Пожалуй, он выйдет отсюда, минут через десять. Вот только переждет чуток, пусть уж тот тип уйдет подальше...да, точно, пока можно и тут поторчать. Может, даже что-нибудь интересное найдет.
Глаза его бегают по бумажкам, приклеенным к многочисленным коробкам и ящикам, по ничего не говорящим ему названиям. "Несокрушимый", "Песок", "Третья тропа", "Арес-9, венецианские протоколы", "Метелица"...
Последнее название заставило его вздрогнуть. Неужели...то самое...
Еще раз проверив, что плотно затворил дверь, Кирик приблизился к полке, чтобы рассмотреть огромный ящик поближе. Да, никакой ошибки. Даже даты стоят...
Он не должен этого делать. У него нет на это времени и он сам прекрасно это понимает.
Но когда еще...когда еще будет шанс? Правильно, уже никогда. Он никогда так и не узнает, что же происходило в конце восьмидесятых, после чего отец Кат стал таким...да и не только он один. Он так никогда и не поймет никого из "Догмы"...
У него нет времени, да. Но он должен это прочесть. Хотя бы посмотреть верхом. Ведь если он полчасика полистает архивные материалы, а потом сложит все на место и смоется отсюда...отцу Кату можно будет сказать, что его книга была перенесена за черту, а то, что за чертой, выносить нельзя...
Господи, куда он катится, что он делает? Но ему уже не устоять. Вот он вытягивает тяжелый ящик с полки и ставит на пол, вот сдвигает крышку. Сколько же тут всего! Целые папки старых карт и фотографий, огромные стопки рукописного текста, бобины с кинопленкой...
Одну папку до него кто-то явно уже хорошо обчистил — там осталась только приклеенная к обложке изнутри бумажка, да и то кусочек. То был, похоже, обрывок какого-то доклада. Присмотревшись — в полутьме видно было отвратительно — Кирик смог прочесть уцелевшие строчки.
"...еще с 1969 года поступала обрывочная информация, что некая русская магическая организация смогла обнаружить место захоронения номера Двадцать Два и провести операцию по освобождению Прародителя...".
1. Курган.
The seven is my number
Temptation is my game
I came from six feet under
And Satan...Satan is my name...
(Powerwolf — Saturday Satan).
1967 год, Сибирь.
Вечер выдался ужасно душным. Пролившийся в первой половине дождичек, смывший грязь с трех БТР-60, двух крытых брезентом грузовиков и пассажирского автобуса, положения дел не исправил — к вечеру духота вернулась, похоже, в двойном объеме. В кустах перекликались птицы, устраиваясь на ночлег, где-то недалеко журчала крохотная речка...
Колонна прибыла к месту назначения на три часа позже срока, но в этом не было ровным счетом ничего удивительного: координатор уже успел предупредить, что тут можно плутать и дольше. Место считалось "нехорошим", гиблым, уже много веков, кажется, прямо с того момента, как тут впервые поселились люди — которые, стоит заметить, частенько пропадали без вести.
Их путь занял две недели. За эти две недели они потеряли шестерых — четыре трупа и два сошедших с ума от страха. Последние получили по пуле в затылок и были закопаны вместе с остальными, после обстоятельного допроса, само собой.
Первым были Филов и Найдин. Одного нашли на той чертовой полянке — какая неведомая сила вытащила Филова из спального мешка в три часа ночи и направила в полнейшей темноте через непролазные заросли, оставалось только гадать. Нашли его утром — лица на Филове не было, причем в самом что ни на есть буквальном смысле. Ранним утром следующего дня рядовой Найдин, посланный на поиски указанной в старой карте короткой тропы к одной из трех нужных им деревень, вернулся из чащи — белый, как мел, тихо смеющийся и стучащий зубами, со стекающей по подбородку слюной. Хуже было только то, что в каждой его руке было зажато по ручной гранате, которыми он воспользовался, выскочив на свою группу и положив вместе с собой еще двоих. Больше коротких троп они не искали.
Четыре дня тишины, и вот она, остановка в населенном пункте с патриотичным названием Глухое — именно там сержант Михаил Бариев услышал вещи, от которых волосы вставали дыбом. Именно там он понял, что все, что он пережил в прошлые два года, когда только оказался в легендарной 133-ей армии — еще цветочки по сравнению с тем, что могло ждать их впереди. Скажи ему кто тогда, два года назад, чем он скоро будет заниматься, он бы посоветовал сказавшему проспаться и в следующий раз закусывать, да посмеялся бы от души. Но вот уже второй год ему было отнюдь не до смеха...
Общевойсковых армий у Союза много, это факт. Но спроси про таковую за номером 133 и собеседник — любой — только недоуменно посмотрит да плечами пожмет — нет такой. Кто-то рассмеется — э, куда хватанул, какая еще 133-ая? Кто-то переспросит — может, не армия, может, дивизия или бригада какая? Кто-то посоветует проспаться и будет прав, но увы, и это не поможет, ибо то не сон. 133-ей армии нет — спрашивай кого хочешь, ищи где хочешь — ни одного документа не найдешь, ни одной строчки. Армии нет, а они есть, в ней самой служат, и хоть ты тресни, но проснуться не выходит, а кошмар тянется уже второй год, с каждым днем в котором тайн вокруг становится все больше, а понимают они все меньше.
