Проведя достаточно лет в служении "Атропе", человек, как правило, укреплял себя против многих страхов. Как доказывала лейтенанту сейчас ветхая книга, правило это работало далеко не всегда — а может, с предметом их разговора вовсе не работали никакие правила. Окунувшись в очередное, неведомо какое уже по счету изображение, он чувствовал, как лоб стремительно покрывается испариной, как сердце словно начинает терзать незримая булавка — вот только остановиться и прекратить разглядывать, прекратить попытки понять никак не удавалось...
-Довольно, — выдернув книгу из рук Алеева, пробурчал маг. — То, что ты видел — лишь своего рода символы, но любой символ — это символ чего-то, о чем род людской предпочел не помнить. Фиговый листок, которым прикрыли те, еще живые на момент записи, знания. Ты видел лишь символы. Реальность, что за ними спрятана, стократ хуже.
-Что...что это? — выдохнул лейтенант.
-Летопись. Летопись их войн с нашим миром, — мрачно ответил Фруалард. — Самая полная из тех, что можно сыскать. Сюда включили все имеющие ценность сведения со времен первого вторжения, все, что только уцелело, все, что до составления этой книги передавалось лишь из уст в уста... — бережно перевернув очередную страничку, маг продолжил. — Те, кто это писал, пожертвовали своим рассудком, быть может — своими душами...они обязали себя и своих потомков помнить, чтобы у всех остальных было право забыть. Эта копия на древнескандинавском — самая поздняя, всего таких книг было четыре... — Гергбу на миг прикрыл глаза. — По одной на каждую семью из тех, что заключили когда-то договор в Порт-Ларге. Что изгнали их прочь...
Осторожно перевернув несколько ветхих листков, Фруалард вновь обратил книгу к лейтенанту.
-Ты должен понять, войны с ними шли с переменным успехом из века в век. Но до времен, о которых я веду речь, наш брат стоял в лучшем случае за свой род или находящееся под его защитой поселение. И великой отрадой было, когда удавалось охранить хотя бы такую малость. То, что ты чувствовал, глядя на эти страницы, не сравнится, поверь, и с мельчайшей долей страха, что царил в душе человека тогда, страха, который нельзя было даже назвать по имени, не опасаясь, что он услышит и явится за тобой. Сияющее Воинство, Волшебная Рать...Прекрасный Народ, — от каждого слова Фруаларда веяло такой ледяной злобой, что лейтенанта против воли передернуло. — Только так. А теперь коснись железа, сплюнь пару раз и молись...молиться, сказать по правде — это все, что тогда оставалось. И однажды те мольбы достигли адресата...
Перевернув страницу, маг уронил сухой палец на очередную иллюстрацию.
-Принц-Аспид, — с отвращением выплюнул Фруалард. — Мерзейшее из отродий их королевской четы, явилось сюда в числе первых. Он забирал всех, кто только имел несчастье чем-то приглянуться, и лучше тебе никогда не задумываться, для чего. Я бы припомнил по случаю пару сказок об этом затейнике, да не хочу, чтобы тебя на стол вывернуло...к тому же, время у нас и не думает ход сбавлять. Все одно знать тебе совсем не это надо...
-А что же?
-О том, как он кончил, — тут же ответил маг. — Патрик сразил его, но выродок все же сумел извернуться напоследок. Те, кого он лишь касался, не держались после и трех минут...лишь святой мог вытянуть три года с его ядом в жилах. И все же предпочел смерть этой боли. Чары, что он выпустил на волю в свои последние дни...на такое уже тогда были способны лишь единицы. Его прощальный подарок людям...стены, что он возводил сорок дней и ночей стоят до сих пор, но истинная заслуга Патрика в ином. Вряд ли он сам понимал до конца, что именно подарил нам. На что открыл нам глаза.
-О чем вы?
