Тишина и холод. Серые стены, лисий хвост под стеклом. Их всего двое здесь — и оба молчат уже третью минуту. Но никакое молчание не может длиться вечно.
Глава "Атропы" медленно оторвал глаза от лежащего на столе документа, не менее медленно заговорил.
-Это оказалось...сложнее, чем я думал.
-В чем же сложность? — вкрадчиво поинтересовался Кай, также избегавший встречаться с полковником взглядом.
-Я сейчас не только о ведьме, но и о...нашей борьбе в целом, — невесело усмехнулся глава Второй Площадки. — Ты ведь видишь, что с нами делается? Год за годом, день за днем...мы сжимаем кулаки все сильнее, но все больше течет у нас меж пальцев. Я чувствую...нет, я уверен в том, что мы теряем инициативу. Если мы сейчас не перейдем в наступление, то рискуем обессилеть окончательно.
-Вас пугает данная перспектива?
-Меня пугает мысль о тихой, бесполезной смерти, вот и все, — мрачно произнес полковник. — Не для того мы трудились все эти годы, чтобы дать теперь всему загнить.
-И тем не менее, гниль уже проникла в нас. Причем, как обычно, все началось с головы, — холодно ответил Кай. — Вы должны решить эту проблему, пока еще не поздно. Решить, как вы всегда их решали.
-Легко сказать...
-Ресурсов у нас в достатке, а вы умеете ими грамотно распоряжаться. В чем же затруднение, полковник?
-Я знаю ее уже не первый год. Да что там, не первый десяток... — глава "Атропы" вновь бросил взгляд на лежавший пред ним лист бумаги. — Она не раз нас выручала, у нее...у нее не было ни одной действительно стоящей причины устраивать эту катастрофу.
-Причина была. Вы знаете даже, как эту причину звали.
-Брось...она уже давно не то чудовище, которым была в начале века. Я достаточно читал и слышал о том, что ведьма тогда из себя представляла, и сейчас тоже достаточно хорошо знаю, о чем говорю. Она времен мировой войны — что одной, что следующей — еще могла бы устроить все это, чтобы убрать кого-то, с кем повздорила, но сейчас...нет, нет. Она, как и Летичев, слишком многое ставила на карту. Она была заинтересована в проекте не меньше всех остальных, иначе бы попросту не дала на него согласия.
-И тем не менее, доказательства непреложные, полковник, — сдержанно произнес Кай. — Я понимаю, вам тяжело выступать против кого-то, кому вы привыкли если не доверять, то хотя бы немного верить...я бы сам хотел, чтобы у нас был иной выбор. Но иного выбора нет. Если она покинет страну, уйдет со всем, что знает...это будет катастрофа. Учитывая недавние атаки на наши позиции в Восточной Европе...вы сами должны понимать — перед началом наступления это недопустимо. Никто, даже я, не может предсказать, кому она захочет продать наши секреты. Если, конечно, она уже этого не сделала.
-Думаешь, я этого не понимаю? Все я понимаю, — прорычал глава "Атропы". — Даже то, что Директорат теперь будет шерстить дела всех, кто с ней достаточно близко работал. Снеговой, Лисянский, вся эта публика...если они разойдутся, моя голова полетит за ведьмовской следом. Думаешь, не понимаю? Понимаю, все я понимаю. И знаешь — как-то не легче.
-Вы задействуете для операции "стрел", не так ли?
-Сразу к делу, да? — горько усмехнулся полковник. — Да, задействую. Четвертого будет крайне сложно перебросить в такую даль, но он остается пока что лучшим из возможных вариантов. Быть может, его появления будет достаточно, чтобы она бросила карты на стол и подняла ручки.
-Я бы не стал сильно на это надеяться, но...пробуйте, — тихо сказал Кай. — Но вас ведь тревожит что-то еще, полковник? То, о чем вы совсем недавно мне сказали?
-Я...
-Вы провели на этом посту больше, чем кто-либо еще. И пусть ваше старое звание и оставили при вас как напоминание, оно уже мало что значит, не так ли? Вы сделали для человечества куда больше, чем кто-то из организации.
-Не я. Мы.
Кай промолчал — лишь тихо, по обыкновению грустно, улыбнулся.
-Хотел бы я сделать для людей больше...
