Она не сделала ничего — лишь только продолжала говорить.
-Человек пытался спасти хоть кого-нибудь. Но один за другим люди отворачивались от него, не желая даже слушать. Ему оставалось лишь с ужасом наблюдать за тем, как мир вокруг рушился. Никто из испивших отравленной воды ничего не замечал — ведь все вокруг были такими же, как они сами...
Не особо-то прочная на вид, подвешенная под мостом площадка. Теперь понятно, почему ее до сих пор никто не тронул — с этой опорой, судя по всей грязи, в которую они только что вляпались, по размокшей серой крошке и каким-то пустым мешкам, проводились некие ремонтные работы. Внизу бешено ревели грязные, непроглядные воды. Единственное хлипкое ограждение вынуждало вцепляться в него со всей силы.
-...только какой-то безумец бегал по улицам и кричал про отравленную воду. Что же тут поделать? Человек продолжал поступать так, как велел ему ангел — и пил лишь из своих запасов...
Окрики — и топот ног — были все слышнее. Глядя на Кая, на то, как он, держась свободной рукой за ограду, спиной вперед, по шажку, подбирался к опоре, все еще целясь в нее, Неус всматривалась туда, куда прежде старалась вовсе не бросать взгляда. Искала на его лице, в его страшных глазах хоть бы мельчайшую тень, слабый отблеск того, что должно было, что просто не могло умереть без остатка, могло только быть похороненным на невероятной, но все же достижимой глубине — и каждый год этой уродливой пародии на жизнь лишь набрасывал сверху все больше и больше земли. Искала, не желая признавать то, о чем вопила в голос каждая минута, проведенная с этим существом, искала, все еще не желая сдаваться. Да и могла ли она себе это позволить — теперь, зная его собственную историю, его...сказку? Зная, что сила, желающая небытия для всех и прежде того — для себя, не просто наполнила собою чье-то давно пустое тело, не просто раз и навсегда подчинила своей чудовищной воле разбившего когда-то зеркало несчастного, но оставило ему достаточно себя, чтобы не просто бездумно идти к намеченной цели, но задавать вопросы? Едва задумавшись о том, она неизбежно соглашалась, что в этом был свой особый, жестокий смысл — эмиссар должен был сам до конца убедиться в правильности своего дела, должен был искать — и не находить нигде — доказательств того, что он, быть может, допустил где-то ошибку. Безвольные куклы не могли свернуть гор, неважно, чья воля дергала за их нити — в свою очередь, все то, что успело сделать это создание меньше чем за полвека, говорило за себя: ад — все-таки сложно было оперировать иными словами — избрал себе действительно достойного слугу. А от битвы с адом, в какой бы форме он не явил себя, она не имела права отворачиваться. Не имела права перекладывать эту задачу на чьи-либо еще плечи.
В конце концов, чем еще, как не молитвой уняла та, настоящая Герда ледяные ветра? В конце концов, что, как не строки их любимого псалма заставили того, настоящего Кая выплакать прочь проклятые осколки?
Наблюдая за тем, как Кай простукивает опору моста, ища, похоже, какое-то потайное место, Неус неожиданно поняла, что не испытывает страха — да и вся боль, что терзает ее тело, не значит больше ничего. Она должна была оказаться здесь. Она должна была попытаться сделать то, о чем иные даже не помыслят. Она должна была жить ради этой минуты — и умереть, если придется, но не оставить своих казавшихся столь безнадежными попыток.
Заставить его — его настоящего — услышать. Заставить вернуться. Вернуться оттуда, где все эти годы прятался мальчишка из далекого города, задыхавшегося под толщами снега, зажатого в беспощадные тиски голодной смерти...
Ведь только у него был шанс войти в Царство Небесное.
-Все продолжали считать его безумцем, а он все ждал и ждал, когда же вода очистится. Но шло время...
Слова ее не тонули в пустоте — и пусть она не могла сказать того по лицу Кая, по его взгляду, того, что он на краткий миг повернулся к ней спиной, выдергивая из опоры лишь казавшийся монолитным кусок — а следом и действительно уже громоздкую вещь, какой-то упакованный в пленку прибор, довольно слабо похожий на обычную рацию — было вполне достаточно. Как знать, действительно ли он слушал ее сейчас — или же просто решил, что она безнадежно свихнулась от страха и более не особо опасна? Как знать, быть может, она...
