— Что это, Станислав Львович? — шепотом спросила Елена.
— Это трещина под крестом, по которой в глубину камня текла кровь Христова! — он перекрестился.
Проквуст тоже перекрестился и подался вперед. К стеклу невозможно было пройти из-за невысокой оградки, но он перешагнул ее, обошел стол, и возложил на стекло ладони. Колени подломились, а в ладони впились иголки необъятной энергетики, затаенной внутри скалы. Она текла в него через толстое стекло, заполняя опустевшую душу, вытесняя прочь сомнения и страх.
— Георг! — Елена испуганно вскрикнула. — Что ты делаешь?! Немедленно вылезай! Нас же выставят отсюда!
Проквуст растерянно оглянулся и вдруг встретился с глазами черноволосого, смуглого священника. Тот пристально смотрел на него, потом вдруг издали перекрестил и ушел. Георг вылез из-за оградки, выскочил в коридор, но священника нигде не было видно. Он положил руку на плечо жены.
— Устал?
— Нет, — ответил Георг, а потом помолчал и добавил, — слово усталость сюда не подходит, а других слов найти не могу.
— Крепитесь, мой друг, нам надо пройти полный круг! — опять вмешался Пилевич.
Они вернулись в основной зал храма и прошли к гробнице Иисуса. Она меньше всего была похожа на склеп и представляла собой маленький храм в храме. Около входа змеиным зигзагом стояла очередь туристов — паломников.
— Да-а! — Протянул разочарованно Станислав Львович. — А я рассчитывал, что народ схлынет.
— А что там внутри?
— Там, Леночка, лежит камень, на котором Христос воскрес, — Пилевич задумчиво потер подбородок. — Сегодня нам туда не попасть. Идите за мной.
Пилевич двинулся вдоль стены, трогая потемневшие от времени и копоти бесчисленных свечей стены, и говорил:
— Говорят, что гробница Иисуса, когда-то была передвинута язычником Адрианом, но камень в ней самый настоящий! Я веду вас, Георг, к торцу этого камня.
Они зашли за угол и увидели огороженный участок стены, рядом с которым стоял монах. Туристов здесь не было.
— Нагнитесь, Георг. Видите, из стены торчит плита? Это и есть камень воскресения.
Проквуст встал на колени и пополз к камню. Он приложил к нему руки и почувствовал, как ладони закололи сотни крохотных иголочек. От них в него хлынула упругая волна, скрутила его у основания позвоночника, прошлась по телу жгучим ознобом. Но он рук не отрывал, держал их, пока они вдруг не онемели, и он ткнулся в каменный срез лбом. Кое-как он выполз назад и почувствовал помощь могучих рук. Это монах легко и непринужденно поставил его на ноги, посмотрел ему в глаза чистым взглядом и доброжелательно улыбнулся. Пилевич вынул из кармана сто долларовую бумажку и опустил в щель ящика для пожертвований, перекрестился, потом взял под руки Георга, едва держащегося на ногах.
— Все, мой друг, — ласково ворковал он ему над ухом, — а теперь домой, спать, и видеть чудесные сны.
— Господи, да ты же разбил лоб до крови! — словно сквозь вату услышал он волнующийся голос жены и почувствовал на лице ее руки.
— Не волнуйтесь, Леночка, пустяки, это даже хорошо, что Георг своей кровью окропил....
Проквуст не помнил, как они добирались до машины. Он лишь тупо переставлял тяжелые ноги. В джип его как перышко вскинул охранник, а потом также легко чуть ли не донес до номера. Елена с Пилевичем уселись пить чай, а Георг уснул, едва закрыл глаза. На него тут же нахлынули странные бессвязные сны. Искры, цветные узоры, яркие сполохи мелькали под веками, выметая из него тьму, он видел это, но знал, что спит.
Утром Проквуст проснулся с ощущением дикого голода. Он нежно поцеловал спящую жену и осторожно сполз с кровати. Он понимал, что стол наверняка уже убран, но вдруг.... Стол был идеально пуст, зато на журнальном столике перед креслами стоял накрытый белой салфеткой кофейник и тарелочки с булочками. Будь, что будет! Георг сел на диван и налил горячий кофе, смачно и глубоко укусил воздушную булку с кремом внутри, и заурчал от удовольствия. Глоток, и в носу растекся неземной аромат черного напитка.
