-Я бы тоже мог напомнить про одно место...потерянное, — ехидно произнес Татарьев. — Причем не единожды. Быть может, кто-то...
-Хватит, — не отвлекаясь от дороги, простонал Мотылек. — Я, конечно, понимаю, что у одного из вас настроение, в котором обычно сжигают города, а второй не может просидеть минуты на заду ровно, чтобы не начать цитировать...кхм, классиков, но напомню — руль сейчас у меня. И если в следующий час мне, как и в прошлый, мне снова будут накручивать на оба ухо все те же щи, видят ключи, я предпочту оборвать наш светлый путь в ближайшей канаве. Давайте о деле. А дело у нас, кажется, керосином вонять не перестало.
-Здесь, пожалуй, соглашусь, — кивнул Татарьев. — Хотелось бы узнать, какие средства имеются в нашем распоряжении?
-Я активировала Терний, — медленно произнесла Августина, не без улыбки заметив, как изменился в лице Макаров. — Так что количество живой силы у противника перестало играть сколько-нибудь существенную роль.
-Похоже, налицо некоторый перегиб палки? — эмоции Мотылька не укрылись и от Татарьева. — Или...
-Перегиб? — Мотылек нервно рассмеялся. — Да эту палку только что нахрен сломали об колено и на спички покрошили.
-Большинство моих материалов уже переправлено за границу, — продолжила ведьма. — Я не испытывала никаких иллюзий насчет Директората. Их удар был лишь вопросом времени, и этого самого времени оказалось вполне достаточно, чтобы подготовиться. Здесь осталось только то, что обеспечит нам беспрепятственный уход со сцены. Например, вот эта занятная вещица...
Осторожно коснувшись металлической папки, Августина не менее осторожно раскрыла ее с характерным щелчком — внутри оказалась простенькая на вид пухлая тетрадь с оторванной задней частью обложки. В верхнем уголку передней же стоял едва заметный штамп в виде глаза: когда Татарьев присмотрелся к изображению, ему начало казаться, что то расплывается, распадаясь натрое.
-Это же... — Макаров, не особо стесняясь, выматерился, с большим трудом удержав руль в руках. — Его же спалили!
-Уничтожили подделку, — пожала плечами Августина. — Я не могла позволить единственному имеющемуся у нас вещественному доказательству существования Хронистов отправиться в печь, сколько бы оно ни было опасно.
-Хронистов? — нехотя поинтересовался Татарьев. — Никогда о них не слышал. Чем же они знамениты?
-Именно, мать их, этим самым, — фыркнул Мотылек. — В досье на эту шайку-лейку шестьсот с горкой страниц слухов. Если всю эту муть просеять, лысина, останется только два факта.
-И каких же?
-Существуют, — холодно произнесла ведьма. — Опасны.
Следующий вопрос так и повис у Татарьева на языке. Если маг ее уровня — маг из красного списка, дьявол его забери — позволял себе назвать кого-то опасным, вопросов более и не требовалось. Требовалось только самообладание в достаточной мере, чтобы их не задавать.
-К счастью для нас, эти двинутые в основном в Штатах работают, — пробормотал Макаров. — Эта книжонка — все, что удалось заполучить, когда они попытались половить рыбки в нашей воде.
-Что это? — терпению Татарьева тоже имелся предел.
-Лабораторный дневник за авторством некоего...Иерусалима, если верить подписи, — ведьма осторожно перевернула первую страничку. — У нас эту особь назвали не иначе как Свидетель. Здесь досконально, до точечки, описаны все эксперименты и другие важные события, которые сей маг имел возможность наблюдать.
-Казалось бы, что опасного...
-Кроме того, что эти записи будут так же досконально спроецированы в реальность при любой попытке их озвучить, — Августина вернула тетрадь на место, защелкнув папку. — А в некоторых случаях достаточно даже простого зрительного контакта. Этот дневник при правильном использовании способен заменить армию. При неправильном...что ж, смерть получится весьма и весьма запоминающаяся.
-Те щепочки, что от палки остались, — нервно усмехнулся Мотылек. — Вот аккурат сейчас их в пыль толкут.
-Полумеры в нашем случае как минимум неуместны, — парировала ведьма. — Константин никогда не был склонен к долгим церемониям.
-Каков план? — бросил Макаров. — Куда, в конце концов, мы едем-то?
-В последнее прибежище, — вновь прикрыв глаза, произнесла Августина. — Заготовленное специально на такой вот случай...