-Он сразил тварь. Изгнал ее обезглавленное воинство прочь из нашего мира. Но одна победа ничего бы не решила — они вернулись бы вновь...как и случилось. Вот только ждали их лет на пятнадцать раньше, — на губах мага заплясала кривая улыбка. — Тогда-то мы и сыскали, наконец, свой ключ к победе. Время.
-Время? — выдохнул лейтенант.
-Помнишь, что я говорил тебе о месте, откуда они исходят? Доводилось когда-нибудь слышать истории о тех, кто, пробыв по ту сторону день или два, по возвращении обнаруживал, что минули уже многие годы? Сказки не так уж далеки от истины. Конечно, в те века было не до точных исследований, но все же... — Фруалард мрачно усмехнулся. — Это болото оставит позади любая черепаха, рожденная от улитки. А время нашего мира по их представлениям движется столь быстро, что за ушами трещит, — перевернув еще пару страничек, маг упер палец в давно выцветшую картинку — некое подобие батального полотна. — Мы для них — что мушки, живущие от силы день и они вольны нас за то презирать...вот только это никак не отменяет того, что любая война с мирами, которые хотя бы самую малость живее, быстрее их родного гадюшника являет собой чудовищной силы головную боль. Это их самый старый, самый страшный секрет...и любой мир, узнавший его раньше, чем будет поставлен на колени, имеет все шансы оставить наших распрекрасных друзей без добычи.
-Сдаваться, я так понимаю, они не собирались...
-Верно. Ши выплеснул сюда слишком многое, чтобы наш мир остался незапятнан, говоря языком более современным — их чары все еще работали, да и уже размещенный здесь воинский контингент...взять хотя бы тех, что таились в курганах...о причинах того или иного их решения мы можем только гадать, но я думаю, что случившееся тогда было сочтено лишь досадной заминкой. Бивали, мол, и не таких. Вот только уже скоро им стало совсем не до жиру. Охотиться на нас становилось все более опасным занятием, а пытаться чаровать — все более тщетным...мои отдельные благодарности христианству — воспитать в человеке такую твердолобость в столь рекордные сроки ничто иное бы не сумело, — очередная ядовитая улыбка пролезла наружу. — Это было началом конца. А вскоре дошло и до клятв, принесенных четырьмя семьями в Порт-Ларге...
Это была первая иллюстрация, на которую получалось смотреть без содрогания — пусть там и не было решительно ничего, кроме откровенно небрежно изображенных человеческих фигур.
-Ллинос, — палец мага коснулся невысокой, предположительно женской, фигуры, чья правая рука была алой от крови. — Flaithbheartach...ныне мир знает их, как Флаэрти, — у другой фигуры на плечах примостились две черные птицы. — Эверланн и Андотт, — два опирающихся на копья великана — один с головой закутан в какие-то шкуры, на другом не поленились прорисовать нечто вроде кольчуги. — Не думай только, что они тоже были святыми — о нет, святостью здесь и близко не пахло. Нет нужды лишний раз поминать, к кому возводят свой род Флаэрти, а для норманнов Ши были просто-напросто конкурентами в разбое. Что же до Ллинос — их боялись наравне с теми, от кого они испокон веков защищали род человеческий... — Фруалард вздохнул. — Союз этот был заключен далеко не по большой любви, но все же именно он закончил дело. Именно воины четырех семей прикончили того, кто привел их сюда. Короля Ольши.
Взгляд лейтенанта застыл, стоило только магу в очередной раз перевернуть страницу, дыхание вновь перехватило. Причину такого бунта собственного тела понять никак не удавалось — что такого ужасного, в конце-то концов, было в этом рисунке? Всего лишь скверно изображенный силуэт в полнеба, а эти глаза...глаза...