Попадали сюда — в этот ходячий миф — самыми разными путями, чего только Бариев не наслушался за эту пару лет, какой только жути. Но лично для него вся эта поганая история дала старт на одной базе недалеко от Свердловска-45. Базу, которую раньше Бариев люто ненавидел, сейчас он вспоминал буквально с нежностью — любое место было раем по сравнению со 133-ей, чтоб ей пусто было. База была, конечно, полный фарш: истребители, очень некислое ПВО, все под наблюдением, патрули на каждом шагу...за нарушение режима меньше пяти не давали точно, а если постараешься, и к стенке поставить могли, как говорят. Бариев все еще помнил, как прибыл туда весьма странный конвой с весьма странной охраной: два каких-то бледных молчаливых типа, не просто выбритые, а с полным отсутствием всякой растительности на головах, похожие, как братья-близнецы и одетые в одинаковые прорезиненные черные костюмы. Типы не курили, не смеялись, и даже не разговаривали друг с другом, лишь медленно ходили туда-сюда целый день и вот так, молча, осматривали базу, а их пропускали везде, ни разу на его памяти не остановив и ничего не спросив. Помнил Бариев и то, как следующей ночью заглохло несколько секторов и как бойцов сорвали в ружье и кинули туда...
Помнил он и вернувшихся — их было всего трое. Трое крепких молодых парней, за один вечер поседевшие от ужаса, в крови с ног до головы и растерявшие все оружие. Бариев тогда чуть кое-что не потерял сам — а именно, рассудок, когда услышал, что сейчас пошлют вторую группу, в которую записали и его.
И тут, словно и без них проблем было мало, появились эти "двое из ларца", вооруженные чем угодно, только не стволами советского производства. И молча ушли в заглохший сектор. База сидела, как на иголках: весь объект был разогнан по боксам, наспех собранная вторая группа умирала от страха в полном составе, клацая зубами и автоматами, а из блока, который камеры более не показывали, время от времени доносились выстрелы.
Из двух "братьев" вернулся только один, вернулся через два часа. О чем он говорил с офицерами, не знал никто, но уже через пять минут шестерых несчастных, в числе которых был и он, Бариев, послали забрать тела. Сержант до сих пор считал, что ему повезло — нервы у него сдали уже тогда, когда он увидел что осталось от второго "черного костюмчика" — и это был лишь сам костюмчик. Ни мяса, ни крови, ни даже костей. Только эта прорезиненная униформа в луже какой-то пузырящейся серой жижи. Бариев был уверен, что ему повезло — он не видел, как остальные, что убило этого бойца.
Через сутки всем, кто помогал убирать тела, было объявлено: либо они идут туда, куда скажет второй "костюмчик", либо в могилу. Теперь, спустя два года службы в 133-ей, Бариев начал задумываться о том, что, возможно, выбор тогда был не так уж и очевиден...
За прошедшее время Бариев многого наслушался, и, среди прочего, очень часто слышал словечко, означавшее, похоже, нечто, стоящее за всем их формированием. Словечко было "Атропа". Бариев не особо увлекался в детстве чтением, поэтому о смысле словечка пришлось спрашивать других, и бывший в их отделении самым образованным Илья Шаров наговорил Бариеву про какую-то там древнегреческую хренотень и какие-то там перерезанные нити. Яснее не стало, увы, ни на йоту — только время зря потратил.
133-ая армия официально не существовала, но тем не менее, когда ее части нужно было погонять по всей территории Союза, это делалось без каких-либо проблем. Создавалось впечатление, что о ней на самом деле знали все, просто притворялись — и Бариев вместе с тысячами других несчастных оказались в центре некоего заговора, масштабы которого его несчастный маленький мозг попросту не был в состоянии обрисовать. 133-ая армия не существовала, но активно действовала, правда с кем она воевала, что куда перевозила и что охраняла, никто, кроме ее офицерского состава — да и то, похоже, не всех его членов — не знал и не мог ответить. Хуже всего, само собой, было рядовым — каждый ни бельмеса не смыслящий в том, чем они вообще занимаются солдатик давал такие лютые присяги и подписки, что, по сути, продавался этой самой "Атропе" в рабство, не услышав ни разу даже самого этого слова. За два года Бариев с товарищами успели побывать во множестве чудных уголков: где-то конвоировали каких-то ученых, где-то перевозили нечто, судя по секретности, пострашнее ядерных хлопушек, которыми любили грозить друг другу власть имущие, где-то им просто приказывали оставаться в охране и они снова видели уходящих на какие-то свои дела людей в масках и черных прорезиненных костюмах — Бариев не сомневался, что под этими масками у них всех были одинаковые лица.
