И махина подчинилась этой непреодолимой мощи: встала, потом пошла медленно назад. Но Бенни медленно не устраивало. Он крепко охватил кристалл своими огромными огненными руками и давил, толкал и давил, назад и вниз, назад и вниз. Воздух опять засвистал, а мир вокруг замер, звезды зачарованно смотрели вниз, а окружающие горы безмолвно ждали, чем закончится схватка. Ничто не могло его остановить, он хлестал пространство перед собой огненными струями и они прожигали сквозь клочья тумана дорогу. Они пытались прорваться к нему, дотронуться, укусить, погубить, но видимо он настолько был пропитан сейчас энергией, что они лишь бессильно шипели, словно капли на раскаленной сковородке. Спуск показался еще более длительным, чем полет в тоннеле! Мелькала дикая мысль, что он уже давно вылетел из своего пространства и несется сейчас в чужом, но он гнал ее от себя, веря, что пока туман вокруг есть, он в пределах своей родной планеты. Как такое могло быть: ощущение невероятной скорости и невозможность достичь дна одновременно?! Ему показалось, что вдали послышался мерзкий хохот Джорджа, кричащего сквозь смех, что это лишь игра, что довольно, что он молодец, но Бенни лишь упрямо мотал головой и гнал, гнал камень вниз. На грани зрения он уловил нечто новое в невероятной круговерти за пределами его огненной силы. В ней мелькали разинутые рты, они что-то кричали, но он не слышал, потом появились выпученные глаза, носы, клоки волос, уши, чёрные рясы и скрюченные руки с выползающими когтями. Адамс сбился и круг его власти прыжком сузился.
— Ну, нет! Ни за что!
Он вновь полыхнул светом, раздвинув его границы. Но вновь за нею появились чёрные, искажаемые временем и пространством тени подручных Джорджа, их становилось всё больше и больше. Они стучали в его сферу и звуки ударов сливались в монотонную барабанную дробь, она мешала сосредоточится, отнимала силы. А потом появился и сам Джордж. Он был огромен и призрачен. Он крутился вокруг него и чёрного кристалла коричнево-жёлтым шлейфом, с каждым витком сжимая границы света.
— Бенни Адамс! — громогласно зазвучало вдруг в ушах. — Отпусти камень и тебе станет легче. Мы сами отнесём его на место. Обещаю, я не приду больше в твои сны, и не буду мешать править Ирией. Оставь наш камень в покое!
Бенни молчал и упрямо отворачивался от огромных зовущих глаз Джорджа, все его усилия были направлены вниз, Вниз, и ещё вниз! Но туман никак не кончался и всё ближе ярились отвратные рожи Джорджа и его подручных. Наконец, он не выдержал:
— Смит! — отчаянно воззвал он. — Братья мои! Помогите мне одолеть нечисть, перешлите в мои руки вашу молитву господу!
И тут же, словно вспыхнуло впереди. Вокруг всё завыло несусветными бесовскими голосами и тени людей смазались в один чёрный мазок. Яркое пятно ослепительно белого света рванулось навстречу Адамсу, сметая попутно белесый туман и чёрные полосы. И Бенни увидел, что висит над самой дырой, наполненной черной клубящейся мутью.
— Нет силы выше господа! — закричал он и что есть силы, кинул кристалл вниз.
И тот вдруг невероятно легко выскочил из его огненных объятий и беззвучно булькнул вниз.
— Ага, получайте обратно свой подарочек! — кричал вслед Адамс, лихорадочно тягая на себя родные скалы.
И они словно пластилиновые подчинялись, сами тянулись к нему, набрасывались на огрызающуюся черноту. А Бенни тянул и одновременно выжигал тьму, заталкивая ее во все сужающееся отверстие. Прочь, прочь отсюда, убирайся, оставь мой мир в покое! Адамс все кричал и кричал, он уже не слышал себя и не понимал смысла слов, он был только орудием, испепеляющим светом, наказующим огнем. Он рвал из себя струи энергии из самых потаенных уголков души, не думая, сможет ли жить без них, сейчас он был чистой волею пославшего его.
