Герхард чуть сдвинулся вперед, чувствуя, как понемногу оттаивают до того будто бы приросшие к полу ноги. Некоторые вещи в мире определенно были незыблемы — и среди них свое место, несомненно, занимала всепоглощающая апатия этого существа. Убийство не составляло для него не то, что труда, но даже повода для единой лишней мысли — но измерив на своих безумных весах те секунды, что заняла бы у него расправа и время чуть большее, которое пришлось бы потратить, оттирая стол, некогда стоявший в старом австрийском замке, от останков своего собеседника, он, похоже, сделал выбор в пользу того, чтобы сохранить тому жизнь. В беседах с Двенадцатым судьбу очень часто решали именно такие, ненормальные на чей угодно взгляд мелочи — и Герхарду, кто прекрасно помнил это еще по Вене, хотелось верить, что ему так же повезет и в следующий раз. Садясь за стол рядом с Йорисом — сложно было заставить себя не избрать место хотя бы через одно кресло от твари — он подумал об еще одном, несомненно имевшем место "взвешивании", что, похоже, тоже окончилось в его пользу. Если Так Себе Чудо не прикончил его на входе и не отдал никаких распоряжений своей правой руке, значит, принесенный палачом дар заинтересовал тварь настолько, что она переборола свою бесконечную меланхолию, решив потратить время на гостя.
И этот самый гость не был намерен тратить его зазря.
-Я так понимаю, вы успели просмотреть записи, что я...
Йорис вздернул руку, призывая к молчанию. Палач счел за лучшее подчиниться. Минуло еще пять или больше того минут, прежде чем Прародитель вновь заговорил — глухим, невыносимо усталым полушепотом:
-Мне известно о сражениях на земле Башни. Поступали донесения.
-И каково же ваше мнение о...
-Мы останемся в стороне от вашей войны, — покачал головой ван дер Мер. — Люди, которым мы теперь оказываем покровительство, не заинтересованы в лишних склоках.
-И тем не менее, вы, как я слышал, помогли им выселить отсюда Четырнадцатого...
-В тот день его обыграл в карты человек, — безразличным тоном произнес Йорис.
-Этого что, оказалось достаточно, чтобы вывести его из равновесия? — не сдержал удивления Герхард.
-Достаточно, чтобы он оставался совершенно потерянным несколько недель, если не месяцев. Человек вроде вас, отче, может сделать выводы из этой ситуации, — тихо кивнула тварь. — Например, о том, чего стоят их выпестованные с веками слава и сила. Впрочем, уйти с миром было лучшим путем для Валери, нежели чем искать крови. Он — торгаш, политик, а я...что ж, вы сами знаете, что со мной все намного хуже...
Герхард знал — и потому хранил благоразумное молчание. Тогда, в Австрии, он совал голову в пасть льва лишь потому, что времени придумать что-то получше попросту не было — но сейчас...дьявол, и как только он вообще решился на подобное? И ради чего? Ради оружия, которое, скорее всего, уже давно переплавлено на лом, и которым — вот смеху-то — сражать ручного Прародителя русских будет даже не он...сюда бы этих охламонов из похоронки, предложивших ему тот план...сюда бы, в эту самую комнату...
Впрочем, добровольно затолкав себя в чью-то пасть самое малое по грудь, наверное, уже несколько поздно дергаться.
-Итак, — нисколько не заботясь о том, как это выглядит со стороны, Прародитель уронил голову на стол, бормоча что-то едва слышимое. — Во время вашей маленькой войны случилось нечто, что вас крайне встревожило. Человек остановил одного из нас лишь словом...так, кажется, было сказано в тех бумагах?
-Наш свидетель — один из русских, которого товарищи...потеряли в ходе своей спешной эвакуации из Ширнесса, — сдержанно кивнул палач. — Он просто не успел убраться вовремя. Но он все видел. И слышал...пусть даже воспроизвести хоть бы одно из слов, что произнес...тот человек, оказался не в состоянии. Даже приблизительно. Как он сказал, это вообще мало было похоже на человеческую речь.
