Пять секунд.
Кто-то другой, наверное, назвал бы движущийся сейчас по улице автомобиль "классическим" — Асколю в голову приходили только "рыдван" и еще менее лестные определения серому страшилищу, омытому недавним дождем.
Погнали!
Раз-два — в границах наскоро наброшенного на улицу кем-то из специалистов Карантока поля гаснут, погибая в зародыше, все до единого звуки. Три-четыре — из узеньких проулочков вырываются, начисто перегораживая проезд, грязные, неприметные на вид машины башенных боевиков. Пять-шесть — раньше, чем классическая образина, почти испуганно моргая огромными фарами, успевает затормозить, ее окружает около десятка человек. Никаких чар, никаких даже подвижек к тому — Цепи каждого из группы захвата долгое время усыпляли, укрепляли и экранировали — и даже так риск был довольно велик. Никаких чар, лишь небольшие, до поры гревшиеся под одеждой хозяев пистолеты-пулеметы, нацеленные на притемненные окна. Никаких чар, но палач, уже соскользнувший с балкона по заранее спущенному вниз тросу, чувствует, что им не повезло — и смутное эхо его опасений ловит заходящая с другой стороны Айра.
Если бы цель была здесь, заклятье, обеспечившее тишину, не сработало бы.
Семь-восемь — все двери нараспашку.
Девять-десять — с водительского сидения сдирают обмякшее тело в кроваво-красном балахоне и маске мертвеца, которую тут же с него сдирают чуть подрагивающие от напряжения руки. Лицо лорда Маршфорда спокойное, почти умиротворенное. Слишком уж умиротворенное для человека, который с ног до головы обвязан взрывчаткой — и чью руку перехватили в дюймах от проводка, что она собиралась дернуть наружу.
Тяжелые взгляды. Капли холодного пота на лицах. На задних сиденьях в расслабленных позах замерли навечно женщина в дорогом платье и мальчишка в испачканном кровью темном костюмчике. Разряженный пистолет на полу, в давно остывшей лужице красного сока.
У нас пустышка.
Лорда Маршфорда осторожно уводят под руки. Достопочтенный маг, что раньше смолол бы их всех в труху одним движением мизинца, лишь тихо всхлипывает, подергивая высокими костлявыми плечами.
Хлыст, не молчи. Вы его взяли?
Дело дрянь, Филин. У нас тоже пусто.
Он слышит то, что услышать боялся, он слышит то, что услышать был готов. Цель, которую нельзя отследить с помощью чар, Атлас пытался вычислить по пустоте, коей она являлась, по прорехам в ткани мироздания, которыми были те дьявольские осколки. Разумная идея — вот только кто им обещал, что тварь действительно будет прятаться за одним из лордов?
Лорд Эшенхерст перерезал себе глотку, едва мы взялись за дело. У нас на руках только труп.
Отвлечение. Самая большая операция по отвлечению, которую ему приходилось когда-либо видеть. В которую его угораздило вляпаться. По всем Британским островам сейчас гибнут маги — и жертвуют собой люди, которые к тому готовились не один мучительно долгий десяток лет. Жизни людей, жизни магов...сколько же готово заплатить — и заставить других это сделать — страшную цену, которая расчистит Каю пусть к своей цели? Сколько же погибнет по его вине?
-Кат, надо связаться с делегацией Атласа, — почти скороговоркой произнесла Айра, легонько ткнув его в плечо. — Пусть посмотрят еще...
-Нет смысла, — Асколь покачал головой. — Только время потратим. Он может быть где угодно, и мог, если бы только захотел, раздать осколки хоть сотне человек. И неизвестно, сколько из них найдут в себе силы с ними сколько-то пробегать. Гоняться за каждой прорехой — вот чего он от нас хочет.
-Но тогда что...
-Прежде всего окажем внимание леди Бартомелой.
