-Что там? — насторожился маг.
-Еще улов, пусть и небольшой, — вытащив из ящика внушительных размеров конверт, Асколь повертел его в руках. — Тому, кого касается...как интересно...
-Осторожнее, — бросил Аус. — Он мог оставить сверху что-нибудь...неприятное.
-Я ничего не ощущаю, — осторожно разорвав конверт, палач вытряхнул оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. — Надеюсь, это не просто завещание...
Почерк был аккуратный, но в нем чувствовалась некая спешка, свободного же места на листе практически не осталось. Бросив взгляд на мага, который возился с коробочкой, Асколь погрузился в чтение.
"Если вы читаете эти строки, следовательно, я уже мертв — в противном случае я бы продолжил выполнять задачу самостоятельно и взваливать все это на кого-то еще не было бы никакой нужды. Я не знаю, сколь много вам известно, но время поджимает, поэтому расписывать все в подробностях не имею возможности.
Первый секретарь Директората, Кай, должен быть остановлен любой ценой. Моя или ваша жизни, как и любая другая, не имеют никакого значения — если он достигнет своей цели, человеческой жизни в ее привычном понимании не останется вовсе. Насколько я могу судить по обрывкам информации, которые смог собрать за последние годы и исходя из собственных наблюдений, то, что он готовит человечеству — нечто худшее, чем просто смерть. Речь идет о тотальном, абсолютном уничтожении, разложении и рассеивании каждой человеческой души в этом мире. Ленинградский Клуб возвысил Кая до невиданных высот и вверил ему такую власть, что остановить его, не ввязавшись в войну со всей структурой и не нанеся ей определенного ущерба, будет практически невозможно. Вы должны быть к этому готовы.
Мне известно следующее. Кай — эмиссар сущности, которую Ассоциация уже долгие века прячет за именем злого духа Газами. Правда, если мои источники верны, намного, намного хуже и страшней, и, всплыви она на поверхность, множество жизней будет разрушено одним этим действом. Я вижу очень далеко, но то, что делает и собирается сделать Кай, от меня почти полностью скрыто. Я пытался раз за разом, но встречаю лишь бездну, а ее ответный взгляд выдерживать все сложнее. Насколько я могу судить, его цель будет состоять в том, чтобы войти в контакт со своим патроном и освободить последнего из заточения. К сожалению, все не так просто. Первый секретарь проводит одновременно огромное количество планов, каждый из которых может иметь катастрофические последствия для человечества, если будет успешно исполнен, и единственная наша возможность предотвратить это — последовательно покрыть все его карты, одну за другой, неважно, сколькими жизнями придется за это заплатить.
Через неделю с момента написания этого письма я приму участие в эксперименте, который, будучи завершен успешно, подарит надежду — не только мне и нашей организации, но всему человечеству. Само собой, я ожидаю саботажа со стороны Кая — и множество попыток оного я уже вычислил и пресек. Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы эксперимент увенчался успехом, но моя смерть неразрывно связана с ним — и, боюсь, может так случиться, что покрыть первую карту Кая удастся лишь ей. Я не боюсь. Я знал, в каком году мне предстоит умереть, уже с детства, не знаю только лишь как. Если я умру, Кай приступит к следующей стадии — и здесь в дело должны вступить вы. Как я уже сказал, возможности отследить действия Кая в будущем были крайне ограничены, но кое-что, рискуя затеряться в той бездне, мне удалось разглядеть.
Лондонская операция получит название "Красная смерть". Вероятнее всего, официальной ее целью будет ликвидация верхушки Ассоциации, но если первый секретарь сможет войти в контакт с силой, которой служит, погибнут все. Вот что мне удалось вырвать — запасной план действий включает в себя использование экспериментальных установок, созданных на этой станции на основе силы, украденной нами у планетарного терминала. Я видел лишь это, это и название города — Ширнесс. Сожалею, что не могу дать вам больше, но если эксперимент все-таки завершится моей гибелью, вам придется распутывать клубок самостоятельно. Вам придется найти и разгадать все остальные планы Кая и сделать все, от вас зависящее, чтобы ни один из них не завершился успешно.