-Каждому дозволено хранить свои тайны, — пробормотала тварь. — Вот только тот, кто это содеял, имеет их слишком много...не так ли, отче?
-Лучше и не скажешь, — в очередной раз кивнул Герхард. — Если вы обратили внимание на снимки, которые я, скажем так, приобщил к делу...
Оторвавшись от стола, Йорис около минуты сидел неподвижно, будто бы мучительно стараясь что-то вспомнить — впрочем, его бесстрастное лицо оставляло возможным лишь делать догадки. Наконец, встрепенувшись, Прародитель извергнул из своей глотки череду без сомнения странных...нет, даже четкими звуками это было сложно назвать. Воплощенное напряжение, которое, как отчего-то подумалось Герхарду, должно было причинять адскую боль даже давно уже мертвому телу.
-Мое произношение несколько...прихрамывает, — после нескольких секунд напряженного молчания выдал Прародитель. — Десять лет когда-то ушло только на ознакомление с основными звуками. Было бы куда проще, будь в моем распоряжении живой...носитель языка, а не только разрозненные клочки из собственной памяти и немного записей.
-И каково же значение этих...слов?
-Они служат для обозначения материала, из которого было изготовлено оружие, — пожала плечами тварь. — В нашем языке не найдется слов, чтобы достаточно полно выразить все смыслы, что были вплетены в это название, потому я окрещу данный материал живым стеклом. Так для вас будет проще.
-Я надеялся, что вы его узнаете, — выдохнул Герхард. — Эти фотографии были сделаны много лет назад, когда человек, носящий сейчас эту перчатку, только попал в наши руки.
-Это не перчатка, — вздохнул Прародитель. — Боюсь, вы совершенно не представляете, с чем имеете дело.
-Не стану спорить, — пожал плечами палач. — Все наши попытки вытянуть хоть что-то из владельца этого предмета или самого...устройства окончились ничем. А все попытки их разделить, кончались, как правило, трагически для тех, кто их предпринимал.
-Не удивлен. Это инструмент, но лишь частью. Частью же — форма жизни. Весьма своеобразная и весьма сложная для понимания...во всяком случае, для нас, — поднявшись со своего кресла, Йорис медленно пошел вкруг стола, продолжая едва слышно нашептывать. — Вам знакома шкала технологического развития цивилизаций?
-Кажется, ее тоже предложил какой-то советский умник...
-Цивилизация первого типа использует все доступные ресурсы своей родной планеты, стирая все трения внутри своего вида. Цивилизация второго удовлетворяет свои энергетические потребности солнечной системой. Третий тип осваивает галактику. Человек давно уже отказался от камней с палками. Человек научился существовать уже столь долго, что кому-то, взглянувшему на него из того времени, в которое я был живым, он бы казался почти бессмертным. Человек совладал с болезнями, которые раньше считались смертельными, человек нашел ответы на множество жестоких вопросов, его терзавших. Некоторые из нас и вовсе зашли столь далеко, что вплели в саму ткань мира сложнейшие системы, благодаря которым существует то, что мы зовем магией. И сегодня, быть может, прямо сейчас, кто-нибудь умрет, просто потому, что зашел не в тот район, — Прародитель остановился за спиной Герхарда, и прошептал тому прямо в ухо, заставив палача вздрогнуть. — Мы даже не первый уровень. Мы голый ноль.
-А что вы думаете о тех, кто создал это оружие? — как мог спокойно произнес палач, вздохнув с облегчением, когда ван дер Мер отодвинулся от него.