Палач не заметил его прихода — и Айра, судя по тому, как она вздрогнула — тоже. И тем не менее лорд-надзиратель, еще несколько минут назад бывший, как Асколь крепко знал, на расстоянии нескольких кварталов, выходил из ближайшего подъезда, отряхивая вымышленную пыль с рукавов.
Лорд-надзиратель Каранток Блеквелл определенно относился к категории людей, способных врезаться в память надолго — даже без всяких там маскарадных костюмов. Ныне обряженный сплошь в черное, он покрывал свою голову огромной шляпой — казалось, еще чуть-чуть, и на ее полях смело можно будет танцевать. Это было бы, несомненно, очень забавно, если бы не лицо лорда-надзирателя, которое отбивало у любого, кто встречался с ним взглядами, всякую охоту шутить. Каранток выглядел чудовищно молодо — при всем желании Асколь мог дать бы ему три десятка лет, пусть даже и слышал, что маг уже должен был разменивать восьмой. Отсутствие в темных прямых волосах седины, отсутствие даже самого мельчайшего намека на то, что время когда-нибудь касалось этой бледной физиономии, наводило на не самые приятные размышления: это ни в коей мере не было иллюзией, а методы омоложения, бывшие в ходу среди магического племени, не всегда отличались лицеприятностью. Иногда речь шла о чем-то сродни людоедству. Иногда дела обстояли куда хуже.
Лорд-надзиратель имел правильные, даже приятные черты лица — дело отчасти портила некоторая бледность, возникшая, очевидно, из-за обилия кабинетной работы, глаза же Карантока оказались весьма странного оттенка, напоминая два кусочка оникса, не до конца утопленные в молоке. Было в этих глазах-камешках что-то, не позволявшее долго в них вглядываться — казалось, они словно заваливают выход для чего-то нестерпимо чужого, едва познаваемого, но и это ощущение было насилу уловимым — как, в общем-то, и все, что касалось лорда-надзирателя. Движения Карантока были быстрыми и плавными, а звуки шагов отчего-то всегда были приглушены до едва слышного шепотка. Он часто улыбался, демонстрируя еще одну странную для видавшего виды мага вещицу — ибо улыбка Карантока неизменно выходила почти искренней, почти теплой. Хитрой — уж точно.
-Как вы...
-У меня свои пути, — улыбнулся маг Айре. — Значит, оба несчастных всего лишь оставленные для нас приманки...похоже, вакуум власти после этих игрищ образуется весьма и весьма...
-Так что мы делаем? — несколько нервно бросила Айра.
-Прежде всего успокаиваемся, — очередная усмешка. — Я это предвидел. Вы ведь помните, я надеюсь, ту гадкую обманщицу, которая свила себе гнездышко в самом доме Бартомелой?
-Вы сказали, что так и не смогли ее поймать, — нахмурился Кат.
-Верно. После того, как лорд Бартомелой нашел одно из зашифрованных писем, ей предназначавшихся, я отрядил за Франциской людей. Дамочка, похоже, была готова и к худшему — они ее упустили...
-Что-то не слышу горечи в вашем голосе.
-А с чего ей там быть, господин палач? Если бы я действительно захотел ее взять, то это было бы сделано в тот же день, что мы ее раскрыли. Но тогда мы оказались бы в ситуации куда худшей, чем та, с которой имеем дело сейчас, — Каранток сухо прокашлялся — кашель этот весьма слабо вязался с его легким и спокойным голосом, принадлежа, казалось, человеку лет весьма преклонных. — Кай, как вы верно заметили, может быть везде, а мы можем лишь ждать, когда он себя явит. Если бы мы ни о чем не догадывались, тварь бы явилась на празднество и превратила его в бойню, собрав свой кровавый урожай.
-Но мы вмешались в их планы.
-Верно. И им пришлось вносить коррективы, которые, включая то, что Франциска бежала, предсказать было крайне легко, — Каранток едва слышно вздохнул. — Та небольшая...мистификация, которую разработали мы с ее отцом, должна была удержать своевольную не по годам барышню на расстоянии от Лондона, в идеале — до тех пор, пока мы не устраним источник нашей общей головной боли. Но Франциска бежала и сорвала ее мнимую охоту за Белым Крылом. Давайте исходить из того, что не только мы здесь умеем шевелить мозгами и им тоже что-то известно о наших планах. Что она могла рассказать будущей королеве? На чем могла сыграть?