Я подчеркиваю это еще раз. Для всего человечества жизненно важно, чтобы все, все до одной карты первого секретаря были биты — если вы пропустите хоть что-то — это, боюсь, будет его победа. Я надеюсь на вас, хотя куда больше надеюсь, что через неделю вернусь сюда, сам распечатаю и сам уничтожу это письмо: все-таки, просить о помощи неведомо кого, виденного мною в будущем лишь мельком, урывками — не самая хорошая идея.
На случай, если у вас еще остались сомнения, а они в таких делах, как правило, неизбежны, ваше имя — Кат Асколь.
А. Летичев, 19 апреля 1986".
Раймонд Аус нетерпеливо топтался на месте.
-Что там? Да что с вами такое?
Асколь не ответил. Буквально пыхтя от злости, маг подскочил к нему в несколько размашистых шагов.
-Вы меня слы...
Удар в живот был, наверное, последним, чего ждал комендант "Огнива" — булькнув, он сложился пополам, так и не успев толком разогнуться: проволочив мага через весь кабинет, палач придавил его к стене.
-А теперь слушай, — медленно, едва ли не по слогам, произнес Асколь, пока маг, судорожно хватая воздух, распрямлялся вдоль стены. — Если ты думал, что я буду плясать под то, что ты закажешь, то думал ну очень скверно. Если ты думал, что раз ты здесь большой начальник, так я тебя и пальцем тронуть не могу, то с головой у тебя еще хуже...
Маг не ответил — говорить с чужими пальцами на горле было довольно тяжело.
-Знаешь, есть много вещей, что я не люблю. К тому, что меня используют, уже давно приноровился, поверь, но когда кто-то пытается это втемную делать... — палач чуть ослабил хватку. — Тогда, скажу тебе прямо, у меня настроение резко портится.
-Да вы...я...
-Здесь, за оградой, ты большая шишка, не спорит никто. Можешь хоть сейчас орать начинать — может, и еще чего сделать успеешь, прежде чем я тебе шею сверну. А можешь заткнуться и дальше послушать, — прорычал Асколь. — Я человек подневольный, не справлюсь я — система меня сожрет и другого на место поставит, а вот ты — ты другое дело. Ты нам добровольно помочь захотел. Помочь, да еще и тридцать сребреников за дело урвать. И если ты хоть на минуту решил, что я с тобой, что я ради тебя здесь...ох, лучше бы тебе еще подумать.
Раймонд зашелся сухим, жутким кашлем.
-А теперь, когда ты все, надеюсь, уяснил, к делу, — палач ткнул письмо магу прямо в лицо. — Читай. Читай и думай. А как надумаешь, говорить начнешь.
-Что...
-Все, что знаешь, — холодно произнес Асколь. — Кай. Планетарный терминал. И сдается мне, что на последнем тебе бы лучше остановиться подробней...
Целью оказался небольшой, уютный на вид двухэтажный домик, выстроенный на юге города, у самого озера — однако, достаточно далеко от пляжа и тех мест, где могли бы засиживаться рыбаки. Под ногами едва слышно хрустели ветви, на подошвах их тяжелой обуви стремилась остаться, пусть бы и клочком, мокрая, пожухлая листва.
Рыцарей было шестеро — все работали вместе уже не первый год и понимали друг друга быстрей, чем с полуслова. Бенджамин Макнил, что вел отряд в отсутствие палача, планировал выйти через пару лет на покой, и тому была причина — на этом угрюмом, всегда выбритом до сверкающей лысины человеке с трудом можно было отыскать живое место. Этельгост Гридги, напротив, обычно ходил настолько заросшим, что напоминал какого-то чудного зверя с оружием — в том числе, неразборчивой речью и отсутствием каких-либо манер. Найджел Адамс и Генри Коуан, в равной степени отличались неразговорчивостью: после визита в одно апостольское гнездо в каждом из них словно что-то умерло, уступив место холодной сосредоточенности на деле. Рональд Данлоп, громила-шотландец, туговатый на ухо и отличавшийся задумчивостью, как всегда, таскал на поясе жуткого вида топор, трусоватый же Брюс Гилкрист — мелкого росточка парень с языком без костей и копной рыжих волос — только и делал, что озирался на каждом шагу.
