-Зачем...
-Уж точно не тобой полюбоваться, — мрачно проговорила Крестова. — Дело есть, товарищ контролер, — последние слова она выделила особо издевательским тоном, им же и продолжила. — Разрешите войти, товарищ контролер?
-Заходи, — он лишь пожал плечами, пропуская "стрелу" внутрь.
Анна двигалась легко и плавно, а звука ее шагов он — когда не без опасений отворачивался — и вовсе не слышал. Оделась она весьма легко, если не сказать больше — рубашка болталась на паре пуговиц, закатанные до плеч рукава позволяли увидеть черные точечки, куда вводились обычно иглы контактов, волосы растрепались по лицу, как могли...
-Только без глупых мыслей, командир, — бросила Крестова, неприятно улыбнувшись в ответ на его взгляд. — А то додумывать будешь в больничке, когда все что я оттяпаю пришивать станут.
-Никаких мыслей у меня и не было, — предложив "стреле" кресло в углу, лейтенант плюхнулся на диван у стены соседней.
-А что так? На нелюдей не тянет? — ядовито поинтересовалась Вторая. — Имеем предубеждения?
-Ты всегда так себя ведешь? — вопросом на вопрос ответил он. — Я же знаю, что ты можешь нормально разговаривать. Как нормальные люди. Зачем эта показная злость? Она погоды вовсе не делает.
-А чтоб ты не расслаблялся. Со мной же только так, зазевался — и все, пишите письма. Я же жутко опасная тварь. И мерзкая — ух до чего мерзкая...самой тошно, — очередной взрыв хриплого смеха. — Я думала, ты экзамены не потянешь. А смотри-ка, таки вылез в командиры. Доволен небось?
-По-разному бывает, — уклончиво ответил лейтенант. — Так что тебя ко мне привело?
-А то, командир, что херней ты страдаешь. Зря ты это затеял, ох как зря.
-Это — что?
-Сам знаешь. Это вот все, эту свободу показную, эти попытки "контакт наладить" или как ты там себе в головке своей дурной это обрисовал. Думал, пару дней свободы нам выбьешь и в ногах у тебя ползать будем? А вот шиш тебе. Меня так не купишь. Хочешь что знать, так я скажу — меня это только еще больше злит. А почему, хочешь знать? А потому, что толку нет в такой свободе. Свобода, ага. Свобода до ближайшего забора, а потом контрольная схема тебе напомнит, какой ты, нахрен, свободный у нас. Свобода. Свобода на три денька, а потом снова в казематы. Я тебя умоляю, ты за кого нас держишь вообще?
-Прежде всего, за людей, — резко ответил Алеев. — Мне доводилось выступать в роли командира, пусть и недолго, и я, честно сказать, не вижу особой разницы между вами и ими.
-Я наверное здесь должна расплакаться от умиления, да? Ой, смотрите, он в нас людей узрел. Санитары в "Авроре" во мне что-то не больно человека видели. Кусок мяса скорее. А с ним что хочешь, то и твори... — Анна тяжело посмотрела на лейтенанта. — Слушай сюда, один раз скажу. Не надо к нам в друзья набиваться, просто не надо. Это все до первого боя, шелуха, да и только. А вот в бою посмотрим, человек ты, или дерьмо, как все прошлые. Хотя я-то ответ тебе хоть сейчас предскажу...
Что же с ней делали, что она так озлобилась? Как пытались сломать?
Стоит ли это знать...вот уж вопрос так вопрос.
-Как там Перв...Юрий? — попытался лейтенант перевести тему. — Он считает так же?
-А никак он не считает. Он просто хочет, чтобы его в покое оставили — меньше таракашки в голове шебуршиться будут. И когда он хочет, чтобы его не трогали, мой тебе совет — ты его не трогай. А то узнаешь кое-что о боли, что только он один и знает. А потом еще и я добавлю.
-Я вижу, ты прямо стремишься его защитить...
-Сам себя защитить может, не маленький. Но он мне шкуру не раз спасал. И я ему. А вот ты...
А я — пришлый человек, незваный гость, пытающийся влезть в уже сплоченную семью. Даром что я должен быть их стражем, их убийцей...
