Внешняя акустика донесла до астронавта необычайный шум. Казалось, всколыхнулся гигантский водопад. Глетчер с удивлением смотрел, как внезапно все топы вдруг ожили и торопливо засеменили к берегу. Те из животных, что плавали в жиже, среди зарослей, что есть силы загребали к твердой почве, забирались на нее и стремительно мчались вслед сородичам. На берегу они успокаивались, но все как один смотрели в море. Глетчер смотрел туда же и искал возможную причину, взбудоражившую стаю этих исполинов. На глаза ему попался последний топ, уже подплывающий к тверди. Он уже было вылез, но вдруг вокруг него закипела жидкость, вверх полетели тяжелые брызги, куски отвердевшей поверхности. Топ тонко и пронзительно заверещал, дернулся и затих. На мгновение все стихло, только туша безмолвно покачивалась на глади моря, потом дернулась и медленно стала двигаться в сторону от берега. Стадо топов молчаливо провожало своего собрата в последний путь. Несколько раз около жертвы жижа тяжело дыбилась и на поверхности мелькало блестящее змеевидное тело, оно в обхвате было не меньше, чем сам топ. "Господи! — в который уже раз мысленно воскликнул Глетчер, — какой же величины этот хищник, если охотится на топов как на кроликов?!
Барри выпустил телезонд, чтобы он сопровождал тело, пока это возможно. Часа через два Глетчер стал свидетелем омерзительной и неожиданной концовки драмы. Он ожидал, что из-под поверхности вынырнет нечто огромное, зубастое, вроде сказочного дракона, но ничего подобного не случилось. Просто вокруг мертвого топа жидкость буквально закипела и тысячи бесформенных студенистых существ бросились на штурм тела. Они выпрыгивали из жижи, падали на топа, а потом медленно в нем таяли, прожирая в мясе дыры. Топа поедало не чудовище, а стая, которая превращалась в единый хищный организм только на время охоты. Глетчер несколько раз просмотрел запись, глаза отказывались верить в реальность увиденного.
— Совершенно неизвестный метаболизм, это другая жизнь! — шептал астронавт. В душе нарастали недоумение и гнев: как можно было так загадить планету за столь короткий срок?!
Очередной сеанс связи Глетчер начал с отвратительным настроением и как только Харман показался на экране, довольно в резкой форме высказал ему все свое возмущение. Тесть, не отвечая на укоры, терпеливо выслушивал упреки зятя до тех пор, пока тот не выдохся. Потом просмотрел отснятые материалы и надолго замолчал.
— Барри, твое негодование мне понятно, но оно нашей общей родине не поможет. Мы все виноваты перед тобой, но мы, это твои потомки. Так будь же снисходителен.
Глетчеру стало стыдно. Он неловко извинился.
— Ничего, я тебя прекрасно понимаю. Не будем к этому возвращаться. А теперь о деле, — в голосе Хармана вновь зазвучали властные нотки. — Барри, то, что я увидел, ужасно. Но нечто подобное, правда, не в таких формах, я предполагал. В этом районе наши автоматы еще работают. Водоем, который перед тобой, на наших картах назван "Ветхий затон". Он самый старый и самый большой из фекальных затонов. В других затонах, мы проверяли, такого буйства чуждой жизни нет, а большинство из них мертвы. Возможно, просто еще не пришло время или, наоборот, время мутаций уже закончилось? Это тебе и предстоит выяснить.
— Отец, — заговорил Глетчер, — ответь, почему вы до сих пор гоните сюда свои отходы?
— Потому что нет альтернативы, Барри. Иначе города просто захлебнутся в своем дерьме. Но мы ищем выход. Ты одна из составных частей этого поиска, причем, теперь главная. И чем больше новых материалов ты мне направляешь, тем больше я убеждаюсь, что, наверное, только тебе и по плечу сдвинуть с мертвой точки вопрос лечения Ирии. Ты последняя надежда планеты. Звучит громко, но это правда.
Глетчеру опять стало не по себе. Харман был прав, сто раз прав, пришлось опять извиняться.
