Молодой человек, вы же не в спальне!
— Ой, простите, я заснул.
— Я вижу. Вы билет брали? — глаза кондукторши строго водили по нему взглядом.
— Билет? — Георг растерялся. Он сразу понял, что проезд платный, но денег у него не было, ведь он не мог знать, в какую страну попадет. — Кажется, нет.
— Так берите, не задерживайте пассажиров, мне вон скольких еще обилетить надо!
Георг машинально посмотрел вокруг и увидел устремленные на него десятки глаз. Он залез в пустой карман.
— Извините, но у меня нет денег.
— Нет, вы только посмотрите на него! — заверещала вдруг громким голосом женщина. — Он просто издевается, нет денег! А чего тогда в транспорт залазить?!
— Простите, может быть, я потом?
— Что значит, потом?!
— Ну, я не знал....
— Не знал?! — тетка просто взъярилась, наклонилась к нему и вдруг отпрянула. — Фу! Это просто хамство какое-то, пропьют все, а потом извиняются. Вам то что, а на меня контролеры докладные из-за таких, как ты пишут! Вася! — Закричала она через весь автобус. — Притормози у поста ГАИ, пусть с этим субчиком милиция занимается.
— Ладно, Варя, не шуми, — донеслось спереди, — сейчас организуем.
Автобус резко нырнул вправо и с тормозным вздохом остановился перед небольшой стеклянной будкой. Человек в синей форме, стоявший на обочине чуть поодаль, недоуменно оглянулся, потом подбоченился и важно подошел к окошку водителя. С минуту доносился негромкий говор, потом громкое "Понятно", в ту же секунду передние двери салона открылись. В проеме показалось багровое лицо служителя закона.
— Нарушитель, прошу на выход!
— Иди касатик, — внезапно заговорила сердобольная старушка на соседнем сидении, — с ними, супостатами, лучше не спорить. Ты не бойся, главное не шуми, они тебе протокол запишут со штрафом и отпустят. Иди с богом.
— Ну, что вы сидите, гражданин, вас же вызывают, не задерживайте транспорт! — голос кондукторши был официальный и чуть-чуть торжественный. Видимо, она не просто ссадила безбилетника, а выпустила пар какой-то старой обиды.
Проквуст понял, что деваться ему некуда. Он встал и вышел, автобус хлопнул дверью и укатил, поскрипывая и завывая. Милиционер крепко прихватил его левый локоть.
— Пройдемте, гражданин, сейчас во всем разберемся.
Георга завели в крохотное помещение, где сидел еще один милиционер, сухощавый, с обветренным морщинистым лицом. Он скользнул по Проквусту равнодушным взглядом.
— Товарищ капитан! — начал первый, но капитан махнул рукой. — Не надо, Семеныч, я и так все понял. Безбилетник?
— Так точно.
— Не буянил?
— Нет, смирный.
— А сел где?
— У Ласкового озера подобрали.
— Понятно. Ты иди, я сам все оформлю, — капитан перевел взгляд на Проквуста. — А вы присаживайтесь, гражданин.
Георг сел на лавку у стены, а милиционер принялся его рассматривать, постукивая по краю стола карандашом.
— Пил?
— В каком смысле?
— В прямом! — капитан нахмурил брови. — Алкоголь употребляли?
— А, это? Да, употреблял.
— Много?
— Стакана полтора.
— А пили что?
— Я не знаю. Меня рыбак у озера угостил.
— Незнакомый рыбак?
— Незнакомый.
— А зовут как?
— Сергеем.
— Понятно, — капитан нервно укусил кончик карандаша. — Ох, неохота мне протоколы писать, да, и дежурство уже заканчивается. — Ты вот что, документы мне покажи.
— У меня нет.
— Хм. Ладно, а живешь где?
Проквуст специально сделал длинную паузу.
— Не помню.
Милиционер отложил в сторону карандаш и с внезапно проснувшимся интересом посмотрел на задержанного.
— Вот как? А имя, фамилию, отчество свое помните? — вкрадчиво спросил он.
— Имя, кажется, Гриша.
— А остальное?