Нет. Нельзя о том думать. Думать лучше о том, что, например, делает внизу, в мутных водах, прибившийся к одной из опор моста...холодильник?
На мгновение Амальгама почувствовала, что безумие действительно может быть ближе, чем ей хотелось верить. Неуверенно моргнув, она увидела белое пятно на том же месте, где и прежде — и почувствовала с трудом преодолимое желание отвернуться побыстрее. Могло ли быть так, что сама реальность уже начала давать трещину? Или тому есть объяснение попроще — скажем, какой-нибудь маг...
-Вы не закончили, — глухим тоном произнес Кай, сдирая с передатчика в считанные мгновения намокшую от дождя пленку.
Ей не показалось. Ей ведь не показалось, правда? Она ведь действительно слышала сейчас эти слова? И если так...если так, то...
-Они внизу! Внизу, я сказал!
Топот, крики. Вскинув голову, Неус увидела, как через ограждение перегнулась первая фигура в натянутой на лицо черной маске.
-Вижу их!
Единственный выстрел разрывает вначале черную ткань, а затем и лицо. Заваливаясь вперед, тело окончательно теряет равновесие и, нелепо кувыркаясь в полете, устремляется прямиком в ледяные объятья Темзы. Чуть опустив ствол и сдвинувшись назад, под прикрытие моста, Кай потянул за собою прибор.
-Вы не закончили, — повторил он, без особой спешки проворачивая какие-то ручки — с таким спокойствием обычно ловили любимую станцию на радиоприемнике, а не настраивали невесть на что способный передатчик, будучи в двух шагах от гибели.
-Парк, Райс — живо вниз! — продолжал надрываться кто-то сверху. — Живее, живее, мать вашу!
-Да здесь шею свернуть недо...
Очередной выстрел оборвал речь на полуслове. Очередное тело — в этот раз с диким воем — полетело вниз, на свидание с мутными водами. Ответ был весьма скорым — по открытой взглядам сверху части площадки полоснула автоматная очередь. Лишь чудом удержавшись на ногах, Неус вжалась спиной в скользкий, холодный до дрожи металл. И, в очередной раз приказав себе не думать о том, как скоро они разделят судьбы этих двух несчастных, заговорила — пока еще могла заставить свой голос не так сильно срываться и дрожать:
-...но шло время, и человек устал от своего одиночества, устал от насмешек. Устал думать о том, что никто на свете не понимает его и, наверное, никогда уже не поймет...
Новый звук разом перекрыл все — и беснующиеся там, внизу, воды, и гневные окрики сгрудившихся на мосту людей. Новый звук набирал силу с каждой секундой — уши напрочь закладывало, и странно, что еще не рвало изнутри в куски. Новый звук она просто не могла не узнать, не могла спутать ни с чем иным.
Над мостом кружил, постепенно снижаясь, чей-то вертолет.
-...и тогда человек пошел к местному колодцу! — каждое слово приходилось отправлять в путь криком, но даже так не было никакой гарантии, что Кай услышит хотя бы его часть — оглушительный шелест винтов был все ближе и ближе. — И тогда он испил воды из него!
И снова — чьи-то выстрелы. Площадка под ногами в который раз пустилась в пляс. Кай сидел рядом с передатчиком, все еще сжимая одной рукой то невзрачное серое колесико, которое использовал для настройки. Вторая рука его продолжала стискивать пистолет — Амальгама отчетливо видела, как побелели от дикого напряжения его пальцы.
Она понимала, что все уже было готово.
Единственное, чего ей не удавалось понять
не удавалось поверить
так это то, почему он все еще медлил.
-Чем все кончилось? — подняв на нее взгляд, медленно произнес Кай.
Губы ее зашевелились — но были ли у нее силы и сейчас перекричать этот сходящий все ниже и ниже грохот?
Губы ее зашевелились, но Неус не успела сказать более ни единого слова.
