Хлыст?
Прости, Филин, помехи. Кажется, эта игрушка скоро совсем откажет — ей что-то явно не нравится в моих цепочках, когда они начинают работать...
Вздох облегчения он все-таки смог сдержать, с холодным удовлетворением отметив про себя, как возвращается по крупицам контроль. Пусть их и завлекли в такую карусель, на которой давненько не приходилось крутиться, пусть ставки, сделанные ими, были абсурдно высоки. Враг был рядом, враг был уязвим. И он знал о враге достаточно, чтобы обещать себе — здесь он больше не потеряет ни одного человека.
Здесь он все закончит.
Мы уже у вас на хвосте. Сколько вам...
Минуты три-четыре, не больше. Кто-то из башенных протаранил ее машину своей метрах в трехстах от предположительного места встречи — надеюсь, мы успеем в игру до того, как королева совсем разойдется.
Очередной крутой поворот — только чудом он остался на месте и не познакомил голову со стенкой.
Не лезьте на рожон, обоих касается. Если Матиас сказал правду, никому с Цепями вообще к нему подходить нельзя.
Было бы проще, знай мы безопасную дистанцию...
А больше ничего ты знать не хочешь? Какого цвета у мрази носки? Что он там на завтрак изволит кушать?
-Кат, что с тобой?
Он резко обернулся, наткнувшись на недоуменный, почти встревоженный взгляд Айры — похоже, та тормошила его за плечо уже целую минуту.
-Тебя всего так перекосило...
-Я в порядке.
-Вижу я твой порядок. Что ты...
-Я. В. Порядке, — почти по слогам произнес палач. — Я просто хочу это закончить, и поживее. Дела, от которых зависит, что будет со всем гребаным миром, мне, конечно, не в новинку, но веришь или нет — я так и не научился питать к ним особой любви...
Машина тормозит, разворачиваясь при этом столь резко, что их со всей силы бросает вперед — оттолкнувшись от спинки водительского сиденья, палач в последний момент спасает лицо от встречи с последней.
-Какого...
Сухие автоматные очереди начисто перекрывают все, что Асколь так страстно желает высказать по поводу водительских умений мага. Стекла и двери, укреплял которые сам Каранток, отлично держат первый удар — времени пассажирам хватает даже на то, чтобы углядеть, как срываются с окрестных крыш, до неприличия мягко приземляясь на дорогу, фигуры в черных прорезиненных костюмах, из всех существующих звуков позволяющие себе лишь тяжелое дыхание.
Взгляды палача и Айры вновь встречаются, прежде чем замереть, застыть, словно бы во льду.
-Твои или мои?
-У тебя к Каю должок побольше.
Она едва заметно качает головой, вытягивая клинок из ножен — опоясывающие рукоять руны начинают тревожно мерцать. Он опускает руки в карманы — пальцы привычно касаются заготовок, из которых по первому зову прорастут Ключи.
Черными смазанными тенями "глушители" спускаются со стен. Оставляя за спиной грозящий в любой момент стать могилой автомобиль, Асколь и Айра тенями же проходят сквозь дождь и всполохи оружейного огня.
Тени сходятся.
Ключи вспарывают первую дыхательную маску вместе с лицом, выпуская наружу бурлящие комья серой пены. Айра — зрачки ее вытянулись, обратившись в белые щели, радужная оболочка глаз налилась серебром — без помех врезается в собравшийся у стены отряд. Эхо разносит приглушенные масками вскрики и треск того оружия, которое хозяева успевают пустить в дело за те мгновения, что отделяют их от смерти. На мостовую хлещет, мешаясь с мутной дождевой водой, серая жижа. Вспоротые Ключами тела "глушителей" усыхают на глазах, короткий клинок Айры пронзает защитные костюмы, словно намокшую бумагу. Холодный воздух заполняется паром от рассеченных тел и выпущенных из них внутренностей. Они убивают так быстро, как только умеют, но каждый из них знает — и каждый чувствует сейчас мысль другого.