— Барри, — сказал напоследок Харман, — не задерживайся здесь, спеши в черную зону.
— Это место, куда вы вынуждены сбрасывать радиоактивные отходы, и откуда приходят студенистые монстры?
— Да, мы предполагаем, что это именно так. Точно не знаем, автоматы оттуда не возвращаются, люди там не выживают, поэтому для наших ученых эта территория черная. Мужайся, Барри, топы, это смешные и безобидные гиганты, они цветики, а цветочки будут впереди. Удачи тебе.
— Передай Алисе, отец, что я к ней обязательно вернусь. А за удачу спасибо.
* * *
*
Они загрузили фургон под завязку. Как Бенни и предполагал, в комнате за железной дверью оказался приличный оружейный арсенал. Там были гранаты, шокеры, четыре пистолета с тройным боезапасом, но самое главное, пять полицейских автоматов и два ящика патронов к ним. Очень кстати были несколько упаковок сухого пайка для дохов, а также ящик консервированных продуктов для дрессеров. Они нашли новые экспедиционные комбинезоны, переоделись сами и заставили сменить одежду Георга. Адамс и Пульдис чувствовали себя на седьмом небе, с таким снаряжением любое путешествие было не страшным. Бенни несколько беспокоился тем, что они вскрыли оружейную комнату, если сработала сигнализация, то в любую минуту могла прибыть тревожная группа. Поэтому они решили отъехать немедленно. Беглецы посадили Георга в середину кабины автофургона, решать его судьбу сейчас было некогда. Пульдис сел за руль.
— Командир, — обратился он к Бенни, включив двигатель, — а куда собственно, едем?
Это был хороший вопрос. Прямо за ветровым стеклом лежала хорошо накатанная дорога, ведущая в мир, где им нет места. За их спинами зиял бездной фекальный затон, по бокам расстилалась степная сушь.
— Ты же говорил, что надо идти в горы?
— Говорил, врать не буду, но в какой стороне они здесь? Подожди-ка, командир, сейчас мы у мальчика спросим, — Чарли с решительным видом развернулся к Георгу. — Горы, в какой стороне, только не говори, что не знаешь, у вас должна быть маршрутная карта и компас.
— Не было у нас ни того, ни другого. Джо по памяти ездил. Но я знаю, где горы, — Георг махнул рукой, — надо ехать по правой стороне затона, а там еще вправо принимать.
— Смотри, парень, не ошибись, — заговорил Адамс и пристально посмотрел на бывшего дрессера. — Я так смотрю, ты, наверное, сбежать надеешься? Чего краснеешь, угадал, да? Только зря надеешься. Сейчас мы отъедем подальше, и я тебя отпущу.
И Георг и Чарльз при этих словах с изумлением уставились на Бенни, Пульдис от удивления даже затормозил.
— Командир, я не понял, как это, отпустим?
— Чарли, меня, бывшего рафера, — при этих словах Адамса Георг поперхнулся от удивления, — растоптали за то, что я просмотрел одного пройдоху, а ты представляешь, что сделают с этим сопляком, на котором повиснут два беглых доха, вскрытый оружейный склад и труп старшего дрессера?!
— Ну, шеф! Ты голова. Я даже не подумал, что свобода, будет самым лучшим наказанием этому молодому ублюдку.
Мотор тихо гудел под капотом, они ехали почти час рядом с обрывом затона. Бенни и Адамс не спускали глаз с дороги, как не странно, но здесь была колея, видимо когда-то вокруг затона ездили машины, но она была очень старой, с рытвинами, камнями, местами она пропадала и ее приходилось искать. Их пленник не издавал ни звука, он съежился в комок и погрузился в горестные размышления. Он понял, что этот беглый, к тому же бывший офицер полиции, абсолютно прав. Такие проколы в их ведомстве не простят, если вернется, его ожидает тихий сон на ниточке, как Джо и предсказывал. Георгу было страшно, но самым большим потрясением для него стала необратимость ситуации, мгновенное обрушение всей предыдущей жизни и полная опасностей неопределенность будущей судьбы. Убивать его не собирались, но что ему делать дальше?
