-Это смотря кем, — рассудительно заметил палач. — Где мне их искать?
-Первый здесь, — продолжил Аус. — Я вас проведу, только дистанцию держите.
-Не учите меня работать, — Асколь покосился на торчащий из кармана короб с этикеткой Marlboro. — Не поделитесь парочкой?
-Сдурели? — выгнул бровь маг. — Место свое не забывайте, вам такие и купить-то негде было бы. И не на что.
-Как у вас все запущено...
-Сами знаем, — хмыкнул Аус, отлипая, наконец, от подоконника. — Пожили бы пару годков тем, кем сейчас прикрываетесь, еще и не так бы запели. Все, идемте. Расстояние пять-шесть шагов...
Коридор все петлял и петлял, и каждый новый угол заставлял напряженно вслушиваться — учитывая, что времени заучить маршруты охраны и высчитать ее график не было, оставалось надеяться только на то, что на него не обратят внимания больше положенного. Аус шел медленно, время от времени делая одному ему понятные остановки, и, наконец, затормозил у массивной белой двери, что оказалась в самом конце очередного прохода. Никаких табличек на двери не наблюдалось — и маг, проследив знак палача, поспешил заговорить:
-Умер в том году, — Раймонд легонько постучал пальцами по дверной ручке. — Здесь работал он, а до него — его отец...
-Почему помещение еще никто не занял?
-Я запретил, — пожал плечами маг. — Он сам попросил, не знаю уж, почему...сказал, как умру, год или два подержите, а потом уже пусть кто хочет, тот и вселяется...
-Он что, был чем-то болен?
-Вот этим вот, — маг выразительно постучал себя по виску и, оглянувшись, быстро отпер дверь. — Проходите, живее. Еще не хватало, чтобы нас тут кто-то увидел...
Просить дважды палача не пришлось. Несколько секунд — и он уже внутри, позади уже хлопает дверь и звенят ключи.
В кабинете царил холод даже больший, чем в коридоре. Щелкнув выключателем, маг позволил свету брызнуть на утоптанный деревянный пол, серые — какое разнообразие — стены, на одной из которых была закреплена массивная меловая доска, на старенький деревянный стол...сделав несколько осторожных шагов вперед, Асколь остановился у последнего, внимательно осматривая то немногое, что там осталось. Чуть соскобленная краска и продавленное дерево свидетельствовало о том, что раньше здесь стояло что-то довольно-таки тяжелое — обернувшись, он тут же наткнулся на объяснения мага:
-Машину я оставлять не стал. Они, знаете ли, дорого стоят — зачем компьютеру просто так пылиться? — пройдясь по кабинету, Раймонд вздохнул.
Асколь слушал вполуха — сейчас его больше интересовало содержимое стола. Массивный светильник, не включенный уже в сеть, пара старых фотографий: какая-то девушка, двое мальчишек у клетки с тигром, вид из окна какого-то поезда...обойдя стол, палач обнаружил под ним палочку от мороженого и пару стоптанной обуви, после чего разогнулся, уставившись на мага.
-Почему именно эти двое?
-Оба очень плотно работали с Объектом Ноль. Оба могли себе позволить не сдавать некоторые материалы или иметь у себя копии, — пояснил Раймонд. — Если и есть способ извлечь нужную вам информацию, не забираясь туда, где можно свернуть шею, то это искать у них.
-Объект Ноль. Вы ведь знаете, что это, не так ли?
-Конечно, — чуть улыбнулся Аус. — Но вам рассказывать я о том вовсе не обязан. И даже не думайте давить...вы сами знаете, чья здесь территория.
-Я пока еще не выжил из ума, — раздраженно произнес Асколь, коснувшись ручки первого из ящиков стола. — Вроде бы ничего...
-Кое-какие чары тут, конечно, стояли, но все, что не стухло после смерти хозяина, я деактивировал, — бросил Аус. — Так что нам никто не помешает...
В первом ящике была лишь зияющая пустота. Выдернув наружу второй, Асколь осторожно извлек оттуда продолговатую железную коробочку. Та была даже не заперта.
-Вы знаете, что здесь?
-Понятия не имею, — протянул маг. — Он редко держал на работе что-то особо ценное. Может, это будет то, что вам нужно, а может и нет...
-Пользы от вас... — пробормотал палач, поставив коробочку на стол. — Так, и что у нас тут...
Внутри оказалась лишь стопка бумаг — но ни одна из них не походила на те документы, которые позволили бы закончить эту увлекательную прогулку по чужим кабинетам. Бумаги эти были сплошь пожелтевшие и вылинявшие, а язык, на котором был отпечатан текст, русским отнюдь не являлся...