Он потерял сознание и упал на теплый гранит. Над ним было чистое ночное небо, звезды, одобрительно мигающие с высоты и заботливые горы вокруг, баюкающие его израненное тело и опустошенную душу.
* * *
Смит выслушал невероятный рассказ Лезурье, попрощался с ним и зачарованно смотрел на красивую тонкую свечку, на огонек, слегка качающийся в такт с его дыханием. Даймон всегда привозил свечи. Они были красивы, они жертвенно горели, устилая взвинченные нервы пологом спокойствия, размышления, отрешения. Надо бы придумать обряды со свечами, в который раз подумал Смит, но, покачав головой, усмехнулся: он руководил Церковью Рока много лет, а статуса Монаха не заслужил. Только Монах имел право на установление или изменение обрядов. Впрочем, какое это теперь имеет значение! Адамс справился! Смит мысленно то удалялся от этого невероятного восторга, то приближался к нему. Он никак не мог принять в себя это известие целиком, оно было слишком большим! Кто бы мог подумать, что все так быстро и невероятно изменится?! Теперь все будет по-другому, мир бесповоротно поменялся! Управитель вздохнул, по-стариковски зябко потер руками плечи, выдвинул ящик стола и достал толстую тетрадь. Он уже много лет пишет летопись своего управления церковью, но сейчас он готовился сделать запись, по сравнению с которой все остальные события были ничтожны. Он все время удивлялся, почему такая простая мысль о дневнике не пришла никому из его предшественников? Насколько было бы легче. Последний Управитель скончался так скоропостижно.... Смит его близко не знал, так уж сложилось, а потому до всех тонкостей своей новой работы доходил сам. Он взял ручку и каллиграфическим почерком вывел дату. Чуть подумал и склонился над дневником.
"Сегодня долго разговаривал с Лезурье. Вчера ночью, по срочному вызову дочери он прибыл в пещеру и увидел, что камень преткновения исчез. Бенни Адамс утащил его в тоннель. Луиза так и не смогла объяснить толком, как это произошло. По ее сбивчивому рассказу получалось, что Адамс вспыхнул ослепительным сиянием, которое вытянулось, охватило собой черный кристалл, превратившись в сплошной протуберанец золотого огня. А потом в считанные секунды все это скрылось в тоннеле. Луиза видела, как выбежали из комнаты Клеманса он сам и его чернорясные сподвижники, как они кричали проклятия и в бессильной злобе крушили их дорогое оборудование. Если бы они заметили их, то наверняка бы убили! Потом они собрались во вмятине от черного камня и, рассевшись по кругу, завыли. В середине стоял Клеманс и, размахивая своим золотым жезлом, дирижировал этим чудовищным хором. Через некоторое время вокруг них стала сгущаться чернота, она уплотнялась, разливалась в воздухе кляксами, а потом вдруг пришла в движение, закрутилась по кругу набирая обороты, становясь все больше и больше. Скоро черный вихрь полностью скрыл под собой колдующих магов. Точного времени, сколько это продолжалось, не может назвать ни Луиза, ни ее два товарища. Они только помнят, как зачарованно смотрели на это дьявольское светопреставление, как неумолимо уходили при этом из них жизненные силы, а они все смотрели и не могли отвести взглядов. По мнению Лезурье, они попали под действие некоего подобия агрессивного гипноза, потому что поверить в дальнейшее мешает нормальный здравый смысл. По словам свидетелей в один прекрасный миг пол пещеры засветился. Свет сначала еле угадывался, но быстро нарастал, словно поднимался из далеких глубин. Ослепительное сияние не остановилось на уровне пола, оно поднималось выше и выше, охватывая черный вихрь со всех сторон. Оно замкнулось сверху, и тут же прогремел бесшумный взрыв, разметавший и свет и тьму. В яме, где когда-то лежал камень преткновения, от двух десятков людей не осталось даже пылинки, исчезло все. Только после этого Луиза смогла дозвониться до полусонной Алисы, жены древнего космонавта и передать той просьбу Адамса. На что получила невероятный ответ: Барри Глетчер еще вчера срочно уехал к загадочной котловине, даже не оповестив об этом Хармана! В тот же день вечером стало известно, что Глетчер объявился, привезя на своем вездеходе бессознательного Бенни Адамса. Лезурье успел коротко переговорить с Харманом. По его словам, его зять занимался отбором проб, когда два горящих шара вылетели один за другим из глубины тумана. Ему показалось, что шар побольше удирал от шара поменьше, но маленький шар вдруг исчез и мгновенно появился перед большим, остановил его, а потом они вместе нырнули обратно. Вся котловина заклубилась беспорядочно мечущимися клочьями белесого тумана, а из ее глубины доносился грохот и огненные отблески. Так продолжалось больше часа, а потом вдруг все стихло, но огонь в глубине полыхнул так ярко, что Глетчер зажмурился, и тут же небо завыло диким голосом. Вой ширился оглушительной волной во все стороны, потом вдруг разом оборвался. Барри открыл глаза: тумана больше не было. С помощью прибора ночного виденья он нашел внизу распростертое тело Бенни Адамса".