Забавно — на какой-то момент он даже поверил в то, что все будет просто. Следовало помнить — помнить всегда — ничего простого на этой дьявольской работе не бывает, а если что-то таковым и кажется, то это лишь верный повод бить тревогу. Следовало помнить. Следовало помнить до того, как он открыл эту дверь...
Срочный вызов они приняли, будучи уже в вертолете. Полковник потратил несколько минут, чтобы сделать необходимые пометки на карте, которая вскоре была разложена пред ними — и заговорил, водя пальцем по только что сделанным обозначениям.
-Августина думает, что про это убежище никто из нас не знает, — пролетев над зеленым пятном леса, палец главы "Атропы" остановился у края черного карандашного кружка. — Приблизительно триста с небольшим километров от города. Вот здесь — заброшенный с начала века монастырь. Одно из бывших убежищ Тайного Синода, которое в свое время пришлось вскрывать, да отнюдь не малой кровью.
-Не самое очевидное логово для ведьмы, — протянул лейтенант, вглядываясь в карту. — Что нам известно?
-Только то, что последние лет...десять, если не больше, она тайно перестраивала там все под свои нужды, — чуть помолчав, произнес Щепкин. — Через посредников, разумеется. Привлекать наше внимание к этой области ей отчаянно не хотелось. Одно можно сказать со всей уверенностью — тамошние духовные жилы, вероятнее всего, уже полностью перестроены под новых хозяев. Надолго этой земли не хватит, во время последней битвы ее и так порядком потрепало, но несколько часов, окопавшись, они смогут нас сдерживать. А больше ведьме и не нужно.
-Но почему? Пока что это выглядит так, словно она старательно загоняет саму себя в угол, не так ли?
-Нет, не выглядит, — устало бросил полковник, снова ткнув пальцем в карту. — Вот ее билет к спасению.
-Это...какое-то поле? — склонившись над картой, пробормотала Анна.
-Поле. Достаточно тщательно расчищенное, чтобы там можно было посадить самолет. Я надеюсь, никто из вас даже на минуту не придавал этому...случаю с Апостолом хотя бы легкий налет совпадения?
-Нам известно, что это за Апостол? — свой тихий голос подал и Лин.
-Проверены перемещения всех ее подходящих контактов, до которых мы смогли дотянуться, — быстро ответил глава "Атропы". — Все глухо. Кем бы он ни был, он определенно послан третьей стороной.
-Ассоциация? — этот вопрос лейтенанту дался не сразу.
-Сомнительно, ее приказ на Печать никто не отменял. Разве что Море Бродяг — их эдикты Лондона не волнуют...да, это вполне в их стиле, — полковник, достав карандаш, принялся делать очередные пометки. — В теории задача вполне проста. Взять их в кольцо и постепенно сжимать. Блокировать любую возможность прорваться к этому чертовому полю. И, разумеется, ликвидировать самолет, как только он покажется.
-В теории, — хмыкнула Вторая. — А на деле?
-На деле, если мы изберем пассивную тактику, наши шансы падут ниже нуля, — резко произнес Щепкин. — Ее колдовство требует времени, но если мы его ей предоставим, если дадим им осесть там в покое хотя бы на пару часов, то остановить их побег будет уже невозможно. Или повлечет за собой потери, к которым мы сейчас не вполне готовы.
-Значит, придется вступать в бой сходу?
-Если у меня не получится...убедить ее, — голос полковника стал заметно тише. — Если она кого-то и послушает, так это меня. У Директората шансов нет.
-Это чистой воды самоубийство. Откуда вы...откуда вы знаете, что она вообще вас подпустит?
-Мы порядочно прошли вместе. И не раз сшибались лбами. Я знаю ее...она уже не та, что прежде. Она не устроит бойню без нужды. Ради наших людей...ради всех, кого придется дернуть в бой...хотя бы ради них я должен попытаться.
В тот момент ему хотелось сказать многое, спросить — еще больше. Сильнее было только понимание того, что ни на один из этих вопросов ему не ответят: в последние годы глава "Атропы" стал человеком куда как более замкнутым, чем прежде — и ни одного кусочка прошлого, тем более связанного с врагом — теперь врагом — выдернуть из него, наверное, не получилось бы. Спросить хотелось многое, и, наверное, не только ему — но в тот же самый миг ожила рация. Раздался голос на канале, который сейчас было положено держать абсолютно пустым.
-Эта передача ведется в записи. Говорит майор Татарьев. Цель номер два захвачена и находится под контролем. Запрашиваю срочную эвакуацию цели номер два. Мои координаты...