-Вот. Теперь ты понимаешь, что меня терзает, Кай. Мы плюемся в слона, но от этого он никогда не упадет. Мы рубим гидре голову, но все тщетно...
-Нет, полковник, не тщетно, — твердо произнес Кай. — Вы рубили головы, выигрывая для меня время — время для подготовки удара в сердце. И время это уже почти пришло.
-Скажи мне, Кай...только честно. Тебе когда-нибудь бывает страшно?
-Я живу со страхом, полковник, — лицо оставалось непроницаемым. — Но жить с ним не значит ему покоряться. Неужели вы забыли о том?
-Ты ведь знаешь, что твоя миссия — скорее всего, билет в один конец. Что ты можешь не вернуться из Башни.
-Я знаю, полковник, — Кай медленно поднялся со своего места. — Но я знаю также и то, что она увенчается успехом, пока мои тылы прикрывают люди вроде вас.
-Хотел бы я родиться ветром. Он просто сдувает пыль, не думая ни о чем. Хотел бы я родиться машиной, оружием, которое просто убивает, не задавая себе вопросов. Не помнит мертвых и не знает живых. Но я человек...
-Но вы человек. И потому страшнее любой машины. И сильнее любого ветра, — Кай подошел к дверям. — Крепитесь, полковник. Ждать осталось совсем недолго. Я могу сгинуть, но человечество получит заслуженное по праву.
-Мировой пожар в крови... — тихо произнес глава "Атропы".
-Господи, благослови (2), — еще тише сказал Кай, выходя за дверь.
-"Стрелы" готовы к вылету, товарищ полковник, — бросив на рычаг телефонную трубку, произнес один из сидящих за большим столом офицеров. — И вот еще, срочная передача...
-А именно?
-Два часа назад ведьма вышла на связь с товарищем Гергбу. После недавнего нападения на него в Польше мы установили круглосуточное наблюдение, его телефон...
-Короче.
-У нас есть теперь их местонахождение. Можем высылать группы хоть сейчас.
-Начинайте. Я вылетаю следом, — Щепкин поднялся из-за стола. — А, и вот еще...что там она хотела от этого ирландского обрубка?
-Кажется, пыталась узнать, нельзя ли им с Макаровым укрыться у него, — офицер потянулся к прибору громкой связи. — Разговор записан, пусть и частично, я могу включ...
-Не надо, — резко произнес глава "Атропы", но было уже поздно — палец коснулся кнопки и из аппарата полилась корявая русская речь — ноток истерики в ней было столько, что хватило бы на целую нотную грамоту:
-Нет, нет и еще раз нет, молодящаяся ты профурсетка! Я заболел, и мне глубоко чихать, какие там у тебя проблемы! Надо было думать головой, когда в апреле прошлого года воткнула свою вилку не в ту розетку! Казаки теперь в ужасе по Днепру прочь плывут от такой оказии, а ведь раньше османов гоняли! За кучу вещей платят, да не той монетой, которой хочется, так что ни разу не хочу подставлять еще и себя! Хватило с меня чертовой Польши, все, спасибо! Еще какой нечисти в моем убежище не хватало! Эти недоумки ведь не могут до сих пор даже с ними разобраться, а поди узнай, кого ты, кроме "Атропы", приведешь на хвосте! Вид их шавок я, может быть, еще и вынес бы, но вот какой гадости ты еще насобирала, одно провидение знает! Эти немытые церковные палачи, икайся им на том свете, до сих пор живы, и никто с этим ничего не делает! Никто! Понимаешь, женщина? Как какая-то ушлая швея из глуши напакостила, забравшись, куда не просили, так эти гении готовы всех на уши поднять ради ее шкуры! А вот тот факт, что лучшего из лучших зачарователей чуть не уволокли какие-то обнаглевшие олухи, никого не волнует! Ни капли! И эти люди называют себя чертовыми профессионалами? Да с какого дьявола эти наглецы у вас, профессионалов, еще ходят по земле и дышат воздухом? Где их головы на копьях, где их гробы, где их расстрелянные трупы? Где? Нет их! Тоже мне, мастера! Воистину, "Клуб"! Не Институт, не Армия, не Фронт, не Движение, а Клуб! Кружок! Здесь мы играем в песочек и лелеем фантазии о светлом будущем!