-Последний железный гвоздь в гроб вторжения. Об этой битве никогда не слагали красивых песен и легенд, больше того — все, кто мог себе позволить, вовсе предпочли забыть... — Фруалард задумчиво прикусил губу. — Скверное время, скверные дела. Скверные люди. Кто-то считает, что нельзя знать слишком много, но то, что они узрели и узнали тогда — чересчур для кого угодно. Даже для тех чудовищ, что отстояли наш мир и свое право в нем царить. То, что четыре семьи оставили нам на этих страницах — лишь возможность чуть-чуть пощупать покров. А то, что за ним скрывалось когда-то...как я уже сказал, кто-то должен был принести жертвы, чтобы неизмеримо большее число сохранило...нет, даже не жизнь, ибо Ши не ограничились бы только ею. Себя самих — и все, что ты можешь под тем вообразить...
Необходимость что-то сказать была велика — хотя бы потому, что это помогло бы хоть на миг отвлечься, хоть на секунду-другую отвести глаза от изображения. Но даже слова, сорвавшиеся сейчас с губ лейтенанта, не могли далеко убежать от того, к чему страх — если не нечто большее — приковал его взгляд.
-Он и правда так выглядел?
-Обличий у твари было не меньше, чем имен, — бросил маг. — Ты уже имел удовольствие видеть, что творилось в те времена, когда Ши изливал себя в наш мир, пусть бумага, равно как человечий разум, оказались способны стерпеть лишь подобные полунамеки. Ты уже имел возможность задуматься, почему они делали с нами то или иное — я видел этот вопрос в твоих глазах — но ответа не спрашивай и не ищи. Я не знаю, как не знают и те, кто были до меня. Ради забавы, возможно. Возможно, в поисках своих собственных ответов — это бы объяснило, почему наш брат был для гостей на порядок интереснее, чем те, кто не наследовал с Цепями взгляд на мир, так похожий на их собственный...впрочем, даже худшим из нас до них никогда не достать. Дубовую колоду проще научить сопереживать, чем Ши — те же капли чувств, что они иногда перенимали у нас, приобретали формы поистине извращенные. Этот же... — Фруалард кивнул в сторону книги. — Мы для него были лишь зверьем, дичью. Жертвами. И горе тем, кто не успевал укрыться, когда начиналась королевская охота...
Шелест страниц вывел Алеева из оцепенения. И вовремя — маг снова стучал пальцем по одной из них, демонстрируя куда как более тщательно выполненный рисунок: причудливой формы копье, на котором сомкнулась знакомая уже окровавленная рука.
-Человек не может сравниться с ними. Человек не может, не имеет права даже помыслить о том, чтобы достичь их высот — и пасть так же глубоко, как они когда-то. Мир устроен именно так, а не иначе. Человек — лишь новая игрушка, к которой они жадно тянут руки, лишь их законная добыча, или — если тебе выпадет несчастье привлечь их интерес — забавный домашний зверек...нет смысла искать смысл, но должно смириться. Все просто так, мы у них на растерзание. Вот в чем они веками пытались нас убедить, — со злостью выдохнул маг. — И вот какие мифы погибли вместе с их королем. Во все времена он считался неодолимым, это распроклятое копье...от него не было спасения...Ллинос очень любили разрушать мифы, — очередная кривая ухмылка. — И этот тоже стороной не обошли.
-Но как...
-Кто же то знает? — хрипло рассмеялся маг. — В легендах говорится, что Ллинос выдрали секрет из одного гостя, а для того, чтобы развязать одному из них язык, нужно было суметь встать на одну с ними ступеньку...или спуститься достаточно низко, как уж пожелаешь на то смотреть. Когда все было кончено, копье досталось именно им. Хотя, не скрою, были и другие претенденты... — Гергбу в очередной раз усмехнулся. — Дом Эверланн славен был тем, что выделывал лучшее оружие и чаровал его, как никто иной...без их секретов работы с холодным железом та война бы кончилась, едва успев начаться. В конечном итоге, они удовольствовались королевским доспехом. Андотт...эти жадные ублюдки не были бы собой, не урви тогда его венец. Впрочем, ни один его секрет, как говорят, им так и не открылся — с тех пор и пылится эта безделица где-то в недрах Могилы...