Между тем автофургон подпрыгивал, подвывая мотором, а солнце незаметно прошло зенит и перешло в сторону заката. Пульдис несколько раз приподнимался, высматривая что-то впереди, через минуту Бенни понял озабоченность своего друга. Впереди, километрах в трех виднелась кромка, идущая из-за горизонта и смыкающаяся с краем затона. Это был ручей. Скоро они подъехали к нему и остановились. Чарли пошел вдоль течения, постоял, почесав лоб, на краю пропасти и повернул обратно. Не останавливаясь, он прошел мимо автомобиля, в кабине которого оставались Бенни и Георг. Лицо Пульдиса было очень озабоченным. Скорым шагом он следовал вдоль ручья, повторяя все его изгибы, периодически останавливаясь и спускаясь к руслу. Адамс все это время наблюдал за своим товарищем, а Георг, видимо в конец, подломленный сегодняшними событиями, в сочетании с бессонной ночью, полной плотских утех, уснул.
— Бенни, пойдем, посмотрим, надо думать.
Адамс вышел из машины и они вместе с Пульдисом зашагали вдоль ручья к обрыву. Шли молча. Край затона был разрезан ручьем, по которому тек мутный вонючий поток, срывающийся вниз мелкими беспорядочными брызгами. Дна пропасти видно не было, все скрывал густой туман испарений свежеслитых фекалий. Устье было размыто и вширь и вглубь. В том месте, где устье начинало резко расширяться, через ручей были переброшены две толстые шпалы, длинной метра по четыре.
— Ну, — повернулся Бенни к Чарли, — теперь рассказывай.
— Погоди, — спохватился Пульдис, — а как же этот желторотый дрессер, сбежит ведь?!
— Да, пусть бежит. Нам с тобой заботы будет меньше. Ключи от машины и от фургона при мне, оружие тоже. Что он может сделать, как только избавить нас от своего присутствия?
— Ты прав, командир. И я думаю, идти ему некуда. Ладно, черт с ним. Слушай ситуацию.
Чарльз подробно рассказал, что этот маленький зловонный ручей переехать нигде не представляется возможным. Он прошел вверх по течению километра два, но нигде нет даже намека на переправу, а потом ручей резко поворачивает направо и если ехать вдоль него, то придется фактически возвращаться.
— Поэтому, — заключил свой рассказ Пульдис, — переправляться можно только здесь.
— Чарли, но это невозможно! — Воскликнул Адамс. — Смотри, шпалы от древности вросли в берега, мы не можем знать ни насколько они сами крепки, ни насколько крепко они держаться за берега. Если грузовик соскользнет в левую сторону, это конец. Ужасный конец, Чарли, там, на дне затона.
— Шеф, поверь, выхода нет.
Польдис подошел к краю ручья и осторожно ступил на шпалу. Постучал, потом попрыгал. Она даже не шелохнулось. Он отступил и пожал плечами.
— Командир, надо рисковать. А за рулем я поеду, я на грузовиках много лет ездил.
Бенни тоже спустился к шпалам. Прошелся несколько раз по одной и по другой. Постоял, подумал, потом решительно направился к Чарли.
— Друг, мне очень жаль, но ты прав. Я не смогу провести здесь машину. Вся моя практика ограничивалась легковыми автомобилями. Подгоняй фургон.
Когда Чарли лихо заложив вираж подъехал к переправе, из кабины вылез заспанный, ничего не понимающий Георг. Он заглянул в ручей и поморщился:
— Какую-то едкую гадость сливают, вон, как скалу сожрал.
Бенни посмотрел, а точно, прав парень, здесь не годы скалу точат, а химия.
— Георг, хватит умничать. Курить хочешь? На, полсигареты, больше не дам, полпачки осталось. Я уже года полтора в рот не брал, а сейчас потянуло, руки дрожат, глядя на этот мостик.
Пульдис вытащил из кармана пачку сигарет. Задымили. Бенни закашлялся. Он иногда раньше курил от случая к случаю, но никак не ожидал, что дым так дерганет горло и легкие. Отвык.
