-Неус, — отбросив газету, Хлыст резко поднялся на ноги и сделал в сторону гостьи несколько быстрых шагов. — Как добралась?
-Все прошло гладко, Оскар. Благодарю тебя, — тихо ответила Амальгама, отправляя шляпу на вешалку и расстегивая пару верхних пуговиц своего одеяния. — Были небольшие проблемы в аэропорту, еще на той стороне, но ничего серьезного.
-У тебя всегда какие-нибудь проблемы, — фыркнула Шепот вместо приветствия — взгляд, направленный на Неус, не был особо приятным. — И они нам частенько очень дорого обходятся, хочу заметить.
-Я не совершаю одной ошибки дважды, — тихо произнесла Амальгама. — Во всяком случае, стараюсь не поступать подобным образом...
-И на что же ты сейчас намекаешь? — прищурилась Лено.
-Лично я — ни на что, — Неус устало покачала головой. — Но ты вольна найти в моих словах какой угодно смысл, лишь бы он тебя успокоил.
-А кто сказал, что я неспокойна? — вскинулась Шепот.
-Ты поднялась со своего места, как только я вошла в комнату. К тому же я могу перечислить как минимум пять признаков твоего текущего нервозного состояния...
-А стоит ли? — еще холоднее, чем раньше, поинтересовалась Лено.
-Нет. Это в равной мере не поможет решить текущую проблему и не даст тебе никакой пищи для размышлений, потому что ты не станешь ими себя утруждать. Только лишний повод для роста агрессии в мой адрес.
-Ты можешь этого не делать?
-Чего? — вопросом на вопрос ответила Неус.
-Этого, — скривилась Шепот. — Ладно, к дьяволу. Ты, держу пари, тоже хочешь от меня отвязаться побыстрее.
-Вовсе нет. Я просто знаю, что мое общество тебе никогда не было приятно, и вряд ли есть глубокий смысл в том, чтобы его навязывать...
-И снова ты это делаешь, — полным раздражения голосом сказала Шепот. — Хочешь знать, почему я тебя на дух не переношу? У тебя, как бы так сказать, два режима работы. В одном ты самая умная из нас всех, а в другом — самая святая...
-Ты же знаешь, что ни первое, ни тем более второе ни в коей мере не соответствует истине, — спокойно ответила Амальгама. — Возможно, причина твоей неприязни кроется в моем...качественном состоянии?
-Мое-то какое до него дело, — пробормотала Лено. — Я, в отличие от некоторых, могу пройти по улице без маскировочных чар.
-Я бы предположила, что корнем проблемы является страх, — тихо продолжила Неус. — Это вполне естественно, и меня нисколько не оскорбляет. Я — то, что я есть, и испытывать определенный страх или отвращение к моей природе вполне естественно...
-Ничего я там не испытываю.
-...но вероятность того, что ты это признаешь и справишься с проблемой, к моему огорчению, исчезающе мала, — Неус поставила у дверей небольшой чемодан. — Твоя гордость как палача...и как человека, на чью долю выпало столько трудностей, имеет над тобой слишком сильную власть...
-Все, я отваливаю, — Лено направилась к дверям. — Лучше нарваться на пулю у Эрика, чем слушать твой пустопорожний треп.
-Как пожелаешь. Надеюсь, я ничем тебя не обидела...
-Сделай ты это, уже бы считала этажи до асфальта. Приятно вам время провести, — буркнула Шепот, напоследок хлопнув дверью.
Выждав несколько секунд после того, как за Лено захлопнулась дверь, Хлыст закрыл ее до конца коротким толчком — и подошел к Амальгаме, рассматривая скрытое за бинтами лицо так, словно видел в нем нечто большее.
-Каждый раз, — усмехнулся он. — Сколько лет мы вместе, а она каждый раз пытается на тебе сорваться.
-Ее вовсе не стоит в том винить, — вздохнула Амальгама. — Зная, что сидящий рядом с тобой способен убить человеческое существо одним прикосновением, поневоле проникаешься к нему отвращением. Начинаешь испытывать желание, чтобы чего-то подобного не существовало в природе вовсе.