Одному придется остаться. Одному придется взять все на себя, чтобы другой получил небольшой, почти призрачный шанс успеть.
Для подготовки удара Скирхегарду нужно было не больше пары секунд — и того-то слишком много, когда имеешь дело с башенным охотником. Сила, зародившаяся в разогретых до предела Цепях готова была уже вырваться в реальность, придав форму смертоносным чарам, но враг его даже не пытался защищаться — лишь говорил, говорил и говорил, извергая слова настолько быстро и в настолько запутанных конструкциях, что умудрялся тем самым сбивать старому убийце всякую концентрацию.
Тронше Лавель не делал в своих предложениях пауз, не прерывался ни на секунду даже для того, чтобы забрать еще немного воздуха — этот маг, слывший едва ли не самым словоохотливым существом во всей Башне, тараторил без устали, потчуя своих невольных слушателей такой словесной кашей, что голова шла кругом:
-...таким образом, лучшее решение, которое мог принять я в сложившейся в настоящий момент ситуации, это воспользоваться своим не так давно приобретенным транспортным средством — приобретенным, прошу вас заметить, господин Скирхегард, за весьма и весьма кругленькую сумму, ведь даже ремонт в моем поместье, затеянный мною года три или четыре назад не обходился мне так дорого — для того, чтобы остановить уже ваш автомобиль, очевидно, взятый вами напрокат по прибытии в наш славный город Лондон, и я им воспользовался, так сказать, для того, чтобы вынудить вас и ваших дражайших спутниц ненадолго придержать, так сказать, лошадей, сделать, так сказать, небольшую остановочку, продиктованную появлением на пути непредвиденного препятствия, коим является, как вы, в великом разуме вашем, могли, наверное, уже догадаться и непременно, думается мне, сделали это, мой автомобиль, и дать мне возможность обратиться к вам с предупреждением касательно великой опасности, коей подвергнется сиятельная наследница дома Бартомелой, если вернется в отчий дом прямо сейчас, не вняв моим словам, за которыми спрятан ни в коей мере не злой умысел, но лишь тревога за ее драгоценную жизнь, коей сейчас угрожает мерзостный...
Старый убийца чувствовал, что его мозг плавится внутри черепа. Если это и была атака, то чрезвычайно эффективная — речи охотника лезли в уши вертлявыми щупальцами, расслабляя, усыпляя, не давая не то что ударить в ответ на них — просто шевельнуться или же вставить слово. Застывшая рядом Герда судорожно нащупывала в кармане пистолет, но, равно как и маг, была обмотана тугой сетью слов, которая все уплотнялась и уплотнялась. В машине позади них послышалось какое-то шевеление — похоже, леди Бартомелой надело смотреть на эту глупую комедию и она, презрев советы своего стража, решила выбраться наружу, чтобы унять болтуна лично — не иначе как лишив его языка, если не всей головы.
-...и благодаря точному расчету одинаково умелой и прекрасной, если я смею отпустить такое замечание по поводу ее, несомненно, талантливой во всех возможных отношениях персоны, предсказательницы из далекого Атласа, почтившей наше празднество своим присутствием, благодаря выдержке и опыту палачей Святой Церкви, а также мудрому руководству нашего непосредственного начальника, лорда-надзирателя Карантока Блеквелла, который, несомненно, знал, что может всецело положиться на мою скромную персону, когда отправлял меня на встречу с вами, господа и дамы, благодаря моим собственным навыкам и отличной координации моих собственных действий с действиями иных групп, что обеспечивают сейчас вашу безопасность, и, прежде всего, безопасность леди Бартомелой, я оказался здесь, чтобы сообщить в...
Сухой выстрел поставил точку в речи, в которой их так отчаянно не хватало. Не опуская окровавленной руки с небольшим, почти игрушечным на вид пистолетом, из-под темной арки ближайшего подъезда вынырнула на свет высокая фигура, с головой закутанная в алый саван. Белая маска, точно повторяющая застывшие черты мертвеца, повернулась к магам — недоуменно взглянувший на собственную грудь, по которой расплывалось красное пятно, сэр Тронше Лавель издал булькающий вздох и медленно сполз на асфальт.