— Что, парень, — обратился к Георгу Чарли. — Вкусная сигарета? Кури, кури. Если вверх тормашками вниз полетим, то приятно вспомнить будет, как дым пускали, а?
Георг поперхнулся дымом, закашлялся, но промолчал. Бенни усмехнулся.
— Хватит пугать молодого человека, он может такие испытания одной левой...
— Точно! — Чарли моментально подхватил тон товарища, — Шеф, ты, как всегда, гениален. Мы сейчас нашего экс-дрессера попросим по левой шпалине попрыгать, пусть проверит, насколько она прочная.
— Подожди, Чарли, а если он соскользнет?
— Тогда мы за него помолимся.
Беглецы вдруг прекратили улыбаться, и моментально посерьезнев, выжидательно уставились на своего пленника. Адамс хмуро и серьезно спросил:
— Я тебя отпустить обещал. Иди.
— Ага, — подхватил Пульдис, — ступай, повинись, поплачь, может простят?
Проквуст испуганно переводил взгляд с одного на другого, потом энергично замотал головой и хрипло выдавил из себя:
— Нет мне назад дороги, не прогоняйте меня.
— А если ты нас во сне поубиваешь со злости? — спросил Чарли.
В глазах Проквуста заискрилось отчаянье, он начал говорить торопливо и бессвязно:
— Не знаю.... Я ведь только месяц как из школы.... Грех теперь на мне — эта девчонка. Я больше ничего... как мне исправить?! Никак! Я должен попытаться, позвольте идти с вами.
Георг с ожиданием и надеждой смотрел в глаза бывшим дохам.
— Ладно, парень, — Бенни выплюнул сигарету, решив про себя, что курить уже вряд ли захочет, противно, — ты сам решил. Фамилия твоя как?
— Проквуст. Георг Проквуст.
— Что ж, будем знакомы, я Бенни Адамс, а мой друг и напарник, это Чарльз Пульдис. Пошли на тот берег, только сначала вещички кое-какие захватим.
Они вытащили из фургона несколько коробок и рюкзаки. Потом по одной перенесли на другой берег. Там, по командам Чарли, остававшегося рядом с автомобилем, стали укладывать вещи напротив шпал, так, чтобы они лежали на условной прямой линии, являющейся их продолжением. Через несколько секунд их старания увенчались успехом, глядя из кабины, можно было более-менее точно представить, как лежат мостки.
Бенни и Георг встали на тех же прямых сразу за вещами. И застыли, потому, что Чарли тщательно сориентировал грузовик, обошел его вокруг несколько раз, припадая за задними колесами на колено и выверяя направление, и теперь он присел на подножку и опять закурил. Торопить его было нельзя.
Бенни Адамс смотрел на своего друга, а размышлял почему-то над судьбой молодого человека, ставшего столь неожиданно членом их беглой команды. Ему было жаль его, хотя тот успел показать себя порядочной дрянью. Да, только мог бы он стать другим? Мальчик попал в элитарное подразделение, обеспечил себе безбедное будущее, и поэтому просто развлекался, как это принято среди этой элиты. Наверняка именно так Георг все это и воспринимал. До тех пор, пока не увидел обратную сторону медали. И надо отдать ему должное, когда пришел срок платить за удовольствие подлостью, он долго сопротивлялся, прежде чем все-таки взял в руки эту прилипчивую монету. В обществе, где собственное выживание стало нормой хорошего тона, можно ли хулить методы, которыми оно достигается?
Чарли выкинул окурок и, потянувшись, бодро вскочил в кабину автофургона. Мотор мощно заурчал, передние колеса приблизились к переправе. У Бенни защемило сердце, только теперь он отчетливо увидел, что шпалы рядом с грузовиком казались тонкими спичками.... Они вздрогнули и стали прогибаться, послышался тихое потрескивание старого-престарого дерева. Держись, Чарльз! Фургон продолжал движение, он не мог газануть и быстро проскочить переправу, потому, что шпалы раскачивались из-за не совсем одинаковой длинны с разной амплитудой. Вот автомобиль замер над пропастью и стоял, пока легкое покачивание не улеглось. Потрескивание усилилось.