-И тогда по свету стала ходить легенда о волшебном колодце, вода из которого исцелила сумасшедшего.
Голос, что прорвался откуда-то сверху, заставил их почти синхронно вздернуть головы, обращаясь к его источнику. Заставил увидеть распластанное на опоре моста тело в изорванном палаческом балахоне — путь его наверх отмечали вбитые по самую рукоять десятки Черных Ключей.
-Сказочке конец, — прохрипел, черной тенью срываясь вниз, Асколь. — Скажи спокойной ночи.
Вертолет колотило с такой силой, словно машина вдруг обрела жизнь и решила начать ее с эпилептического припадка. Вцепившись одной рукой в холодный металл поручня, что торчал над головой — эта самая голова уже успела с ним поцеловаться, когда машина слишком резко пошла на спуск — а другой отчаянно пытаясь удержать рацию, то и дело грозящую выскользнуть из потной ладони, запечатывающий охотник Грегори Маршалл проталкивал сквозь зубы все больше и больше отборнейшей ругани — исчерпав запас оной в двух языках, маг не замедлил перейти к третьему.
-Ну что там? — вывернув голову в сторону Аканты, проорал он в краткий миг, когда на ум не шло ничего непечатного.
-Ниже! — рявкнула в ответ та — будь у Маршалла хоть бы минута свободного времени, он бы определенно посмеялся, наблюдая за пристегнутым к полу несколькими крюками телом Полсердца — и тем, как это самое тело непрерывно дергало то в одну сторону, то в другую. — Ровнее, ровнее держите, бестолочи!
-Если такая умная, сама садись в это кресло! — голос пилота, буквально сочившийся безумием, не предвещал ровным счетом ничего хорошего. — Эта дрянь не предназначена для таких нагрузок!
-Какие еще нагрузки, ты...
-А кукольное тело что, по-вашему, пушинка?
Машину вновь тряхнуло: едва не улетев в ту часть салона, где расположилась со своей винтовкой Аканта, маг с шумом выдохнул, пытаясь добиться хотя бы жалкого подобия равновесия — хотя ему все сильнее начинало казаться, что все, чего можно было тут добиться — так это лишних шишек.
-Вижу их, — приникнув к прицелу, протянула Полсердца. — Цель и какая-то девица в бинтах. Работаем...дьявол, а это еще кто?
-Что там? — подавшись так далеко в сторону Аканты, как позволяла длина руки, выкрикнул Грегори. — Ну?
-Какой-то болван только что спрыгнул на площадку с ближайшей опоры. Судя по тряпью, один из палачей.
-Восхитительно, — прорычал маг, с третьего раза угодив мокрым от пота пальцем на нужную кнопку собственной рации. — Сэр! У нас тут небольшая проблемка!
-Что еще? — холодно осведомились по ту сторону.
-Палач здесь. Уж не знаю, каким ветром, но...
-Уже сцепились, — бросила Аканта. — Цель перекрыта, не могу работать.
-Сэр, палач закрывает цель! — орошая рацию слюной, проорал Грегори. — Приказы?
-Не изменились.
Дьявол, да скажи ты толком...
-Сэр, я повторяю...
-Плохо слышу...вас...Маршалл... — голос будто бы отдалялся с каждой секундой. — Вы...знаете...
-Все ты слышишь, скотина, — швырнув рацию в дальний угол, устало произнес охотник. — Все ты слышишь, просто отвечать потом не желаешь. Куда ж это герою Башни годится — такие приказы отдавать. Для того завсегда крайний есть...
-Приказы? — не отрываясь от прицела, холодно спросила Полсердца.
-Стреляй, — вздохнул маг. — Моя голова и так и так под топором — пусть лучше ее за удачу срубят, чем за провал...
Злость иногда придает так много сил, что впору удивляться — удара о скользкую площадку, что была подвешена под мостом, он, по крайней мере, почти не почувствовал. Боль в Цепях, что пришла мгновениями позже, игнорировать уже не получалось — но сейчас он, по крайней мере, был к ней готов. И не стал ждать, пока она возьмет верх.