Кевин Маклахлан двигался первым — он же первым и открыл счет, занявшись крохотным сооружением — нечто вроде сторожевой будки — что, вместе с мокрым от дождя шлагбаумом торчали посреди грязной, начисто размытой дороги. За стеклами, по которым скользили вниз дождевые капельки, за крепкой дверью сидел на расхлябанной кровати какой-то заросший человек в драной шинели — сидел, уставившись заспанными глазками в черно-белый экран телевизора. Бесшумно возникший на пороге палач удивил обитателя этой жалкой конуры настолько, что его рука так и замерла на пути к уложенному на стол автомату, а глаза — растянувшись, расширившись — застыли, словно их хозяин воспринимал незваного гостя как нечто, сошедшее с экрана, нечто, что вот-вот исчезнет.
Хозяин сторожки недоуменно моргнул.
С еще большим недоумением он моргнул уже мгновение спустя — когда два Ключа смели его с кровати, проходя сквозь глотку и приколачивая тело к стене с грязным, засаленным флагом. Дернувшись несколько раз напоследок, он задел ногой стол — вместе с оружием оттуда свалилась, разлетаясь осколками, пузатая банка с огурцами. Подойдя к столу — стекло под ногами жалобно хрустело — палач резко выдернул оба клинка, позволяя телу сползти в угол. Смахнул на все тот же пол стоявшую на массивной деревянной полке рацию, но, не удовлетворившись результатом, добавил прибору еще и ногой. Выбрался наружу, под дождь — теперь он лишь слегка накрапывал.
-Проблемы, — охотник Башни появился, казалось, из воздуха. — Едут. Минута-две.
-Наши, — коротко кивнул палач. — Приглушишь?
-Постараюсь, — подернул плечами маг. — Минуту точно дам.
-Хватит, — бросил экзекутор уже на ходу — путь его лежал в сырые, темные заросли.
Ждать и правда пришлось не очень долго — заляпанная грязью машина, чудовищно тарахтя и угрожая завязнуть в размокшей дороге, двигалась со стороны их цели. Палач насчитал четверых — водитель и трое позади — и эти, в отличие от первой жертвы, расслабленными совсем не выглядели.
Это, впрочем, их не спасло.
Когда машина поравнялась с караулкой, застыла она куда раньше, чем водитель, удивившись распахнутому шлагбауму, дал по тормозам. Исчез не только чудовищный рев ее движка — наброшенные охотником чары начисто высосали и все остальные звуки.
Короткий жест рукой в перчатке.
Водителю можно было отдать должное — он даже успел пинком распахнуть дверь, вывалившись наружу. Выстрел, пришедшийся прямо в лицо, не оставил и шанса, и он кулем повалился в грязь — а по машине уже молотили вовсю несколько автоматов.
Сваливший водителя Макнил уже переключился на другую цель — распахнувший рот в беззвучном крике молодой, лет двадцати, боец успел высадить окно и направить ствол в сторону леса — но Адамс и Коуан сработали быстрее, изрешетив и его, и двух оставшихся. Еще не истекло и тридцати секунд из обещанной им минуты, а Гридги успел отправить в сторону машины гранату — она, впрочем, была уже откровенно лишней. Данлоп и Гилкрист промчались по грязи к тому, что осталось от автомобиля и сделали еще несколько выстрелов — кто-то внутри оказался, видимо, настолько живуч, что еще смел шевелиться.
Минута истекла и в мир вернулись звуки.
Отряд того отнюдь не ждал — прибавив ходу, они продолжили движение к цели.