Что палач пытается подружиться с казнимым...минут за пять до самого интересного...
-Не набивайся в друзья, — повторила Анна. — Ты им нам никогда не станешь. А про Юру хочешь знать, я тебе скажу — он когда помельче был, была одна там...в "Авроре", тоже в друзья лезла. Ей опыты на нас ставить поручали, а она книжки приносила...тьфу, дура дурой. Знаешь, чего с ней было? А вот скажу тебе, чего — он как-то увидел, что ей плохо, плакала сидела, решил помочь. Ну как умел. А что он умеет, кроме того, как нервы в узел вязать? Один взгляд и она уже в отрубе... — Притворщик какое-то время помолчала. — Через неделю повесилась. Ей центр удовольствия спалили начисто. Как поняла, что больше такого никогда не испытает, так и связала себе петельку. А Юру потом еще полгода из палаты выдернуть не могли, сам на себя руки наложить пытался. Раз десять пытался...каждый раз иначе...
Алеев молчал. Не то, чтобы слов не было — в конце концов, он давно уже прочел от корки до корки личные дела всех своих подопечных...но один взгляд в эти злые серые глаза подсказывал, что лучше пока помолчать.
-А Сетка...ну, скорее всего, ты с ней озвереешь. Сам знаешь, почему — кому нравится, когда всю твою грязь наружу вытаскивают, и листают, как блокнотик? Только не говори, что грязи нет. Есть, есть, у всех есть...вы сами — грязь, — зло сказала Вторая. — Я все жду, когда ты мне по морде заедешь уже, командир. Напрасно, да? Вежливый ты у нас? Ну тебе же хуже...
-А что насчет Четвертого? Я с ним разговаривал, но не было похоже, чтобы он меня ненавидел...
-А ему и не надо. Ты поговори с ним еще пару деньков, и потом будешь говорить уже со стенками. С мягкими такими стенками в комнате с белым потолочком... — Анна поднялась на ноги. — Ну все, командир, я все сказала, а ты делай, что хочешь. И получишь, что заслужил...
Его ответа она не ждала — резко отвернувшись, Притворщик направилась к дверям — и, раньше, чем лейтенант успел хоть что-то сказать, найти хоть какую-то защиту от ее гневных речей, Анна уже вышла вон, оставив Алеева наедине с тяжелыми мыслями.
Что с ними сделали?
Нет. Не так.
Что мы продолжаем с ними делать?
Кронштадт.
Тревожные синенькие огоньки двух мигалок плясали в окнах первого этажа. Окна были раскрыты настежь — из того, под которым стояла сейчас старенькая, пыхтящая движком почем зря, "скорая", высунулась не одна голова, и даже не две, а все шесть — похожей ситуация была и в окнах по соседству. Люди толкались, шипели друг на друга, работали локтями и, почти не отрываясь, следили за окруженным подъездом. Как ни странно, то, ради чего весь двор сгрудился сейчас в паре ближайших к подъезду точек, еще не было вынесено наружу. Вот вышел последний из прибывших на место врачей, вот вывели под руки белую как мел, осунувшуюся женщину с пустым, остекленевшим взглядом — всего минут десять назад она кричала так, что странно как не лопались стекла. Вот вновь показался молоденький милиционер с зажигалкой — сидя на самом краешке широкой скамейке, он уже минут десять пытался закурить, каждый раз то роняя в грязь сигарету трясущимися руками, то банально не попадая очередной в крохотный язычок пламени...
Во двор, заунывно сигналя, въехала черная машина, омытая недавним дождем — одно ее появление словно стало сигналом, по которому сгрудившиеся у подъезда сотрудники милиции осторожно, но быстро оттеснили кучкующихся во дворе людей еще дальше — двое прошли мимо окон, весьма выразительно требуя у висящих там лиц провалиться обратно во мрак холодных квартир.