-Это знание со мной очень давно, — улыбнулся Хлыст, крепко обнимая ее. — Почему же оно мне никогда не мешало?
-Они знают, на что я способна, — прошептала она в ответ, осторожно коснувшись забинтованными пальцами его лица. — Ты веришь, что я не сделаю подобного никогда.
-Знаю.
-Нет, Оскар, веришь. А без веры чудес не случается, — по натяжению бинтов он догадался, что Неус улыбается — шутила она очень редко, и, как правило, лишь в его компании. — Я очень устала с дороги...может, продолжим наш разговор уже не стоя?
Они расположились в освободившихся креслах. Бинты действительно покрывали все тело Амальгамы — сейчас, когда она позволила себе расстегнуть пальто до конца, это было видно вполне отчетливо.
-А кое-какой прогресс все-таки есть, — задумчиво проговорила Неус. — Раньше она огрызалась на каждое мое слово...
-Она еще живо помнит ваше первое совместное дело.
-Я помню, я понимаю. Не стоило пробовать ее пролитую кровь.
-Не стоило, попробовав, определять группу и содержание всех элементов.
-Твоя правда... — Амальгама вздохнула. — Наверное, ты хочешь знать, как прошло то дело, так ведь?
-Я хочу услышать, что еще один выродок мертв, — просто ответил Хлыст. — Порадуешь меня этим?
-Смерть — не повод для радости, Оскар.
-Даже такого, как Флайшер?
-Даже такого, — тихо кивнула она. — Но я тебя понимаю. Людям свойственно ненавидеть несчастных.
-И какой святой это сказал?
-Чудовище Франкенштейна у Мэри Шелли, — Амальгама вздохнула. — Когда дело касается таких магов, как Флайшер, я очень сожалею, что уже не могу ничего сделать для них. Не могу исполнить обещание, которое дала мертвым, иным путем. Я обещала, что никто из них больше никому не причинит зла, Оскар. Но они маги, и ты сам знаешь, что это значит. В них с юных лет вбивали, что оставить свой путь — участь хуже любой смерти. И лишь единицы из них способны остановиться. Остальные... — не закончив предложения, она принялась рассматривать собственные руки. — Остальные, как Флайшер, избирают смерть.
-Но в том, что ты делаешь, есть, конечно, и личное.
-Говорить иное было бы верхом лицемерия, — согласно покачала головой Неус. — Но ты ведь знаешь, Оскар. Ты знаешь, как легко я могу отнять чью-то жизнь и как мне тяжело это сделать. Я, конечно, не могу ничего не чувствовать, когда исполняю то обещание, но я не упиваюсь смертью. И я надеюсь, что они будут прощены, когда придет время. Им это куда нужнее, чем мне...
-Прости, — вздохнул Хлыст. — Я не должен был вновь тормошить эту тему. Кстати, можешь уже открыть лицо. Шепот вряд ли вернется.
-Ты уверен? — нервно и тихо спросила она, вздрогнув, как от громкого звука.
-Абсолютно. Ты же знаешь, что я уже привык.
-Спасибо, Оскар, — забинтованная рука потянулась к очкам, аккуратно стаскивая их прочь и откладывая на подлокотник.
Проведя двумя пальцами по лицу, сверху вниз, Неус замерла. Бинты, на мгновение ожив, змеями сползли вниз с тихим шелестящим звуком, обнажая темно-красную кожу, влажную и тонкую, отпуская на волю не менее влажные волосы.
-Спасибо, — повторила Амальгама, медленно откидываясь назад, на спинку кресла. — Так куда лучше. Чувствовать воздух...
Хлыст ничего не ответил. Сейчас пред ним было лицо, видели которое очень немногие. Каждый раз он вспоминал, почему был в их числе. Каждый раз он думал о том, что так и должно оставаться. Что он сделает все, чтобы так и было.
Вытащив из кармана свого тяжелого пальто небольшую фляжку, Неус медленно, словно нехотя, открыла ее и, помедлив пару секунд, поднесла к губам. Один короткий глоток, одно резкое движение, выплескивающее оставшуюся воду ей на лицо. Вода с едва слышным шипением впитывалась в кожу — так быстро, что не прошло и минуты, как ее и вовсе не осталось.