-А что же Флаэрти? — выразил свое недоумение лейтенант.
-Любители птичек, как и всегда, оказались мудрее прочих, не взяв у короля ничего. Впрочем, с учетом того, как живо они вскоре поперли в гору, кто-то считает, что они просто оказались достаточно умны, чтобы тем не светить. А может, им действительно всегда хватало своих сил... — резко захлопнув книгу, маг уставился на Алеева. — А теперь, лейтенант, я тебе отвечу. Теперь тебе должно узнать, чего ради ты меня столько слушал.
Удержаться от чего-нибудь вроде "Давно пора" или "По части предисловий вы такой же мастер, как и в деле ругани" дорогого стоило — и уплатить ту цену во многом помогла мысль о том, что может натворить и без того чудовищно вспыльчивый маг, пребывая в таком странном расположении духа, как сейчас. Оставалось лишь молчать — пусть даже поток вопросов все расширялся и расширялся, грозя смести плотину из зубов, вырвавшись наружу со всей возможной яростью.
-Как было сказано, ваши контакты с Ши можно перечесть по пальцам одной руки. Тогда, в Вене, все могло стать по-настоящему серьезно...впрочем, серьезной ситуация оставалась всегда. А теперь продемонстрируй мне хотя бы пару рабочих извилин и ответь, почему.
-Вы рассказали мне об их убитом правителе. И, если я вас правильно понял, о его отпрыске, с которым разделался Патрик. Но если был король... — Алеев бросил настороженный взгляд на книгу. — ...почему же тогда я не видел...
-Ее не изображают, — буркнул Фруалард. — Во всяком случае, никогда — целиком. Миры все еще слишком...близко, если это слово вообще применимо к подобным материям, и пусть пролезть — не пролезет, наблюдать все еще возможно. Если она пожелает. А во всех мирах, мнится мне, нет ничего страшнее ее желаний...
-Вы ведете к тому, что они все еще имеют на нас какие-то виды, верно? Но ведь прошло уже столько... — лейтенант осекся. — Постойте. Сколько же тогда...
-По нашу сторону — века, все верно, — кивнул маг. — Для них же...лет десять, может, пятнадцать, точно тебе не скажет никто. Даже наш мир знавал войны, длившиеся дольше, особенно те, что текли не слишком резво — так какой же резон Ши отказываться от продолжения кампании, которая всего лишь немного подзатянулась? К тому же, если я хоть что-то знаю об этих паскудниках, отказаться от нее — отказаться заодно и от собственной головушки. Проявившего слабость они растерзают в два счета.
-Но почему вы вспомнили о них именно сейчас? И какое отношение к этому всему имею...
-Дьявол, у тебя в голове и верно всего две извилины — и те шевелятся единственно чтоб не замерзнуть! — рявкнул Фруалард тем самым тоном, что был так хорошо — и так печально — знаком всем обитателям Второй Площадки. — О чем я тебе только что толковал, кретин? О времени! Или ты не сообразил, что из своей же слабости эти сволочи могут выскрести пользу? — переведя дыхание и попытавшись хоть немного успокоиться — ушло на это никак не меньше минуты — маг продолжил уже тоном чуть более мирным. — Время, дурень, время. Да, мы всегда будем их обгонять, вот только это не нам одним на руку играет. Время! По нашу сторону прошли века, и что, помнит кто-то теперь о них? Помнит, что они с нами и всем этим распроклятым миром воротили? Помнит, откуда тот страх родился? Даже наш брат уже ни бельмеса не знает, что уж про людей говорить. Это было давно, это были сказки. Было все мило и совсем не страшно...люди безнадежны, поверь. Дай им еще лет тридцать — и про нацистов припомнят лишь то, что форма у них была на удивление стильная. А какая блажь роится в головах их дурных о Ши, даже мне не представить — знаю только одно: явившись вновь, гости ее живенько выбьют. Вместе с тем, что у вас за мозги сидит...