Тем, на кого особого внимания, по счастью, не обратили, повезло увидеть, как из черной машины вышло трое — бледноватый с лица человек в теплом пальто поверх военной формы, бывший значительно ниже его парень в шинели, чье лицо закрывало множество шарфов, оставляя на виду разве что глаза, да девушка с взглядом таким тяжелым, что оставшиеся во дворе зеваки невольно шарахались в стороны сами, уступая дорогу. Уступала странной троице и милиция — остановившись у подъезда, человек в форме занял лишь какой-то один коротенький вопрос — похоже, спрашивал номер квартиры — и, кивком поблагодарив, нырнул в парадную — его спутники последовали за ним. Хлопнула с противным лязгом дверь, заслонили ее две высокие мрачные фигуры...
Дверь в шестую квартиру открылась куда тише — ступив за порог, Алеев по старой привычке вытер ноги о коврик — словно это еще имело значение. Словно это еще...
-Работаем быстро, — протянул он сквозь плотно сжатые губы, едва ли не скрипя зубами. — Специалист от "Авроры" в пути, но надо убедиться, что никто не наследил уже...
Нервы его натянулись до предела еще в пути, сейчас же они и вовсе грозили лопнуть от чудовищного напряжения, а перегруженный лихорадочными мыслями мозг — треснуть и брызнуть осколками.
Это время должно было когда-то наступить — время его первого задания как контролера "стрел". К этому времени он готовился с того самого момента, как попал в Клуб, этого времени он и сам, чего уж тут, ждал...
Но почему, черт возьми, его первая работа должна быть такой?
Кровь была размазана по выцветшим зеленым обоям так густо, словно ей пытались их покрасить сверху донизу, кровью же был буквально пропитан и скользящий под ногами трухлявый паркет. В этом хлюпающем болоте тонула вырванная с мясом дверная ручка, перевернутая в пылу борьбы вешалка, распотрошенный шкаф...
Кого-то из милиции — из тех, что вошли раньше — вывернуло всем, что было в желудке, еще на пороге гостиной. Лейтенант протянул чуть подольше — он даже смог сделать несколько шагов по комнате, прежде чем в деталях рассмотрел то, что было разбросано у окна — и вот тогда-то у него внутри тоже все заплясало. Оттолкнув в сторону тупо молчащего Лина, он рывками дополз до ванной комнаты, где и пообщался с раковиной как мог.
Мысли мчались, разрывая виски.
Шестой. Уже шестой. Это уже шестой...
Спокойно, спокойно. Надо выдохнуть. Сесть на край этой вот обшарпанной ванны и выдохнуть. Пара минут на успокоение нервов. Или не пара...нет, точно не пара. Чем больше, тем лучше...
Как он прикинул уже потом, в общем и целом ему потребовалось минут шесть-семь — за это время уже успел подъехать заказанный самым срочным образом специалист. Им оказался низенький лохматый тип возрастом лет за тридцать, с наглым взглядом и кучей монументальных работ за плечами, которые, очевидно, как он сам считал, давали ему право со всеми разговаривать быстро сводящим зубы менторским тоном.
Осмотр проводили в весьма спешном порядке — никто не мог поручиться за то, что милиция сдержит толпу надолго. Люди имеют свойство звереть, когда их убивают, а те, кто, по идее, должен выступать в роли защитников, лишь разводят руками. Осмотр проводили с мрачными лицами, перебрасываясь сухими, короткими фразами — специалист не в счет. Осмотр проводили, чувствуя усталость, злость и тошноту — специалист не в счет. Лина, похоже, не слишком проняло: то ли навидался чего похуже — да хоть бы на прошлых выездах по этому же делу — либо годы, проведенные на обеих Площадках, отбили Первому из "стрел" такие вещи как страх и отвращение — так, по крайней мере, думал сам лейтенант, переводя иногда взгляд на Вторую — та едва слышно ругалась себе под нос. Она могла ненавидеть свою неволю, она могла ненавидеть своего нового стража, она могла просто полыхать от ненависти к тому, что ей приходится делать, но, кажется, такие сцены словно давали ей на минуту об этом забыть, словно давали понять, для чего она нужна...
Чтобы больше никому не приходилось на такое смотреть.