Видимо, запах достиг не только его носа. Из дверей спальни, зевая, вышла Елена в коротком халатике, уселась рядом и, закрыв глаза, прислонила голову к его плечу. Проквуст тихо засмеялся. Налил в другую чашку кофе и поднес к ее лицу. Та блаженно вдохнула его, заулыбалась. Потом открыла глаза.
— Доброе утро, любимый, — шепнула она, обхватывая чашку руками.
— Обожжешься!
— Нет, не горячо, — Елена отхлебнула напиток. — Ой, покажи свои руки.
Проквуст выставил перед собой кисти, повертел ими в разные стороны. Кожа кое-где была с покраснением.
— Болят?
— Ни капельки.
— Обманываешь!
— Да, честное слово, не вру!
Они поцеловались.
— Доброе утро, господа.
Пилевич вальяжно продефилировал к ним через комнату в расшитом золотом халате и сел на свободное кресло.
— Рад видеть вас в добром здравии.
— Спасибо, мы тоже.
— Как себя ощущаете, Георг?
— Чудесно!
— А можете проверить, осталось у вас пятно или нет?
— Могу, но боюсь, — тихо ответил Проквуст.
— Понимаю. — Пилевич налил себе кофе, глотнул. — Друзья мои, я сегодня улетаю к своему врачу. Отложить визит не могу, но у меня есть к вам предложение. Я уже забронировал этот номер на месяц, вы можете остаться в нем, с отелем я договорился. Завтрак у вас будет всегда, а на обед и ужин....
— Да, что вы, Станислав Львович, нам так неудобно....
— Спасибо, Станислав Львович, — тихо проговорил Проквуст, — мы принимаем ваше щедрое предложение, а деньги у нас есть, не беспокойтесь.
— Вот и отлично! Ждите меня и молитесь ежедневно во славу божью и за свое спасение. — Пилевич встал с кресла.
— Подождите, Станислав Львович! Скажите нам честно, что с вами?
— Не могу, Леночка.
— Это очень серьезно?
— Очень.
Проквуст, внимательно смотревший на гостеприимного хозяина вдруг порывисто встал и, шагнув к нему и обнял. Тот несколько растерялся, но не сопротивлялся.
— Спасибо, — растроганно проговорил Пилевич и протянул руку для рукопожатия.
— Станислав Львович, я буду молиться за вас!
— И я! — подскочила к мужу Елена. — Мы будем молиться за ваше здоровье, Станислав Львович!
— Огромное вам спасибо, друзья мои, но ведь ваша проблема несравнима с моей! Что значит искорка одной жизни в пламени вселенной?!
— Ошибаетесь, Станислав Львович! — горячо возразила Елена. — Георг без вашей помощи не смог бы зайти в Храм! Но дело даже не в этом. Я не знаю, как объяснить.... — Она повернулась к мужу. — Георг, ну, скажи ты!
— Я тоже не знаю, как объяснить, но я обязательно буду просить для вас у господа здоровья. Вы хороший человек.
— Если бы, — горько усмехнулся Пилевич. — Возможно, сейчас я хороший, но раньше....
— Ой, Станислав Львович, вы меня пугаете!
— Не бойтесь меня, — засмеялся Пилевич, — я не бандит. Сейчас мое прошлое не имеет значения, оно есть и пребудет со мной. — Он еще раз пожал руку Проквусту, наклонился и поцеловал Елену в щеку. — Спасибо вам, знайте, что я тоже буду молиться за успех вашего дела. Ждите меня, через месяц увидимся. Он повернулся и стремительно скрылся в своей комнате.