В окнах двухэтажного домика горел яркий свет. Охотнику Башни хватило меньше минуты, чтобы провести какие-то свои подсчеты, после чего на домик рухнул колпак, сотканный из чистого безмолвия.
Выстрелы, отправившие в траву и грязь пятерых слонявшихся во дворе типов в форме, этого безмолвия нисколько не нарушили.
Дом был окружен массивной черной оградой — капли дождя падали на острые шипы, соскальзывая вниз. Не успела еще иссякнуть, истлеть отпущенная Барром минута, а рыцари, живо взломав калитку и ворвавшись внутрь, уже взяли под прицел окна и двери.
Палач рубит ладонью воздух — пора. Первыми в дом через порог летят гранаты, следом — с двух входов — две рыцарские тройки, довольно быстро встречаясь в широком, хорошо освещенном холле.
Их встречают, и это — не люди. Высокие, в неизменных черных прорезиненных костюмах, "глушители" Второй Площадки вытекают из коридоров стремительными черными ручейками. Заклятье прекращает свою работу и мир взрывается какофонией звуков. Шум из-под тяжелых дыхательных масок, топот ног. Сорванная взрывом дверь с мерзким скрипом остается висеть на одной петле. Едкий дым жжет глаза и лезет в горло. Черные тени сцепляются с рыцарями — а со двора спешат палач и маг, спешат принять участие в бойне.
Адамс выбывает первым — скуля и кашляя кровью, сползает на пыльный ковер, секундой позже гомункул "Атропы" парой выстрелов превращает его лицо в кашу. Бухает граната, забирая двух "глушителей" и обильно посыпая осколками спину Коуана — тот падает лицом вниз, неуклюже и почти смешно. Два Ключа вбиваются в тени, два других отсекают головы в шлемах от застывших тел. Хруст стекла под подошвами, бешеный вой в ушах. Продолжением рук Робина Барра становятся какие-то змееподобные силуэты, налитые бутылочно-зеленым: "змеи" рвутся с привязи, настигая пытавшегося уйти по стене гомункула, и, вцепившись тому в плечи, в мгновение ока разделяют надвое. Пули выбивают крошку из стен. Лиц не видно — только белые пятна с темными провалами. Последние два "глушителя" расстреливают Данлопа — перемазанный в крови гигант, шатаясь, заваливается вперед подрубленным деревом. Грязно-зеленые тени вонзаются в стены, пуская по ним паутинки трещин — практически моментально подстраиваясь к новому противнику, оба гомункула расходятся, и в несколько обезьяньих прыжков уходят от чар и Ключей. Кусок стены отламывается и с грохотом падает куда-то в соседнюю комнату. Рыча диким зверем, палач сшибается с одним из "глушителей" — и пока они катятся по ковру, "змеи", выросшие теперь еще больше, наконец, достают вертлявую жертву — впрочем, не раньше, чем та успевает найти в дыму уже свою и дать последние несколько выстрелов. Гридги, зажимая простреленный живот, пытается отползти к дверям. Маклахлан, тяжело сопя, начисто отрезает последнему "глушителю" голову — иссыхая и истекая серой пеной, та катится по полу.
Кончено со всеми. Дым еще не успевает толком рассеяться, а они уже на ногах — те, кто могут на них стоять. Одна тройка полностью выбыла, Гилкрист и Макнил, походя пытаясь отдышаться, пытаются помочь хоть чем-то извивающемуся в луже крови Гридги.
Выстрел почти неслышен — что-то уловить успевают лишь палач и Барр. Вот только Макнилу это уже ничем не может помочь: рыцарь заваливается на спину с пробитым горлом, а всего миг спустя на пол летит и Гилкрист — правый глаз его провалился без остатка в кровавую дыру.
Из дыма выходит один-единственный человек — выцветшее пальтишко, спокойное светлое лицо. Пистолетик на смешном ремешке, что торчит из рукава. Взгляд, который невозможно вынести.