-Вы часто смотрите на Луну, отче? — меланхолично поинтересовалась тварь. — Вам стоит как-нибудь задаться вопросом — что хорошего могли бы дать другим те, кто сделали свой родной мир таким? И как только вы получите ответ на этот вопрос, все остальные отпадут сами собой, — вновь усевшись за стол, Йорис подпер голову рукой с таким видом, словно она весила минимум тонну, продолжив едва слышно бормотать. — Итак. Среди вас ходит человек, что владеет языком, который людям знать не дозволено. Может произнести на нем нечто такое, что вселит страх в одного из нас, заставит отступить даже такого, как Печальный. Владеет он и оружием, которое, как вы, наверное, уже сумели догадаться, было создано отнюдь не в этом мире...
-Я...
-Вы сложили два и два, получили, я полагаю, не менее пятнадцати, и решили, наступив своей гордости на горло, поделиться своими опасениями с тем, кто может дать вам нечто большее, чем взгляд, полный недоумения и страха. Я прав, отче?
-Про гордость — несомненно, — невесело усмехнулся Герхард. — А чувству самосохранения так и вовсе пришлось всю морду разбить...
-И явились на наш порог не одни. Присутствие одного из ваших друзей я давно уже ощущаю. Знакомый...след. Знакомый...узор...
-Он явился в чужом теле...
-Настоящее в паре кварталов отсюда, — безразлично произнес Прародитель. — Зона покрытия наших территориальных полей куда больше, чем этот город. Во всяком случае, когда дело касается следящих слоев. Мацерин уже хотел выслать группы по этому следу, во главе с собой...я запретил ему. Пока что. Второго из них я не знаю...
-Майор Татарьев, — протянул Герхард, чувствуя, как вниз по лицу сбегает капелька холодного пота. — Когда-то служивший Ленинградскому Клубу. Тот самый, что...
-Они меня не тревожат. Не тревожили и тогда, — Герхарду показалось, что тварь отмахнулась бы, но даже такое простое движение делать ей было лень. — Вернемся к вам, отче. Зачем вы здесь?
-У меня есть вопрос. И у меня есть...предложение.
-Начинайте с первого.
-Вы узнали...оружие, что на тех снимках, уж не знаю, как оно зовется на языке его создателей. Вы уловили и мои опасения по поводу его нынешнего владельца. Я хотел бы знать...есть ли вероятность, что...
-Да.
-Я имею в виду, что...
-Было сказано, — не глядя в его сторону, произнес Прародитель, и, помолчав около минуты, выдавил из себя еще пару фраз, казалось, потратив немало сил на то, чтобы просто заставить свой язык шевелиться. — У подобного оружия может быть не один хозяин. Но, как правило, оно умирает вместе с истинным. К тому же...
-...даже если бы наш человек просто нашел его где-нибудь и нацепил на руку, он никак не мог бы выучить...тот язык, — швырнул Герхард несколько слов в трясину затянувшегося молчания. — Значит говорил вовсе не он. Говорили через него. Некто...
-Вам стоило привести этого человека ко мне. Судить о чем-либо по вашим картинкам — сродни попыткам лечить головную боль по фотографии большого пальца ноги. Вам стоило привести его сюда.
-Боюсь, он все еще нужен нам живым.
-Вы играете с огнем, отче. Не боитесь обжечься?
-Сейчас или вообще? — вновь невесело рассмеялся палач, но, не встретив ответа, выждал полминуты, прежде чем вновь заговорить. — Я благодарю вас, что подтвердили мои опасения. Теперь, если возможно, я бы хотел вслед за вопросом озвучить и свое предложение.
Молчание. По лицу твари никак нельзя было прочесть, теряла ли она интерес к разговору, что означало бы верную смерть — потому как ничего и близкого к интересу на том лице с самого начала не отражалось. Наблюдая за тем, как ван дер Мер сидит, уронив лицо в ладони, словно какая-то чудная статуя, Герхард чувствовал, что еще немного — и его канатами натянутые нервы вовсе полопаются. Если Прародителя не соблазнит то, чем он намерен был выторговать если не вещь, за которой сюда прибыл, то хотя бы свою жизнь, останется только...только...