— Не знаю.
— О-Очень интересно! — капитан привстал, и крикнул через приоткрытое окно. — Эй, Семеныч, бросай лихачей, иди ко мне, тут интересная рыбешка попалась.
Милиционер достал бланк какого-то документа.
— Ну, что ж, Гриша, протокольчик все-таки составим, без него никак нельзя.
Вошел Семеныч с озабоченным лицом.
— Пал Иванович, чего стряслось-то?
— А вот, — кивнул капитан на молчаливого Проквуста, — фамилии не помнит, адреса не знает, документов нет.
— Да, дела! А на вид приличный.
— Так я ведь его отпустить собирался, чего бумагу марать, попросил только документ для проформы, тут и началось.
— Пал Иванович, так ведь наряд надо вызывать?
— А как же! Ты, Семеныч, этим и займись, а я пока протокол заполню.
* * *
Проквуста запихнули в заднюю часть небольшой квадратной железной машины. Когда она двигалась, внутри все скрежетало и выло, к тому же еще безбожно трясло. Места здесь было мало, маленькие окошки в решетках, сидения из грубого заменителя кожи, потрескавшегося и выцветшего. Водитель и два милиционера то и дело дружно дымили сигаретами, лениво подшучивая над обгоняемыми прохожими. Скрипучая машина медленно рулила по улицам. Георг, насколько это было возможно, с жадностью всматривался в окружающий мир. Он был похож и одновременно не похож на Ирию. Дома слишком разные, людей на улицах — слишком много. Многие деловито спешили, другие праздно зевали по сторонам, третьи, что помоложе, взахлеб смеялись, подставляя молодые улыбки под солнечные лучи. Часто встречающимся внутри города участкам с деревьями и кустами, Проквуст уже не удивлялся, Земля щедро одаривала людей своей зеленью.
Машина тормознула, противно скрипнув тормозами, потом дернулась, резко повернула, и ее тут же беспощадно тряхнуло на каком-то ухабе. Георг так подскочил, что ударился головой о крышу.
— Да что же это за дороги?! — невольно вырвалось у него.
Милиционер, сидящий на заднем сидении, повернулся и, улыбнувшись ему в лицо тяжелым сигаретным духом, спросил:
— Ты что, с Луны свалился, не знаешь наши две беды?
— Какие две беды? — удивленно переспросил Проквуст.
— Дураки и дороги! — крикнул с переднего сидения напарник, и вся троица дружно загоготала.
— А, это? — Проквуст пожал плечами. — Это я знаю.
— Еще бы, все советские люди это знают. Ты же советский человек? — при этом вопросе выражение глаз милиционера на миг переменилось, стало жестким и подозрительным.
— Я? Конечно! — Георг лихорадочно вспоминал, что он читал об этой громадной стране, а потом внутренне махнул рукой, ведь у него амнезия! — Извините, а что такое, советский?
Лицо милиционера перекосило, смех и шутки в машине мгновенно прекратились.
— Ну, вот что, гражданин, прекратите посторонние разговорчики!
Его вывели из машины внутри небольшого двора огороженного каменным забором с колючей проволокой поверху. Милиционер с первого сидения вылез из кабины, потянулся, разминая затекшие члены, и обернулся к напарнику.
— Веди задержанного, старшина, а я в отделение срочно отъеду. Ты меня потом здесь дожидайся, — он обратно нырнул в машину и хлопнул дверцей.
Напарник резко толкнул Проквуста в спину.
— Ну, слышал, что лейтенант, сказал? Шагай, давай.
Георга ввели в полутемное помещение, разгороженное высоким барьером, из-за которого на них настороженно смотрел человек в синей рубашке с погонами. Старшина подвел Проквуста к дальней стене и, повернув его к ней, тихо шепнул ему в ухо:
— Парень, ты по почкам получить не хочешь?
Георг испуганно отрицательно замотал головой.
— Очень хорошо, — милиционер дыхнул в него застоявшимся табачным запахом, — тогда стой и не рыпайся.