Специалист из "Авроры", однако, выглядел даже веселым — и уже одно это вызывало у Алеева желание заехать ему по наглой, поросшей жиденькой бороденкой, морде.
-Две девочки было, три мальчика...а это у нас кто? — вглядываясь в то, что лежало у окна, специалист изобразил задумчивость. — Так сразу и не скажешь, слишком мало осталось...привычный возрастной порог не превышен, никому из жертв не было больше двенадцати...этому у нас...хм...сколько, десять, кажется, вы говорили? Хм, занятно, занятно...
-Если он еще раз скажет, что это может быть занятно, я ему шею сверну, — прошипела Анна.
-Это шестой, доктор, — напряженно сказал Алеев. — Седьмого нам не простят. Вы можете уже сказать хоть что-то вразумительное. Кто работает? Апостол?
-М-х-халадой ч-челове-в-ек, ну в само-о-ом деле... — издевательски протянул специалист, словно не замечая убийственного взгляда Второй. — Жертва приличного Апостола, как знает любой, уделивший должное внимание образованию, обычно представляет собой не более чем высушенную мумию. А тут у нас ребеночка хорошо так погрызли...и так художественно разбросали...ни один приличный Апостол так делать не будет, потому что если уж он дожил до становления, то учится вести себя...кхм...правильно...
-Короче. Кто?
-Думаю, можно с большой долей вероятности утверждать, что мы имеем дело с гибридной особью...вероятнее всего, уже в состоянии тяжелого помрачения рассудка...если бы он присовокупил к этим убитым остальное здание и, скажем, пяток ближайших, я бы совершенно точно сказал, что он уже за гранью Киновари, если вы предпочитаете...хм...народные термины. Но эта избирательность...этот подход к жертвам...вы видите — взрослых обитателей квартиры он попросту поломал и оставил по углам, пусть даже кусками. Ребенком он питался. От этого тела осталось больше, чем от прошлых деток, так что это, я считаю, несказанная удача — по крайней мере смогу изучить получше отпечатки его зубов... — специалист от "Авроры" противно усмехнулся. — Нет, это точно не Киноварь. Он как-то ее сдерживает, и в нужный момент выпускает, в нужный момент стремительно спускается вниз по эволюционной лестнице к чему-то совершенно первобытному...это просто...
-Чудовищно.
-Восхитительно, я хотел сказать. Методы блокировки их импульсов — новые, еще не известные нам — это могло бы стать весьма и весьма интересно. Я могу рассчитывать, что вы хотя бы попытаетесь доставить мне его тепленьким? Или, как принято на Второй Площадке, сразу будете шпиговать свинцом?
-В школе, где учился прошлый ребенок, есть дети человека, у которого, в свою очередь, есть весьма солидные связи, — тяжело выдохнул Алеев. — И есть также и опасения, что его семья может быть следующей.
-Так вот почему вы здесь...
-Да, — чувствуя невероятное отвращение, произнес лейтенант. — Были дернуты кое-какие рычаги, и дело попало на особый контроль. Вот почему мы здесь.
Вот почему мы здесь. Вот почему нас сюда послали — не из-за шести большей частью съеденных детских трупов, шести вырезанных под корень семей. Лишь из-за того, что у какой-то шишки из посвященных затряслись поджилки.
Сколько же детей, интересно, оно должно было сожрать, чтобы нас послали обычным порядком?
-Ладно, дайте пройдемся поэтапно. Что нам уже известно и что мы уже предприняли, лейтенант?
-Это не местные. Согласно нашим спискам, в городе проживает лишь одна семья с нечеловеческой кровью, настолько уже разбавленной, что три последних поколения умирали все как один своей смертью...
-Зверь всегда будет зверем, контролер.
-Они активно сотрудничают со следствием, — несколько резко ответил Алеев. — Прекрасно понимают, что такие события могут повлечь за собой новую волну зачисток...боюсь, если они найдут нашего убийцу первыми, то вам его точно доставят в разобранном состоянии. За последние десять лет здесь не было также зарегистрировано никакой иной сверхъестественной активности...мы проверяли версию с магами, само собой. Знаете, какая-нибудь тварь, сорвавшаяся с цепи...