Смит отложил перо, выпрямился, размял усталые пальцы. Перечитал написанное, удовлетворительно кивнул, потом, подумав, дописал:
"Сегодня днем адепты Церкви Рока, живущие в миру, сообщили, что все дохи разом проснулись".
* * *
Бенни очнулся. "Неужели я жив, а как же жертва?!", — сначала подумал он. Потом удовлетворительно хмыкнул, вернее, сделал это мысленно, сил в организме совсем не было. Адамс пошевелился. Мягко. Настала очередь раскрыть глаза. Как он и ожидал, зрачки уперлись в высокий белый потолок. Меня нашли и спасли, неужели Глетчер успел? Рядом что-то мелькнуло, какая-то тень, потом еще раз. Он с огромным усилием повернул голову. Господи, неужели она! В кресле, рядом с кроватью сидела Луиза и читала газету. Бенни сначала уставился в ее изумительно красивые колени, они сияли прямо перед ним, а потом перевел глаза выше, на ее точеный профиль и шевелящиеся губы. Но почему я ее не слышу?! И тут же звук словно прорвало: "....Разбуженные дохи принялись по всему городу разыскивать полицейских дрессеров, разгромили все их конторы. Но наш премьер-министр, господин Харман, проявил железную волю, хладнокровие и последовательность. Полицейские силы не применяя жестоких мер прекратили начавшиеся погромы и навели в городе порядок. В настоящее время...."
— Луиза! — Бенни думал, что он сказал, а на самом деле еле прошептал. Он напряг все силы и как можно бодрее спросил. — Луиза, вы кому газету читаете?
Та подпрыгнула на кресле, и растерянно взглянув на него, тут же стремглав выбежала из палаты. Ну, вот так всегда! — огорчился Адамс, хотя не смог бы объяснить, что означало слово "всегда". Впрочем, долго размышлять наедине ему не дали, широкие двери разлетелись в стороны и в палату ввалилась ватага докторов в белых халатах. Они возбужденно о чем-то спорили, заглядывали ему в глаза, в рот, перебирали рулоны бумаги с графиками. В палату быстрым энергичным шагом вошел маленький суховатый человек, надевающий на ходу белый халат. Это был Артур Оучи, его личный доктор. Шум и суета прекратились.
— Больной очнулся?
— Да, профессор.
— Прекрасно, — доктор наклонился над Адамсом, первым из всей врачебной свиты обративший на него живое, а не чисто профессиональное, внимание. — Как себя чувствуете, Ваше Величество?
— Чувствую, что жив, доктор, и это уже неплохо.
— Что ж, так держать! Долго мы вас тут не продержим, у вас как таковой болезни нет, просто организм невероятно истощен. Мы вас попитаем витаминами, микроэлементами, подкормим и вы вновь станете великим и могучим.
— Спасибо, доктор, — Бенни бессильно закрыл глаза и провалился в забытье. Последнее, что он подумал: где же Луиза?!
Ему снилось что-то необыкновенно хорошее, о необыкновенных и преданных друзьях, о веселых приключениях, но кто-то коснулся его руки и сон замерцал, неумолимо тая. Адамс открыл глаза.
— Здравствуйте, доктор, — сказал Бенни, всеми силами пытаясь запомнить ускользающее сновидение.