Рука полковника непроизвольно поползла к лицу. Кто-то из сидящих за столом задержал воздух, чтобы не рассмеяться в голос. Совершивший, судя по взгляду главы "Атропы", самую чудовищную из возможных ошибок офицер попытался отключить аппарат, но тот продолжал передавать записанный разговор, не обращая ровным счетом никакого внимания на все попытки его остановить:
-Если я переживу эту неделю, Фруалард, боюсь, следующее столетие вы проведете в коробке из-под табака...
-Ты мне угрожаешь? Ты — мне? Да как у тебя, бабка повивальная, язык повернулся изрыгать такие необдуманные речи? Безмозглая тварь, я все о твоих делишках знаю! В коробке, говоришь? После меня ты будешь искать куски своего бренного тела по всему шару земному, самостоятельно! Все, кто угрожал Фруаларду Теаилле Гергбу, спокойной жизнью никогда после не жили, если выживали! Чертовы молокососы, вшивую сотенку лет прожили, пороху еще не понюхали, а все туда же — лезут свиным рылом на барский стол! Высокомерная дрянь с кривыми руками, топорной работой и бабскими тараканами в голове, да даже та немчура, которую ты в войну косила, даже эти невежественные мясники, которые Ису-то с тремя ошибками начертят своими граблями, чья Thule была не настолько Ultima даже для того, чтобы спрятаться от одной кислотой подпаленой дилетанской морды, и то работали чище и незаметнее тебя! Зависть, небось, заела, раз исподтишка всех вырезала?
Шумно выдохнув и не менее шумно высморкавшись — часть слушателей на этом месте уже буквально давилась от смеха — маг пошел на новый круг:
-Что? Не нравится? Гергбу тебе еще добавит, паскуда! Попробуй, хоть пальцем шевельни в мою сторону, и волосы с твоей куцей головенки полетят как перья с бойцовских петухов! И не таких я в бараний рог скручивал, а уж дурех, что заместо работы себе одержимых мальчишек для согрева постели ищут, и подавно! Давай, спой мне еще про сдерживание демонов, покорми еще отговорочками, за кем там следить надо! За кем тут следить стоило, и полуразложившийся недоделанный мертвяк умственно ущербного Апостола-первогодка сообразит — за тобой, бессовестная дрянь! Раз ведьма, то не пудри хотя бы мозги, что ни разу не животное, чтобы ты сотню наследников за сотню дней родила, и каждого в сто раз больнее, чем прошлого! А теперь проваливай, грязная малолетняя тварь, и не беспокой меня по таким мелочам! Чтоб я тебя в ста милях от себя не видел! Ни тебя, ни того никчемного хлама, на который ты награбленное золото профукала! Тебя это тоже касается, Макаров, заживо гниющий постоялый двор демонского отродья настолько низкого пошиба, что ни один слюни пускающий старый пень с начала времен его бы не призвал о погоде испросить! Помочь? Вам? Облезешь, да неровно обрастешь, мальчишка! Долго еще будешь за свою упыриху прятаться? Сдал бы давно ее полковнику, паразитину никчемную, солдатики бы ее бездарное сиятельство так репрессировали, что до конца жизни бы не разогнулась! Родился магом, так изволь быть магом, дьявол тебя раздери и на ограде растяни! А нет, так сгинь с глаз моих, коммуналка для духов настолько ничтожных, что их плевком комариным разрывает, к родне вашей дурной, что вокруг разбитой чашки второй век скачет, и скачи там с ними, пока не лопнешь и лоскутиками все не забросаешь! Оставьте меня в покое, а то я тоже кое-чего в проклятьях знаю, и горе вам, шайка олухов, если вы меня это показать заставите!
Треск. Шипение. Запись оборвалась — но если судить по набиравшему в последние ее секунды воздух для нового монолога магу — лишь запись, не сам разговор.
-Иногда мне хочется поставить к стенке того, кто научил его русскому, — негромко, но вполне отчетливо произнес полковник. — Выключите это позорище, пора работать.
-Станция "Огниво".
-У вас все готово?
-Три установки уже на месте, товарищ первый секретарь Директората.
-Хорошо. Еще одну отошлите туда же, в Ширнесс. Две оставшиеся пока что пусть остаются на месте. Я прибуду в ближайшее время для проверки.