Он отошел к своему коллеге. Голоса у них были зычные, поэтому их беседа прекрасно была слышна, впрочем, они, как показалось Проквусту, и не собирались скрывать от него ее содержания.
— Старшина, ты зачем мне парня приволок, у тебя, что в отделении некому им заняться?
— Так, товарищ капитан, лейтенант приказал сюда сразу вести.
— Это еще зачем?
— Так ведь документов у задержанного нет.
— Ну, и что, мало ли таких по городу ходит?
— Так он еще говорит, что не помнит ничего.
— Хм, не помнит?
— Да! — голос старшины повеселел. — Сказал только, что Гришей зовут.
— Ну, вот видишь, имя же помнит! Забирайте-ка вы его к себе, там и оформляйте, а мне с начала дежурства с ним возиться неинтересно. Где это видано, чтобы спецприемник всю первичку оформлял?!
— Но товарищ капитан!
— Что, товарищ капитан?! Я же тебе ясно сказал, старшина, я не вижу оснований, для приема задержанного в спецприемник, разберитесь с ним сначала сами. Может он с перепоя, все забыл. Скажи, пахнет от него?
— Пахнет, товарищ капитан, отрицать не буду, только лейтенант вам вот это просил передать.
Проквуст услышал, как что-то лязгнуло о поверхность барьера.
— Ну, и чего ты мне гвоздь суешь?
— А вы внимательно на него посмотрите, товарищ капитан. Мы у парня только этот гвоздь нашли, больше ничего не было.
На минуту все стихло, слышалось только хрипловатое дыхание старшины.
— Интересно, — озадаченно произнес капитан. — Это не наш гвоздь! Ну-ка, веди его сюда.
Старшина бодро застучал каблуками, ухватил Георга за локоть и подтащил к барьеру.
— Это твое? — милиционер многозначительно покачивал поднятым вверх гвоздем.
— Мое, — отпираться было бесполезно.
— Где взял?
— На дороге нашел.
— Да?! Без единого следа ржавчины и с иностранным клеймом? Что-то ты привираешь, парень. Вот что, старшина, я у тебя этого субчика приму, давай протокол.
Проквуста вернули на старое место. После этого до него доносились лишь отдельные приглушенные фразы и шелест бумаг. Потом хлопнула входная дверь, и все стихло. Через пару минут из двери, находящейся сбоку от Георга, вышел милиционер, размеры которого впечатляли объемом и буграми мышц. Он вопросительно взглянул на начальника.
— Палыч, этого парня тебе поручаю, поработай по полной схеме, но без лишнего. Ты понял?! Без лишнего!
— Да чего же непонятного, Михаил Петрович, все ясно и понятно. Пойдем, голубок, все будет добро и чинно, ты только не шали.
Он положил свою огромную ладонь на плечо Проквуста и легонько сжал. Георг аж присел от неожиданности, длань у милиционера была тяжелая и цепкая. Они пришли в небольшую комнату с зарешеченным окном и убогим деревянным диваном, больше мебели не было. Стены комнаты были многократно окрашены матово блестящей темно-зеленой краской, вся в подтеках и царапинах, она производила неприятное впечатление. Милиционер встал у двери и кивнул на топчан.
— Раздевайся, и складывай одежду.
— Всю?
— Всю.
Проквуст безропотно разделся и аккуратно сложил свои вещи в стопочку. Милиционер молча подошел, сгреб вещи в охапку и глухим басом бросив через плечо "Жди", вышел из комнаты. Георг поежился и присел на краешек топчана. Холодно не было, но чувствовать себя голым было неприятно. Зато теперь можно было обдумать ситуацию со злополучным гвоздем. Он вспомнил, как сам попросил у Коринни дать ему нечто, похожее на оружие. По этому поводу возникла целая дискуссия. Решили, что, так как он мог попасть в любую страну, нож ему брать с собой не следует. Мысль о гвозде принадлежала ему самому, при определенных навыках рукопашного боя, которые у Георга присутствовали в достаточном количестве, толстый, двенадцатисантиметровый заостренный железный штырь, мог стать серьезным оружием. Кто же мог предполагать, что именно он вызовет какие-то подозрения.?