Скирхегард Нейвион не раздумывал и лишней секунды. Заклятье, сотканное им в тот же миг, что Тронше рухнул под ноги убийце, было способно развеять без следа любого человека — да и редкий маг бы успел отразить эту атаку, с нужной скоростью прогнав по Цепям обжигающую волну праны.
Красная Смерть поглотила чары без остатка.
Второй выстрел нашел лишь воздух — Скирхегард, буквально размазавшись в пространстве, в два шага сократил расстояние до цели...
...и рухнул к ее ногам, будто небрежно срезанный пучок травы. Ослепительная боль растеклась по Цепям Нейвиона, и чем больше сил старый убийца собирал, чтобы высвободиться, тем хуже ему становилось. Чистая энергия, буквально переполнявшая его, искала выход, но поиски эти были тщетны — все они лишь подбрасывали еще и еще угля в топку охватившей мага агонии. Выстрел, вошедший ровнехонько в затылок, прервал ее вместе с долгой, посвященной единственно служению правящему роду, жизнью.
Переступив через скорчившееся тело, Красная Смерть шагнула в сторону машины. Чувствуя, как зарождается в Цепях знакомая боль, Герда упала на колени. На лицо ее наползала блаженная улыбка.
Скоро. Уже скоро. Уже...
Обе задние двери автомобиля отлетели в стороны с жутким грохотом — их вышибло вон, будто бутылочные пробки. Герда инстинктивно закрылась рукой и, отползая назад, тихо застонала от страха, который, казалось, так давно был изгнан из нее — изгнан им. То, что вышло навстречу Красной Смерти, было на ступень выше — и чудовищнее — любого человека и мага. Создание, до краев наполненное той древней и страшной силой, за жалкие крохи которой ныне боролись все те, кто носил в своих телах Цепи. Это строгое холодное лицо принадлежало чистейшей Власти, сотворившей подходящее для своего схождения в реальный мир тело — Власти, не знавшей преград на своем пути и пощады к тем, кто не успевал с него сойти. Власти, недосягаемой для иных.
-Кто ты?
Сам голос Лорелей, казалось, способен разорвать реальность на клочки раньше, чем она прибегнет к чарам.
-Я лишь зеркало, моя королева. И вам пришла пора в него заглянуть.
Ответом на подобную дерзость могла быть лишь смерть, лишь неминуемая, неизбежная агония — и она не замедлила себя ждать, вот только пришла отнюдь не к тому, кому была назначена. Королева Башни не проронила ни единого слова, очертив свое заклятье лишь при помощи не занявших и двух секунд мыслеобразов — и выпустила в мир погибель, неотвратимую и четкую, отточенную, словно лезвие бритвы.
Красная Смерть шагнула навстречу неизбежному, пройдя сквозь незримую, калечащую реальность бурю с легкостью ножа, которому достался в добычу изрядно подтаявший кусок масла. Красная Смерть сделала еще один шаг — и Бартомелой впервые познала чувство старое и глупое, что-то, о чем ей доводилось прежде лишь слышать, что-то невозможное, что попросту не могло, не имело никакого права жить в ней.
Страх был, впрочем, недолгим — с очередным шагом Кая его, как и все прочее, без остатка вытеснила чистая боль. Красная Смерть приближалась — медленно и осторожно, и с каждым мигом, что ее тяжелая обувь касалась асфальта, агония королевы Башни только набирала обороты.
Она была сосредоточием силы, ее воплощением — мощь и количество Цепей, дарованных правящему роду, были столь велики, что никто в своем уме не отважился бы выступить против кого-то из них в одиночку. Искушенные в магии, о которой не осталось ныне и слухов, полубоги в своем могуществе, они и в страшном сне не могли представить, что один из них опустится пред кем-то на колени.