Зацепив верхний листок, Асколь пригляделся. Буквы были отпечатаны столь криво, словно даже машина не желала связываться с тем трудом, который от нее требовали переложить на бумагу. Некоторые выбивались из своих строк, другие частично уходили за края, а какие-то и вовсе не пропечатались.
"...день сменяется ночью, и день человека тоже пройдет..."
Асколь почувствовал легкую тошноту. Всего лишь миг спустя пожухлый бумажный листочек, казалось, заполнил все поле его зрения, решительно не позволяя от себя отвернуться.
"...как и нечестивая власть его, свирепствующего на Земле, и за грязь и мерзость свою вернется он в бездонный хаос..."
Пальцы, как и глаза, пронзила острая боль. Асколь почти против воли попытался прочесть еще хоть бы строчку, но различил лишь несколько расплывающихся букв. Волна одуряющей тошноты, нахлынувшая следом, заставила его выронить лист.
-Что...что вы? — Раймонд подскочил к столу. — Что это?
-Я в порядке, спасибо, что поинтересовались, — выдохнул палач, опершись о стол — в висках все еще били барабаны. — Если настольной книгой вашего Летичева было это, я не удивлен, что он съехал с катушек...
-Да что... — подхватив с пола листок, маг почти сразу же скривился от омерзения, швырнув его на стол. — Кто бы мог подумать...переводы этого на современные языки достать довольно-таки проблематично. Само по себе требует определенной доли безумия.
-Вы...читали?
-Нет. Просто наслышан. А вот вы, похоже, знакомы с данным трудом, — в голосе Ауса чувствовался интерес. — Не расскажете, как вам довелось...
-Копии этой дряни и ей подобных у нас используют для тренировки определенных навыков, — пожал плечами Асколь. — Противостояние внешнему воздействию и все такое прочее. Но даже тогда каждую страницу предварительно экранируют, чтобы снизить риски. Вы сами видите — даже печатный станок тошнит от этого...
-Да уж, вижу. А он, похоже, читал это, не предохраняясь...
-Его выбор, — бросил палач. — Меня больше интересует, зачем. У вас все научные работники увлекаются столь...экзотической литературой? У этого в столе пылится перевод Откровений Зепии Эльтнема, в кабинете по соседству, небось, "Замок без ключа" Двадцать Седьмого почитывают?
-Пусть читают, что душе угодно, если за ту душу не страшно, — пробормотал Раймонд. — Ладно, уберите эту мерзость...
-Погодите-ка...
-Что еще?
-Он, кажется, сделал тут какие-то пометы...
-Я надеюсь, вы не собираетесь это читать? — раздраженно проговорил маг. — Если оно пролезет вам в голову...
-Не первый день работаю, — не менее раздраженно ответил Асколь, разложив на углу стола несколько страничек. — И в отличие от некоторых не забываю о защите.
-Прикроете их, что ли?
-Себя, — буркнул палач, прикрыв глаза. — Кто усмотрит погрешности свои? От тайных моих очисти меня, и от умышленных удержи раба Твоего, чтобы не возобладали мною. Тогда я буду непорочен и чист от великого развращения...
Боль пронеслась по телу обжигающей волной, быстро сменившись оглушительным звоном в ушах. Все-таки надо чаще разрабатывать Цепи. Все-таки...
Схватив со стола первый листок — дурнота все еще чувствовалась, пусть и не столь сильно, как раньше — он вгляделся в текст. Стоит, наверное, воспринимать это как еще одну тренировку. Так точно будет проще...
"...человек из железа, человек-машина, отыщет погибель, принесенную со звезд и принесет ее к людям..."
"... и то, что не возвернется в небо, будет лежать в земле, и пройдут года, и пройдут века, и будет война..."
"...и найдут...и откроют...и станет Земля как из стали..."
На этой странице выделенного текста оказалось мало — отбросив ее на стол, Асколь схватился за следующую.
"...стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя..."
Автор этого ветхого труда был насквозь безумен — и безумие его, как говорили, поразило сам текст: читать, переводить или даже просто переписывать его без вреда для разума было практически невозможно. С этими страницами Асколь не был знаком, но был наслышан — тут кровь в голове автора, похоже, окончательно вскипела: он с жаром брался цитировать и трактовать на свой лад уже чужое, куда как более раннее Откровение — то, что было также хорошо известно под именем Апокалипсиса Иоанна. Каждая вырванная из контекста строка комментировалась нередко целым абзацем: они напоминали — да и были, в общем-то — чистейшим бредом сумасшедшего.
"...и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть..."