— И вы не хворайте, Ваше Величество. Как себя чувствуем?
Адамс резко сел на кровати и свесил ноги. Покрутил головой, потянулся, довольно улыбнулся.
— Артур, вы просто кудесник! Я полон сил, ничего не болит.
— Хорошо, очень хорошо. Что ж, тогда можете одеваться и отправляться в свои покои. Настаиваю на неделе отдыха.
— В каком смысле?
— В смысле гулять по саду, есть, пить соки и не смотреть дурацкий телевизор.
— Простите, а как же работа?
— Не могу запретить, вы же все равно не послушаетесь?
— Скорее всего, — улыбнулся Адамс.
— Тогда не больше двух часов в день. И обязательный массаж, я....
В дверь постучали.
— Да! — хором ответили Адамс и Оучи.
В дверном проеме показалось озабоченное лицо Хармана.
— Ваше Величество! — он вошел в комнату, с достоинством поклонился. — Я так рад, что вы пришли в себя!
Адамс внимательно посмотрел на своего премьер-министра. Неужели, в самом деле, рад?
— Доктор.
— Да, Ваше Величество.
— Вы идите, у нас с господином Харманом государственные дела.
Оучи, подстегнутый скрытым металлом в голосе Адамса, поспешно ретировался. Харман выжидательно смотрел на своего Повелителя.
— Садитесь, князь.
— Благодарю, — Харман присел на краешек кресла.
— Что привело вас в больничную палату, Рональд, ведь вы наверняка держите бразды правления железной хваткой?
— Спасибо за высокую оценку наших общих трудов, Ваше Величество.
— Наших?
— Да. Не могу не отметить искреннюю преданность делу Блендера и Лезурье, без их самоотверженной работы мы бы ситуацию под контролем не удержали.
— Постойте! — спохватился Адамс. Страшное подозрение вползло в его голову. — А сколько я тут в больнице валяюсь?!
— Почти три месяца, Ваше Величество.
Бенни присвистнул.
— Ничего себе! Впрочем, могло быть и хуже.
— Да, Ваше Величество, я регулярно разговаривал с докторами, прогнозы были неутешительные.
— Что, я почти умер?
— Нет, — Харман покачал головой. — Вы два месяца были в коме.
— Рональд, будьте любезны, подайте халат. Спасибо, — Бенни встал, затянул пояс халата и подошел к окну. Знакомый вид. Никакая это не больница, а одна из комнат его дворца. Перед Адамсом лежал столичный город Амброзия. С редко разбросанными среди буйной зелени рощ и садов особняками, с чистым воздухом под защитным куполом.... Сколько же еще нужно сделать! Он повернулся к Харману. — Князь, скажите, зачем я вам?
— Не понимаю, Ваше Величество, — Харман сделал каменное лицо.
— Бросьте, Рональд, все вы понимаете. Вы что, не могли с Блендером торжественно от меня избавиться? Ведь я же передал всю власть вам.
— Хорошо, Ваше Величество, начистоту, так начистоту, — Харман встал и гордо выпрямился. — Во-первых, вы, Ваше Величество, нужны нам как гарант стабильности. Пока вы с нами, никто не посмеет оспаривать молодую монархию. А во-вторых, я скажу честно, я к вам привязан, глубоко уважаю вас и горд, что мне выпала честь совместной работы.
Адамс слушал молча, опустив голову. Когда Харман замолчал, Бенни обошел кровать и пожал своему премьеру руку.
— Спасибо, Рональд. Наверное, более теплых слов сказать было бы невозможно. Идите, я должен одеться.
Адамс застегивал свежую рубашку и, нахмурившись, вспоминал визит Хармана. Неужели этот старый и опытный интриган был искренен? Или он просто умело скрывает свое истинное лицо, боясь уникального дара своего Повелителя? Кстати, спохватился Бенни, а как насчет... он вытянул руки и привычно напрягшись, пустил к ладоням порцию огня. Ничего! Он похолодел. Он попытался сделать то же самое раз, другой. Бенни разнообразил попытки: пытался левитировать, выключал в ванной комнате свет, чтобы проверить, видит он в темноте или нет. Ничего не работало, все его уникальные способности исчезли!