-Так точно лучше, — повторила она, убирая фляжку. — Оскар...то, что я слышала — правда? Крист...
-Да.
-Вечный покой даруй ему, Господи. И свет вечный да светит ему... — прошептала Амальгама. — Да почивает в мире...
Хлыст молчал.
-Я волнуюсь, Оскар.
-За Филина?
-Да, — коротко кивнула Неус. — Ты же знаешь, он...он всегда тяжело переживает, когда кто-то уходит. Тяжелее всех. В любых потерях он будет обвинять себя, а если на него еще и триумвират надавит...
-Филин никогда не подводил в деле.
-В деле — да. Будет вести себя так, словно ему вставили стальной прут вместо позвоночника. А внутри...
-Что у него внутри — это уже его дело.
-Я понимаю. Просто боюсь, что на него уже слишком много нагрузили в последнее время. Прошлогодние дела, теперь еще и это. Молюсь, чтобы его сейчас тревожило только это, Оскар. Ибо чую — еще одна соломинка ему на спину и...
-Преувеличиваешь, да еще и очень сильно. Он крепче многих, кого я видал, а видал я порядочно. Не думаю, что он сейчас пьянствует в каком-нибудь гадюшнике, пытаясь забыться...
За окнами мелькали огни редких машин — и завывала сигнализация той, которую кто-то уже успел неосторожно задеть: по мозгам этот ноющий звук бил едва ли не сильнее, чем текущая из охрипших колонок музыка. Запах табачного дыма окутывал темный угол, в котором он сидел — впрочем, в этом заведении вообще все было темным. Узенькая полоска света меж столами — та, что вела к барной стойке, да еще одна, ползущая к выходу — вот и все, что могло предоставить своим гостям это странное местечко, отчаянно маскирующееся под ресторан, да еще и под сколько-нибудь оригинальный. Получалось, честно говоря, не очень.
Гостей сейчас, полтретьего ночи, было достаточно мало — шушукающаяся компания у противоположной стены, еще кто-то, пускающий дым, занявший столик у самого входа. И, конечно, он сам, притаившийся здесь, словно в засаде. Стол предательски покачивался, стоило только совершить относительно резкое движение, например, за предательски оброненной сигаретой. Счет стаканам был потерян примерно пять минут назад — а теперь он бросил попытки следить и за временем. Бросив грустный взгляд на бутыль — осталось в ней меньше половины, Асколь перевел его на открывающуюся дверь, среагировав на тихий скрип последней. Задержав взор на какой-то не особо уверенно двигающейся по залу человеческой фигурке, палач было вновь потянулся к бутыли...
-Прошу прощения, — тихий, едва слышный за музыкой голос. — Вы...вы священник?
Нехотя подняв голову — и уведя взгляд подальше от бутылки — Асколь выцелил им остановившегося у стола человека. Девушка, вид несколько растерянный, но вполне приятный — и, судя по голосу, она либо страшно удивлена, либо впервые сюда притащилась.
-Наихудшей разновидности, — буркнул палач. — Вам чего?
-У вас такой вид...простите...на вас что, кто-то напал?
-Можно на это и так посмотреть, — Асколь потрепал рукой порванный воротник. — А у вас, видимо, серьезные проблемы.
-Как вы...
-В любом другом случае вы бы точно обошли это место десятой дорогой, — пожал он плечами. — Ну так что, вы скажете, какого черта вам надо, или мирно уйдете и не будете мешать мне саморазрушаться в свое удовольствие?
-По правде говоря, я...я зашла сюда по той же причине, — медленно протянула она. — Но, видимо, не...
-Садитесь, — проворчал экзекутор, толкнув бутылку чуть вперед. — И наливайте, если хотите.
-Спасибо, — тихий вздох. — Оставлю вам свое, ваши проблемы, очевидно, куда серьезнее.
-Как посмотреть. Итак, что у вас?
-Я...еще раз простите за то, что помешала, — заняв место напротив и погрузившись во тьму, незнакомка некоторое время помолчала. — Конечно, глупо как-то и некрасиво выходит, но я увидела вас и подумала, что именно ваш ответ был бы...интересен. Нет, полезен, наверное.