Комментарий к этой строке пропечатался просто отвратительно — и тем не менее, его все еще можно было различить, пусть и частично:
"...слепцы сами поставят над собой, чтобы вел их к погибели..."
И снова — Апокалипсис. Почти на каждую строку находилась пара, почти все автор текста снабдил своей безумной трактовкой.
"...и видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела..."
"...так всего одна. Зеркальное стекло и холод. Видел его...как свою...ЗА ГЛАЗАМИ ЭТО ЗА ГЛАЗАМИ"
"...и дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю..."
"...будут ими смирены все хранящие Искусство, будут истреблены все, кто не покорится. Будут кровь и страх, и раздор великий, и никто уже не будет прежним..."
"...и даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца..."
"...еще одна ошибка. Четыре или пять десятков лет. Четыре или пять..."
"...и дано было ему вести войну со святыми и победить..."
"...варианты. Возможно, если кто-то и может остановить..."
Записи представляли собой полный хаос. С главы тринадцатой автор вдруг скакнул назад, уже к шестой. И снова занялся своими переводами.
"...я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец, и вышел он как победоносный, и чтобы победить..."
Следующие строки были очерчены красным карандашом — судя по нажиму на лист, читавший текст приложил огромные усилия, чтобы не вымарать их начисто.
"...лжепророк жалкий, кровью запятнан. Сделает то, что от него возжелают или восстанет и оборвет жизнь свою, третьего не дано ему ни узреть, ни свершить..."
"...и вышел другой конь, рыжий, и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга, и дан ему большой меч..."
"...Адо Эдэм Адо Эдэм АДОЭДЭМАДОЭДЭМАДОЭДЭМ..."
"...я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий, елея же и вина не повреждай..."
"Шестая Темная, что пожрет многих, пробудится для жизни. И породит Шесть Сестер на смену четырем павшим братьям, чтобы исполнили те Шестой Закон..."
"...кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое, число его шестьсот шестьдесят шесть..."
Автор вновь перескочил на тринадцатую главу Апокалипсиса, но, так и не прокомментировав очередную взятую оттуда строку, вновь вернулся к шестой.
"...и я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть", и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными..."
"...вернется последний из братьев, и оковы его истлели и спали, и будет он смертью для тех, с кем ходил, и для той, что его сотворила..."
"...и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь..."
"... восстанет вновь лунный король, и придет взять то, что ему обещано..."
"...и звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои..."
"...ИЗНАЧАЛЬНЫЕ АБСОЛЮТЫ АРИСТОТЕЛИ..."
Тошнота усиливалась, вчитываться в мелькающие пред глазами строки становилось все сложнее. Бросив очередной листок на стол, Асколь успел краем глаза заметить еще несколько строчек — там автор уже перестал цитировать чужие труды и занялся собственными размышлениями.
"...света нет. Видел то, что не видел никто. Вижу другие миры, но это не...я могу видеть, но это не зрение...что далеко, то близко, что близко, то далеко...прочь, я должен выйти прочь, мы должны выйти прочь, мы все должны выйти, пока еще не стало поздно..."
Перед глазами словно натянули какую-то мутную пленку. Прикрыв их на несколько секунд, Асколь тяжело выдохнул. Легче стало ненамного.
-Соберите это, — бросил он, привычно потянувшись за сигаретами и обнаружив в кармане лишь пустоту. — И спалите где-нибудь подальше.
-Ничего ценного, как я понимаю...
-Пока не знаю, но касаться этого я точно больше не стану, — раздраженно бросил палач. — Тот, кто все это хранил...кем он был?
-Еще одним пророком, если вам так хочется знать, — Раймонд принялся осторожно собирать листки. — Так что в какой-то мере его увлечение трудами того же Тринадцатого можно объяснить...все мы стремимся что-то почерпнуть у тех, кто достиг большего, не так ли?
-Все, что можно почерпнуть отсюда — безумие. Подобные...тексты имеют тысячу и одну трактовку, и при должном желании могут быть подогнаны подо что угодно, — проворчал Асколь. — Я знаю, поверьте. Уже имел дело с подобным. Как он умер?
-Сгорел на работе, — чуть улыбнулся Аус. — Эксперимент на атомной станции...
-Тот самый?
-Именно, — Раймонд водрузил крышку на законное место, запечатывая текст внутри. — Накрыл все вместе с собой, не дал тому...хаосу вырваться наружу.
-Сделает то, что от него возжелают или восстанет и оборвет жизнь свою... — пробормотал палач, открывая третий ящик. — Кажется, я догадываюсь, чем он вдохновился на этот подвиг. И кем он себя возомнил, что...погодите-ка...