-Смена власти? — задумчиво произнесла Айра.
-Верно. Для чего еще нам может быть нужно оттягивать ее за пределы города и страны, как не для того, чтобы подготовиться к маленькой, но весьма кровопролитной войне? Дьявол, когда мне самому придет в голову устроить переворот в Башне, возьму на заметку, как просто, оказывается, сорвать с места нашу новую королеву...шучу, шучу, — маг снова улыбнулся — так легко, словно их время не истекало с невероятной скоростью и на разговоры, подобные этому, можно было смело тратить остаток дня. — Я дал Франциске уйти, зная, что когда планы сменятся у нас, то же случится и по ту сторону. Тварь больше не рискнет ударить в лоб — во всяком случае, пока жива самая опасная из ее целей. Так пусть же наша очаровательная предательница думает, что все идет по ее плану — пусть себе бежит, пусть вытягивает леди Бартомелой сюда, если успеет — мы к этому уже готовы, — Каранток весьма заметно посерьезнел. — Лорд Бартомелой вынужден был пойти на некоторые уступки, чтобы отвести от своей дочери беду — говоря проще, он поведал мне, как можно ее отследить. Раскрыл несколько секретов их драгоценных Цепей, равных которым найти, наверное, в наше время не выйдет...
-Вы хотите сказать...
-Я допускаю — только допускаю — что Франциска жива, и мои доводы таковы — леди Бартомелой избрала маршрут, ведущий далеко не в наши гостеприимные сети. А это может значить лишь одно — она считает, что ступила на вражескую территорию. Считает, как мне думается, что засечь ее невозможно, и потому пред ударом — ударом по нам — остановится в безопасном месте, чтобы перевести дух. А место это выберет, очевидно...
-Франциска ведет ее прямо к Каю.
-Верно, господин палач. А мне осталось только отследить их маршрут. И если я прав, я знаю, где случится эта встреча.
-Так чего ж... — Айра едва не сорвалась с места, но лорд-надзиратель снова лишь покачал головой.
-Думаете, я бы говорил с вами так спокойно, если бы не отдал все нужные приказы загодя? — Карнаток поправил сползшую на лицо шляпу. — Один из моих людей отправился ее перехватить, а ваши, господин палач, уже идут следом.
-Что? — вскинулся Асколь.
-Я отдал приказы группе господина Вайса посредством эфирной сети, — маг завел пальцы себе под волосы. — Пока мы с вами разговаривали.
Палач почти чувствовал, как злость и усталость что-то нашептывают — но их с концами перекрывал голос того, что, наверное, можно было бы назвать страхом.
Хлыст, какого черта?
Ответа не последовало. Хотелось списать это на помехи. Очень, черт возьми, хотелось.
Возвращение в постылую реальность сопровождалось для Герды далеко не самыми приятными ощущениями. Кое-как разлепив глаза, она смогла узнать в нависшем над ней лице Скирхегарда — убедившись, что она жива, старый убийца опустил Герду на асфальт ничуть не осторожнее, чем мешок с мукой.
-Ч-что...
-Поднимайтесь, живее. Нам надо уходить.
Сказать было намного легче, чем сделать — в голове словно разрывались бомбы, а тело отказывалось повиноваться даже самым простым командам, в лучшем случае делая это с задержкой. Кое-как распрямив с трудом сгибающиеся ноги, она, упершись в мокрый шершавый асфальт руками, привстала. Нервно тряхнула головой, оглядываясь по сторонам. Вовремя, весьма вовремя — тот, что сидел за рулем сошедшейся с ними лоб в лоь машины, тоже не терял даром времени.