Стоило отдать должное Каю: удивление — если предположить, конечно, что эта тварь вообще была способна на нечто подобное — его длилось считанные мгновения, и когда палач еще только коснулся ногами площадки, пистолет первого секретаря уже дернулся, выхаркнув очередную пулю. Разминувшись с нею на какие-то жалкие дюймы — во второй раз вместо выстрела раздался уже лишь насмешливый щелчок — Асколь, намеревавшийся закончить все дело одним хорошим ударом — благо теперь с ним был, спасибо Айре и ее предусмотрительности, самый обычный нож — почувствовал, что забыл одну, несомненно, важную деталь: площадка, на которую он так лихо сорвался, была, похоже, ничуть не хуже иного катка. В его яростный бросок вперед было вложено куда больше сил, чем следовало — только и оставалось, что уцепиться за Кая, рванув на себя. Держась друг за друга, и шатаясь, словно два несчастных пьяных дурака, за каким-то чертом нацепивших на себя коньки и выползших на лед, оба начали заваливаться в сторону единственного ограждения танцевавшей под их ногами площадки.
За следующие несколько секунд палач и первый секретарь успели обменяться, как минимум, десятком ударов. Успешно расквасив Каю нос и превратив правый глаз в один сплошной кровоподтек, палач собирался уже докончить дело, когда совсем рядом с его ногами что-то с противным, резким звуком чиркнуло по платформе. За секундное удивление пришлось дорого заплатить: первый секретарь, вовсю пользуясь тем, что само его присутствие причиняло боль и сбивало с толку любого, кто имел несчастье носить в теле Цепи, почти достал горло Асколя — но рука его оказалась в тот же миг перехвачена и сжата, словно в тисках. Дернув Кая на себя, палач рванул из-за пояса нож...
Что-то со страшной силой ударило его в плечо — по ощущениям это, наверное, очень близко стояло к идее встретить спиной скоростной поезд. Асколя бросило вперед — Кай, сполна разыграв свое секундное преимущество, вывернулся из его хватки, всем телом бросившись на платформу — и избежав очередного выстрела, который в противном случае определенно превратил бы его голову в нечто неприглядное. И снова — едва слышимый на фоне ревущего вертолета хлопок. Передатчик, до которого почти дотянулся Кай, брызнул искрами — сжав зубы, первый секретарь попытался было подняться, но за ногу его дернул упавший где-то позади палач. Не самое лучшее в мире решение — ответный пинок чуть было не свернул Асколю челюсть, заставив в очередной раз выпустить цель.
Стрелок, что работал из повисшего справа от моста вертолета, кажется, ушел на перезарядку — и мысль воспользоваться этой, вне всяких сомнений, ничтожно короткой передышкой посетила разом все три разума, чьи хозяева были зажаты на уже довольно опасно накренившейся платформе. Неус, до того прижатая к ограде ветром и угрозой схлопотать пулю-другую, кинулась было в сторону палача — но поверхность платформы и с ней не преминула сыграть злую шутку: сапоги Амальгамы просто не могли не проскользить по металлу вперед и в сторону — и ее слепую, отчаянную попытку ухватиться хоть за что-то, чтобы не улететь вниз, встретила рука, которой Неус определенно предпочла бы воды Темзы. Обхватив ее горло и притянув к себе, Кай медленно, по шажку, принялся отступать назад, к ограде.
Боль вновь правила бал в теле палача. Возмущения в Цепях, вызванные присутствием Кая или выстрел в спину он бы без труда вытерпел по одиночке — да, может быть, и за раз, если бы только с каждой секундой не становилось все хуже. Увидев, как первый секретарь, извернувшись, сгреб Амальгаму в охапку, намереваясь укрыться за ее телом от будущих пуль, Кат, хрипло рыча, рванулся вверх — но заплясавшая под ним платформа и скользкий до неприличия металл вновь вернули все на свои, отнюдь не законные, места — в этот раз он еще и ударился при падении подбородком, только лишь чудом не откусив себе язык. Не думая более ни о чем, кроме того, что ему должно подняться, оторваться от этой распроклятой платформы и доделать дело, даже если потом его унесут бурные воды, что явно только и поджидали новую добычу внизу, Асколь рванулся снова...