И тем не менее, ноги Лорелей, скрученные лютой судорогой, уже начинали ощутимо дрожать.
Герда улыбалась сквозь боль. Герда смеялась бы в голос, будь у нее на то силы.
-Я лишь зеркало, моя королева. Со мной бесполезна вся ваша...
То, что случилось мгновением позже, разум Герды почти отказывался воспринимать. Протянувший окровавленную руку в сторону долгожданной жертвы своей Кай вдруг отчего-то отшатнулся — да так, что это почти напоминало падение.
Кривая улыбка была счищена с ее лица словно бы метлой. То, что сейчас творилось вокруг, творилось рядом с ней, просто не могло происходить — Герда, сама того не зная, переживала ровно то же, что и Лорелей минутой ранее. Визг тормозов и остановившаяся в нескольких метрах от них машина с трудом влезали в мир, выстроенный Гердой вокруг себя, мир, где все и всегда шло согласно его великому плану. Не могло быть в этом мире и какого-то ничтожного человечка с бледно-желтым цветом кожи, который, высовываясь на ходу из окна той машины, отправил в него пулю — и уж конечно, не мог он попасть.
Невозможно. Невозможно. Невозможно!
Хлопки дверей, под которые наружу выскочила эта желтушная морда и какая-то укутанная в бинты тварь в тяжелом плаще, в ушах Герды отдавали разрядами грома. Видя, как Кай отступает назад, к ограде, зажимая простреленное плечо, она, наконец, очнулась от страшного сна, поняв, что никаким сном тот и не был.
-Оскар, не приближайся к нему! Займитесь королевой!
Герда была слишком потрясена, чтобы сплести хоть одно заклятье — и, верная до конца, рванула наружу пистолет, со всех ног бросаясь к ограде в едином стремлении, что поглотило ее без остатка — защитить, закрыть собою того, без кого ее мир навсегда потеряет саму суть, сам смысл.
Герде было совсем не до того, что творилось сейчас за ее спиной, не обратил на то внимание и Хлыст, что рванулся сейчас к готовой потерять сознание от боли королеве. Не смотрела в ту сторону и Амальгама — ее единственной заботой сейчас была и оставалась Красная Смерть.
Всеми забытое тело башенного охотника, не удостоенное и одного случайного взгляда, медленно но верно начинало подниматься...
Дождь, что начался всего каких-то пять или шесть минут назад, теперь разыгрался не на шутку — налицо были какие-то фокусы Башни с погодой, которые, похоже, зашли теперь слишком далеко. Холодные капли соскальзывали по лицу, ручейки ледяной воды стекали за уши, ветер трепал изорванный выстрелами капюшон палаческого одеяния, чары на котором продержались достаточно долго, чтобы он сумел выбраться из зоны поражения. Чтобы он сумел уйти.
Каждый вдох обжигал легкие — сейчас, когда последнее заклятье окончательно истлело, на место приданных им бодрости и силы приходили лишь обжигающая боль в каждой цепочке и тупая, изнуряющая усталость, медленно стынущим свинцом расходящаяся по каждой его конечности.
И все-таки он успел. Успел. Должен был успеть.
Заглохшая машина осталась где-то там, позади — то ли на соседней улице, то ли где-то в иной вселенной. Гудящая голова с трудом отдавала новые приказы стремительно немеющим ногам, но когда он свернул на узкую улочку, когда увидел искореженную красную машину у черной ограды...
...когда увидел тела...
Асколь рванулся вперед, начисто позабыв о боли в ногах — нет, о боли вообще. Тело с пробитой чьим-то точным выстрелом головой, что скорчилось в луже из крови и мутной воды, узнано было почти моментально — сторожевой пес дома Бартомелой принял здесь свой последний бой, бой, в котором его сила обернулась слабостью. Второе тело, закутанное в окровавленный палаческий балахон, сидело, неуклюже прислонившись к ограде — к нему-то Кат и кинулся, падая рядом и живо сдирая с Хлыста измочаленное одеяние.