Спасли ее жизнь, по всей видимости, какие-то наспех сплетенные Скирхегардом или его хозяйкой чары, сработавшие куда лучше любой подушки безопасности, но подарившие, однако, каждой ее цепочке, наверное, годовой запас обжигающей боли. Машина выглядела лишь немного помятой — задние сиденья же сейчас были закутаны в поля такой чудовищной силы, что оставалось только гадать, как эта часть машины вовсе не покинула реальный мир, от которого ее так старались оградить. Будущая королева Башни все еще была внутри — по всей видимости, проблема, с которой они столкнулись, была сочтена ей слишком уж ничтожной для того, чтобы выбираться на холодную улицу.
Герда торопливо огляделась. На узенькой улочке, где они совершили свою вынужденную остановку, не было ни единой души — то ли Лорелей позаботилась об отсутствии зевак, то ли никто просто не желал вылезать без нужды в такую гадкую погоду. Неподалеку располагался какой-то унылого вида особнячок, за чьей высокой оградой топорщились редкие, совершенно уже зачахшие деревца. По другую сторону дома были чуть поновее — при взгляде на них казалось, что они составляют одну большую стену с несколькими дверьми и темными провалами стылых подъездов.
Боль в Цепях усилилась — Скирхегард, стоявший сейчас рядом с ней, уже сплетал какое-то чудовищное заклятье. Дверь красной машины — также удивительно целой для такого кошмарного столкновения — распахнулась от мощного пинка, позволяя выбраться наружу вначале взлохмаченной голове, а после и остальному телу в измятом до совершенно непотребного состояния костюме. Коротко стриженные темные волосы, облепившие череп, безвкусный красный галстук, понуро свисающая вниз цепочка от разбитого вдребезги монокля...
Не узнать эту по-детски придурковатую физиономию с огромными глазами и вечно перекошенным в какой-то спазматической полуулыбке ртом Герда никак не могла, равно как и Скирхегард.
-Надеюсь, вы не пострадали? Лорд-надзиратель приказал мне удостовериться в том, чтобы вы не смогли добраться до места проведения празднества, подвергнув себя ненужному риску, коя возможность вам несомненно представится, если вы продолжите свой путь, не выслушав меня, посланного донести до вас величайшее из предупреждений, что вы, возможно, слышали в вашей жизни. Разумеется, говоря так, я имею в виду лишь тот отрезок жизни, который ваши милости уже миновали, но никоим образом не тот, что еще осталось вам пройти... — затараторил, ускоряя свою речь с каждым произнесенным слогом, один из самых печально известных оперативников Башни — запечатывающий охотник Тронше Лавель.
Хлыст, ты меня слышишь? Хлыст?
Дома проносились мимо с такой скоростью, что в глазах уже начинало рябить. Казалось весьма странным, что машина еще не развалилась на ходу — выжимавший из нее все силы башенный боевик с перекошенным лицом тоже, по всей видимости, держался лишь одной силой воли.
Время уходило. Их силы таяли, будто сахар в стакане кипятка — пусть и медленно, но и насчет "верно" поспорить тоже не удавалось.
Машины, на которых спешили силы сопровождения, выбыли из безумной гонки первыми, оставшись разбираться с самой ранней из встреченных ими засад. Следом покинул их Каранток — два мага Ленинградского Клуба, пытавшиеся перехватить автомобиль на одном небольшом перекрестке, вынудили их сделать десятисекундную остановку: пообещав нагнать их, как только уладит проблему, лорд-надзиратель спокойным, почти прогулочным шагом, направился навстречу врагу.
Айра казалась спокойной, но он знал ее слишком хорошо, чтобы обманываться этим потускневшим, задумчивым взглядом. На коленях ее лежал сейчас небольшой кинжал в истертых ножнах — едва завидев это на вид не слишком-то грозное оружие, Асколь почувствовал, как встает на старое место целый пласт непрошенных воспоминаний. Воспоминаний откровенно гадких, если говорить, не кривя душой. Слишком хорошо он помнил эту мерзость — однажды она спасла ему жизнь, а в иной раз чуть было не забрала...