-Так точно.
9. Терний
То не просто чума, то не просто костры,
То не просто yдyшье, как перед грозой
Просыпайся, Фома, видишь, зубы остры,
Видишь, воет и кружит, сверкая косой...
(Зимовье Зверей — Беспределица)
Свет фар распахивал предрассветную тьму. Старенькая черная машина, из чьего дряхлого тела сейчас выжимали все, что там осталось после долгих лет верной службы, мчалась по пустынному пока еще шоссе. Растрепанный человек, сидящий за рулем, держал усталые глаза широко раскрытыми, лишь изредка позволяя себе сморгнуть. Стена тумана, застилающая дорогу, настроения отнюдь не улучшала. Как и разговор на повышенных тонах, продолжающийся на заднем сиденье.
-Все-таки, никак не могу уместить в голове, — Татарьев поскреб подбородок и бросил очередной взгляд в окно. — Почему вы вернулись?
-А почему, собственно, я не должна была этого делать? — вопросом на вопрос ответила Августина, не открывая глаз.
На коленях ведьмы лежала небольшая металлическая папка, блестящая при тусклом свете. На коленях у ее соседа лежал пистолет. Обстановка была не просто нервной — казалось, вот-вот прогремит взрыв.
-Из того, что я успел узнать... — было видно, что слова Татарьев подбирает весьма осторожно. — Вы...скажем мягко, не питали симпатии к установившемуся режиму.
-Надо же. Вы умеете складывать простейшие числа, — хрипло рассмеялась ведьма. — Но общая картина, боюсь, от вас по-прежнему ускользает. Я знаю, через что вы прошли. Тогда, в Австрии. Вы были одним из тех, кого забросили первыми, почти на ощупь?
-Мы собирали информацию, — помолчав, отозвался Татарьев. — Не самое приятное дело. Не самое простое.
-Типичная грязная игра Директората, — Августина приоткрыла глаза, взглянув на Мотылька. — К тому времени человеческая часть уже имела представление о том, с чем придется столкнуться на местах. Но все равно послала вас. Очень уж хотелось проверить несколько интересных теорий...
-Боюсь, я несколько потерял нить, — нахмурился Татарьев. — Как все это связано с вашим возвращением в сороковых?
-Вы заигрались, — голос ведьмы стал куда тверже. — И когда я говорю "вы", я имею в виду людей, разумеется. Ваши маленькие победоносные войны, ваши маленькие славные революции...нет, конечно, я не скажу, что вы ни бельмеса не добились. Накидать камней в воду у вас получилось, но круги давно уже разошлись. Что же в итоге? Вы пробовали...оглянуться по сторонам, хотя бы?
-Я...
-Я не без причины упомянула австрийский инцидент, — оборвала Татарьева ведьма. — После него вы должны были уже понять, что такое маг. А теперь скажите мне — неужели вы и правда думаете, что мы позволили бы вам построить что-то, что действительно представляло бы для нас угрозу?
-Не считай вы Клуб угрозой, вы бы не бежали из страны, — парировал Татарьев. — Разве не так?
-Иногда выгодно отступить, — Августина пожала плечами. — Я понимаю, к чему вы клоните. Конечно же, мы воевали по разные стороны баррикад. Конечно же, мы собирались вас извести. Определенные опасения были у всех — у меня тоже, не скрою. Но они оказались в большинстве своем преувеличенными. Что вы построили в итоге на всех тех костях, что вспоили всей той кровью? Квазифеодальный кадавр. Ваши мечты были мертворожденными, вы пришли туда, откуда начали свой путь. Вы хотите знать, почему я вернулась? Оглянитесь вокруг. Кто находится в Директорате? Кто составляет новый, вашим же языком, эксплуататорский класс, вашу...номенклатуру? Мы. Мы ничего не потеряли, кроме, разве что, массы времени, что конечно весьма досадно. Но никакая революция...никакой бунт свиней, выставивших для своей защиты оголодавших собак, для людей опасности не несет. Люди всегда могут отправить одних на бойню, а других на мыло. Простите, если я выражаюсь несколько грубо и просторечно. Это сделано не с целью вас обидеть. Только лишь с целью напомнить вам ваше место.