-Повторяю вопрос, — Асколь относительно аккуратно наполнил стакан.
-Что делать, когда начинаешь терять веру?
-У большинства это просто страх смерти. Там и терять-то нечего, — опрокинув стакан и чуть поморщившись, произнес экзекутор. — Следующий вопрос.
-Вы... — голос звучал несколько ошарашено. — Вы даже не спросите, что...
-Зачем? Вы расскажете сами, без лишних толчков. Не так ли?
-Есть...есть один человек, — справившись с собой, произнесла она. — Я не так хорошо его знаю, но...это все сейчас неважно, наверное. Он...он попал в беду. Боюсь, он смертельно болен и...и...все становится хуже с каждым днем. Не буду утомлять вас подробностями, я просто...он страдает, понимаете? Невыносимо страдает.
-И помочь ничем нельзя?
-Теперь...теперь уже только одним способом. Он хотел бы этого. Он давно уже принял решение, но сам не может сделать ничего...
-Понимаю, к чему вы клоните, — кивнул Асколь. — И конечно же, ему не позволяют это сделать. И не позволят.
-Д-да...все так. Вы скажете — так должно быть, да? Закон Божий...
-Закон, что велит страдать? — поболтав стаканом — на донышке еще что-то оставалось — ядовито поинтересовался палач. — Когда можно без мучений обойтись? Когда можно их прервать вовсе? Нет, нет, — он грустно улыбнулся. — Ничего вы о Нем не знаете. Но жестокого фанатика из Него лепить любите... — поставив стакан на стол, Асколь взглянул в ту тьму, где расположилась его собеседница. — А тем самым оскорбляете. Страшно оскорбляете.
-Я не...
-Не ожидали, понимаю.
-Вы странный...для священника.
-Я уже сказал, кто я есть, — вытащив из кармана начатую пачку, Асколь потянулся за сигаретой, закурил. — Что-то еще?
-Просто...просто хочу удостовериться...что...что правильно вас поняла. Ответьте мне, если можно...
-Ну?
-Если уже ничего сделать было бы нельзя...вы бы...вы прекратили бы его страдания?
-Да, — коротко ответил Асколь, выдыхая дым. — Но до того испробовал бы все пути, что остались, не сомневайтесь.
-Спасибо, — голос, хоть она и сидела рядом, оказался почему-то едва слышным. — Спасибо...за все.
-Да не за...
Стоило только моргнуть. Стоило только на пару секунд прикрыть глаза, как он понял, что ничего более не видит. Встрепенувшись, палач огляделся по сторонам, оторвав лицо от стола.
Какого черта?
Бутыль — уже совсем пустая — стояла на прежнем месте, стакан же, судя по мерзкому хрусту под ногами, укатился под стол и только что был им раздавлен. Странно же собеседницы не было вовсе — только тьма.
Протерев глаза рукавом и приложившись к бутылке, Асколь сунул ее в карман — тот порядочно оттянулся от тяжелого груза. Подняться из-за стола было тем еще приключением: помещение качалось так, словно он ехал в вагоне метро, картинка перед глазами была настолько мутной, что вызывала острое желание протереть эти самые глаза тряпочкой. Неровным, сбивчивым шагом он доковылял до выхода, перебирая все возможные точки опоры: от чужих столов и стульев до вешалки у входа. Разговор с этой странной особой, которая, очевидно, покинула его, едва он отключился от количества выпитого, продолжал крутиться в голове, размазываясь по пути в какую-то странную кашу. Возможно, именно потому палач пропустил мимо ушей обрывки разговора другого — того, что вела наблюдающая за его уходом еще относительно трезвая компания:
-Не, ну ты видел, да? Это ж надо так нажраться было...
-Сколько этот хмырь там сам с собой языком чесал? Полчаса?
-Не знаю, не особо следил как-то. Хорошо хоть валит уже...
Такси пришлось ждать довольно долго — голова за это время уже успела несколько проясниться. Настолько, что когда сонный водитель обернулся к нему, интересуясь, куда же они направятся, Асколь знал ответ — знал его невероятно для своего текущего состояния четко.