Это было страшно. Это было невыносимо. Этот кошмар длиною в два года никак не желал кончаться, и вот он, наконец, привел их сюда, в эту дремучую глушь. И тут они начали нести потери убитыми и двинувшимся — прямо как тогда, на той чертовой базе, с которой все началось. Было, правда, одно крохотное исключение касательно этой операции: после нее всем обещали непродолжительные увольнения. После этой безумной двухлетней каторги, в которой они неизвестно чем вообще занимались, такая новость была настоящим глотком свежего воздуха — на дело даже записалось порядочное число добровольцев. Как объяснил всем прибывший непонятно откуда майор — раньше его Бариев никогда в глаза не видел — эти самые два года были своего рода проверкой: тех, кто не сломался и не проявил себя с худшей стороны за это время теперь могли и отпустить на волю...правда, конечно, не навсегда.
Всем им еще давно дали понять одну вещь: из 133-ей просто так не уйти. Тут свои сроки службы, свои испытательные, свои проверки...все свое. Как заговаривали зубы тем, кто их всех искал, даже думать было противно — Бариев как-то занялся расспросами, да узнал, что многих вообще записывали в пропавших без вести. О тех же, у кого все-таки были — и главное, ждали их — семьи — говорили вещи совсем разные — от "погиб во время того-то и того-то" до старого доброго совета не лезть не в свое дело, с намеком на то, что конкретный несчастный оказался среди некоей военной элиты и этому надо радоваться от души. В некоторых бумажках, которые иногда попадались служащим в 133-ей на глаза, говорилось о разведке специального назначения, но каждый прекрасно понимал, что они ее членами вовсе не являются. Они не изучали вероятных противников своей родины, зато обычные учения были настолько жесткими, что на них калечились или надрывались иным образом десятки, если не больше. На старые звания всем было плевать — согласно приходившим от все той же таинственной "Атропы" приказам люди и целые подразделения, вырванные из своих старых формирований и втиснутые сюда, формировались заново и так, как этого хотела "Атропа". Кто-то, говорят, лет за пять взлетал на несколько званий, а кто-то наоборот, попав сюда, кубарем катился вниз по карьерной лестнице. Политической подготовки в 133-ей не было вовсе, а та, что была, многих порядком пугала: несколько раз в месяц с бойцами велись весьма странные беседы, в ходе которых им туманно намекали на некие невероятные по своим масштабам цели этой армии и — уже открыто — говорили, что данное секретное формирование значит для будущего страны куда больше, чем любая другая армия или какое иное тайное подразделение. Годами их пичкали обещаниями через пару месяцев раскрыть всем, до последнего рядового, то, чем они на самом деле тут занимаются, но этого не происходило ни через пару месяцев, ни через пару лет, а офицерский состав здесь был лишь двух видов: умеющий держать рты на замке и таинственно исчезающий неизвестно куда. У 133-ей армии несомненно, было свое предназначение, но таким людям, как сержант Бариев тайну эту доверить пока что не могли...
Глухое свое название оправдывало на все сто: с десяток хаотично разбросанных хлипких домиков и сараюшек, широкое поле, речка с хлипким мостиком, церковь...
Церковь привлекла внимание сразу. Пышная, богатая громада с раздутыми куполами, она возвышалась над всей остальной деревенькой на своем холмике, и была она единственным чистым и нетронутым временем зданием среди всех. Она подавляла одним своим видом — именно такое ощущение почему-то создавалось у всех бойцов — она словно высосала все соки из этой древней деревушки, раздавшись и забрав себе всю красоту у остальных домов. Жалкие хибары у подножия холма обречены были на медленную смерть, а разжиревший гигант с куполами продолжал давить, продолжал показывать, кто тут главный...
Как вообще в такой глуши могло быть выстроено нечто настолько красивое, никто не понимал. Впрочем, никто и не хотел, чтобы они понимали, от них требовалось лишь делать то, что говорят.
А сейчас им говорили оцепить деревушку. И проверить каждый вшивый дом.
Разворачивались они быстро и четко, любо-дорого смотреть. Один бронетранспортер проехал дальше, остановившись у последнего домика, еще один, подняв в воздух тучу грязи, дотащился до центра деревеньки. Последний, из которого сейчас вываливался Бариев и его отделение, перегородил своей грязной бронированной тушей въезд в деревню: вставшие чуть позади грузовики уже избавлялись от "балласта" — бойцы сыпались в грязь, словно муравьи.
По мнению Бариева, даже если бы не те смерти, от которых его до сих пор трясло холодными ночами, эта операция все равно была чем-то крайне поганым. Во-первых, они забрались в такую глушь, в какой не были еще ни разу, а во-вторых, с ними не было в этот раз уже давно привычных глазам многих солдат "черных костюмчиков" — и это значить могло лишь одно: в этот раз работа — а еще неизвестно, какой она в итоге окажется — будет поручена им. Но помочь тут могло лишь одно: своевременное и правильное выполнение приказов...все одно бежать-то некуда.
Рассыпавшись по деревеньке, бойцы быстро организовались в маленькие группки и занялись домами. Народу было порядочно — Бариев даже считал, что в этот раз их даже слишком много пригнали — по 12 человек на каждый БТР, не считая экипажа, и еще по десятку в грузовиках, опять-таки, не считая водителей.