* * *
Пилевич уехал через час. При охраннике он вел себя сдержанно, даже несколько чопорно. Проходя мимо ожидавших его в холле Елены и Георга, он кивнул и сухо бросил: "До встречи, друзья мои". И теперь они уже неделю жили вдвоем. Их никто не беспокоил, никто лез с вопросами. Каждое утро завтрак ждал их на журнальном столике. Они завтракали и уходили на целый день по длинным маршрутам святого города. Днем они слегка перекусывали в маленьких восточных кафешках, а вечером ужинали в столь же многочисленных ресторанчиках.
Им повезло еще утром в субботу, когда Пилевич уехал. Они решили пойти в старый город после посещения группы отдельно стоящих церквей. Слегка поплутав, они вышли к узкой извилистой улочке, петляющей между холмами, которая привела их на площадку, у которой уже с утра стояли туристические автобусы и кучки людей. День только начинался, а солнце уже раскаляло камень, хотелось поскорее спрятаться в тень, но Георг и Елена подошли к ним поближе. Туристы группировались вокруг экскурсоводов, вещающих на разных языках о достопримечательностях Иерусалима.
— Смотри! — толкнула Елена мужа в бок. — Какой импозантный!
Она кивнула в сторону загорелого поджарого мужчины в джинсах, в рубашке на выпуск, с коричневой сумкой из грубой кожи на широкой лямке через плечо и в черной кожаной шляпе на голове. В отличие от остальных экскурсоводов, добросовестно излагающих "тексты", этот говорил, словно вождь на трибуне: живо, ярко, эмоционально.
— Пойдем, послушаем?
— Пойдем, раз этот "мачо" тебе приглянулся.
— Георг! Неужели ты не слышишь, что он единственный здесь, кто говорит на русском?!
— Ну, прости, пошутил.
Взгляд у "Мачо" был цепкий, холодноватый. Он сразу заметил "зайцев", незаметно примостившихся за спинами его туристов.
— А теперь вы можете фотографировать, даю десять минут.
Экскурсовод отошел в сторону и закурил. К нему подскочила пожилая дамочка и стала сыпать вопросами. "Мачо" спокойно выдержал нападение, а потом невозмутимо объявил:
— Мадам, я непрерывно говорил ровно час, сейчас у меня перерыв. Вы меня понимаете? У меня отдых!
Простите, — робко обратился к нему Проквуст, дождавшись, когда дамочка с обиженным видом удалиться, — а нельзя ли нам с женой присоединиться к вашей группе?
— Вообще-то это запрещено, — экскурсовод смерил Георга взглядом и замолчал, держа паузу.
— Я готов заплатить. Двести долларов хватит?
— Двести? Хватит, — "Мачо" небрежно принял доллары из рук Проквуста. — Старайтесь от нас не отставать, особенно когда двинемся к автобусу. Мой опознавательный знак шляпа. Да, кстати, меня зовут Алик.
Алик снял шляпу и замахал ею над головой.
— Внимание, прошу собраться вокруг меня. Прошу еще раз взглянуть на чудесный вид старого города. Обратите внимание, он стоит на холме, окончание которого похоже на кончик гигантского утюга. Холм окружают два ущелья. Для нас, стоящих лицом к городу, правое, олицетворяет гиену огненную, а левое — райскую долину. Внизу, там, где пересекаются эти ущелья, в день Страшного суда мы с вами вновь встретимся.
— Позвольте! — крикнул какой-то турист. — но ведь вы иудей!
— Ну, и что?! Да, я не христианин, но я уважаю любую веру, исповедующую единого бога. Ведь он один, не правда ли? Так что не сомневайтесь, друзья мои, встретимся. А теперь прошу в автобус.
Так начался их первый день. Неутомимый и энергичный экскурсовод водил их от церкви к церкви и засыпал их интересными фактами, гипотезами и легендами. Они посетили могилу царя Давида в еврейской синагоге, комнату тайной вечери над ней, в которой золотистым кустом стояла скульптура странного дерева с толстым стволом и тремя основными ветвями. Алик указал на нее и заявил, что данное произведение искусства, неизвестно как попавшее сюда, по его мнению, олицетворяет три основные религии: иудаизм, христианство и мусульманство, растущие из единого ствола. Потом они посетили католическую церковь успения богородицы и далее переехали в старый город. Там они прошлись по уже знакомым Георгу и Елене местам, а потом явились к "стене плача" — еврейской синагоге под открытым небом. Все стыки древних камней были заполнены белыми бумажечками. Дело было в субботу, евреи молились, не обращая на туристов никакого внимания. Туристы из группы Алика побежали к стене, чтобы засунуть в оставшиеся щели и свои записочки богу.