-Нам известно, что вы принимали весьма оживленное участие в охоте на них. Каждый раз, как отыскивался хоть бы самый малый намек на очередное сокрытое убежище, — собравшись с мыслями, начал Герхард. — Неважно, чего бы это стоило...
С каждым новом словом старый палач чувствовал себя все менее уверенно. Да, именно так говорилось в старых историях — Двенадцатый терпел общество других Прародителей, лишь когда речь заходила о совместной расправе над одним из тех, кто был еще страшнее их. Вот только кто мог поручиться, что это вообще было правдой? Дьявол бы побрал его распроклятое молчание и его самого...
-И я подумал, что вам будет интересно...
Тварь обратила к палачу свой лик, не сказав ни единого слова — но он не мог не прочесть ответа в этих пустых, давно мертвых глазах. На свете вряд ли остались еще вещи, которые это создание не пробовало в тщетных попытках унять свою бесконечную тоску. И все же...
-У меня с собой копии засекреченных похоронным классом материалов, что касались одной старой...экспедиции, которую как-то предприняла Церковь. Живым из нее вернулся лишь один человек. Именно тот, который сейчас носит это оружие, — практически на одном дыхании выдал палач. — Я хотел бы передать вам их.
-Вы хотели бы, чтобы мы нашли и сразили для вас Предка?
Герхард едва не прикусил себе язык от неожиданности — так громко в сравнении со всем прошлым временем звучал сейчас голос твари.
-Мне нет нужды слышать то, что можно понять иначе. Особенно когда это лежит на поверхности, — голосом, что постепенно креп, наливался все большей силой, спокойно выговаривал ван дер Мер. — Вы хотите, чтобы эта информация была предана огласке в кругах, которые вам недоступны. Чтобы из нее сделали выводы. И поступили сообразно.
-Думаю, отпираться также нет нужды, — вздохнул Герхард. — Потому я не стану и пробовать. Да, я бы с радостью принял весть о том, что вас больше нет. Но когда дело касается одного из них...да, я готов прийти даже к вам.
-И почему же — именно ко мне? — если палачу не показалось, то теперь в голосе твари звучало, пусть и невероятно отдаленно, что-то еще кроме безразличия.
Герхард представил, как неплохо было бы сейчас оказаться где угодно, кроме этого кресла. Видеть что угодно, кроме этих глаз. И, отвесив себе воображаемую оплеуху, весь вытянулся, захрипев в ответ:
-Потому что вы один из немногих, кто действительно понимает всю их опасность. Потому что вы — тот единственный из этих немногих, кто если и убьет меня, то уже за своим порогом, остальные же и вовсе не дадут ни шанса до него добраться. Потому что вы — мой враг, но враг столько лет...это уже почти друг, не так ли?
Тварь из колонны издала странный каркающий звук, от которого по позвоночнику Герхарда пробежала волна холода: старый палач, решивший вначале, что Йорис вновь озвучивает что-то на языке, который был невообразимо стар еще до рождения первых людей, далеко не сразу понял, что Прародитель смеется.
-Вы...решили верно, — наконец, произнес он. — Оставьте здесь то, что принесли для меня. Я подумаю, что должно предпринять.
-Могу я...
-Спрашивайте.
-Вы их ненавидите, так ведь?
-Ненавидят ли сломанную куклу за то, что она ходит неверным шагом? — бросил в ответ Йорис. — А они есть не более, чем куклы, чьи шестерни изначально едва подходили друг другу. Сломанные куклы, отче, да и завод давно уже кончился...большинство отправлены в утиль, но кого-то еще держат на полке по старой памяти...
-Некоторые им все еще поклоняются, — осторожно заметил Герхард. — Например, Корона, как я слышал...
-Спятившее дитя мира поклонялось бы и пучку травы, если бы могло получить от него хотя бы иллюзию защиты, — вздохнула тварь. — Вижу в ваших глазах еще один вопрос, отче. Почему я никогда не пытался покончить с последней...куклой, что еще вполне открыто ходит по земле? Почему я не выдернул из нее все шестерни?