— Эй! — кричал им вслед Алик. — Запомните, эти древние стены не почтовый ящик! И не забудьте помыть руки, прежде чем касаться этих камней!
— Простите, — обратился к экскурсоводу Проквуст, — а что означает "стена плача"?
— А вы, почему не идете? — с интересом взглянул на него Алик.
— Да, как-то неудобно обращаться к богу при каждом удобном случае.
— Хм, возможно вы правы, — экскурсовод протянул пачку сигарет. — Закурите?
— Пожалуй, да. Спасибо, — они задымили.
— Понимаете, — заговорил Алик, — официально эту синагогу, — он повел перед собой рукой, — не называют стеной плача, хотя весь мир знает ее под этим именем. Когда-то там, наверху, где сейчас стоит мечеть, находился древний храм царя Соломона. Его разрушили и через века на его месте крестоносцы построили церковь. А потом разрушили и ее. Завоевателей этого города было слишком много. Во время одного из таких нападений здесь вырезали семьдесят тысяч мирных иудеев: женщин, детей, стариков, которые искали на Храмовой горе убежища. В летописях говорится, что лошади завоевателей по стремена ходили в крови. С тех пор эти обычные стены превратились в стены плача.
— Так значит, в недрах Храмовой горы может находиться ковчег?!
— Возможно. — Алик встал и надел свою сигнальную шляпу. — Храмовую гору никто никогда ни копал. Вокруг, да, а внутри нет. Правда, в 19 веке один француз попытался, но потом еле ноги унес. Три великие религии пекутся о неприкосновенности этой святыни, разве они допустят туда археологов?! Ну, вот, туристы утыкали стену записочками, пора двигаться дальше.
Проквуст теперь не испытывал никакого дискомфорта, заходя в храмы, с него словно оковы сняли, теперь он искренне молился в них, умоляя господа избавить его от сатанинской отметины и прося выздоровления Пилевичу.
Каждый следующий день они начинали новым походом к святым местам. Иерусалим был неисчерпаем на большие и маленькие открытия. Например, на второй день Проквуст вспомнил о совете Смита, посетить протестантскую Голгофу. Экскурсовод Алик тоже упоминал об этом месте и рассказывал, что в 19 веке протестант генерал Чарльз Гордон заметил холм близ пещеры Иеремии за Дамасскими воротами, очень похожий на череп. Генерал уверовал, что именно на этом холме был распят Иисус Христос и находится место погребения Адама. Еще Алик рассказывал, что слово Голгофа произошло от древнееврейского Gilgeiles-Golal — "череп", "лобное место". Георг восходил на этот холм с легким внутренним скепсисом: ну, не может же быть две Голгофы! Но с каждым шагом его сомнения таяли под непередаваемым очарованием этой древние скалы. На ее вершине стоял крест. Проквуст опустился рядом на колени и прислонил к потемневшему дереву руки. Его чувствительные ладони ощутили потоки мощной энергетики, бурлящие под ногами. Он недоуменно оглянулся на Елену. Она стояла на коленях рядом.
— Просто молись, дорогой, — коротко ответила она на его взгляд и закрыла глаза, ее губы зашевелились.
Проквуст обратился к господу и в ладони хлынул свет.
Подобная история повторилась во время посещения мечети, при возложении ладоней на Стену плача. Везде бурлила божественная энергия. Что же, получается, говорил Георг супруге вечером, господь есть везде, где люди его ищут? И мудрая женщина отвечала: а ты ожидал другого?
Сегодня Проквуст решил позвать Смита. От бурлящих в голове мыслей он долго не мог настроиться, но нырнул в пространство под веками и прокричал имя Духа. Он откликнулся сразу, словно только и ждал этого зова. Они встретились на каменистой горе, возле креста. Вокруг их окружал густой белесый туман.