Голос был сухой, сосредоточенный. Голос, пропущенный по рации, казался голосом какой-то чудной машины, настолько мало в нем было эмоций.
-Как он...как он вклинился в нашу...
Лицо полковника чуть дрогнуло — и через несколько секунд он, впервые за дьявольски долгое время, улыбнулся.
-Думаю, занимался прослушиванием с самого начала всего этого бардака.
-Но...что? Кто это?
-Специалист, — ухмыльнулся Щепкин. — Один из тех, кого на покой прогонишь только что пулей. Знаете что...кажется, у нас начинают появляться шансы.
Они, конечно же, приняли все меры предосторожности.
Все, что могли.
Но следовало — следовало, черт возьми — помнить.
Ничего простого не бывает.
Это имя он вспомнил далеко не сразу. Вспомнил, конечно же — еще до того, как они с Лином и Анной оказались неподалеку от условленного места встречи — и вспомнив, понял, почему к этому имени было такое доверие.
Конец шестидесятых запомнился Ленинградскому Клубу до отвращения хорошо: старушка-Европа тряслась в конвульсиях, обильно харкая кровью. Рука, что простерлась тогда над ней, тянулась из далекого прошлого — когти на той руке точить начали еще со времен Тридцатилетней войны. Пять страшных букв — A.E.I.O.U — выплыли вновь из тьмы веков, успев приобрести, как оказалось, куда более пугающие, чем прежде, очертания. Но буквы эти знала — как и силу, что за ними скрывалась — не одна только высшая магическая элита. Директорат медлил, и в какой-то мере медлил даже оправданно. Это не было их войной, но после многочисленных споров было принято решение — вмешаться, ибо рано или поздно это ей бы стало. Вмешаться, пока хоть какие-то крошки преимущества еще остались в их карманах. Вмешаться, пока не исполнился мрачный девиз, стоящий за пятью буквами.
Австрия была наводнена агентурой Клуба так плотно, что спички в коробке, наверное, чувствовали себя просторнее. Шестьдесят восьмой год стал, фактически, синонимом слова "провал" — ибо следовали они один за другим, практически непрерывно. Массовые исчезновения. Аресты. Казни. Попытки локализовать — тщетные, совершенно тщетные. Провалы целых групп, с таким трудом ввинченных в европейскую тайную войну. Связь терялась. Явки раскрывались. Всеобщие подозрения в скором времени переросли в дикую, безудержную паранойю. Каждый подозревал всех своих агентов. Каждый уже чувствовал на своей шее острые зубы младших Апостолов — выкормышей габсбургской клики и птенцов Йориса ван дер Мера, твари, о которой иные Прародители отзывались с нотками страха. Каждый уже чувствовал запах крови — своей крови — в застенках австрийцев. Каждый уже чувствовал скорый и неизбежный конец.
Он оттащил их от края пропасти. Он — тогда еще никоим образом не командир, всего лишь один из многих. Бывший майор КГБ на вторых, если не на третьих ролях в этой титанической операции разведки Клуба, неприметный с виду человечек — рано начавший лысеть, носящий стоптанную обувь и истертую кожаную куртку. Неприметный человечек, которому сейчас уже стукнуло пятьдесят.
Он проработал новую тактику. Он предложил совершенно новые системы связи, помог избежать череды провалов, грозивших похоронить всю австрийскую кампанию Клуба. Он собрал всех, кого только смог — пусть даже в той обстановке подобные встречи и были запрещены. Терять все равно было уже особо нечего. Победы, о которой заявляли позднее, на деле, конечно же, не получилось, но по крайней мере они смогли сыграть в ничью, и — пусть того и вовсе не планировали — дали время Ватикану размять мускулы. Они отступили — четко, по сызнова написанным нотам, сумев не сделать из своего отступления повальное бегство. Они отвели угрозу — а докончила дело Церковь. Так, наверное, и не узнавшая, благодаря кому их победа была такой легкой...
Конечно, о нем ходили определенные слухи. Конечно же, его проверяли — год за годом — и проверок тех было не в пример больше, чем реальных заданий. Вряд ли тут было на что обижаться: успех приковывал внимание руководства ничуть не хуже, чем провалы, и Татарьев не был исключением. Все те проверки он выдержал с блеском: и, находясь во вполне заслуженном доверии, мог рассчитывать, когда придет время, на почетную отставку. Другое дело, что он сам на нее вовсе не спешил, все еще продолжая множить успехи разведки Клуба: по-прежнему один из многих — но теперь уже из тех, кто мог и сам вволю подергать за ниточки.
Без сомнений, впрочем, не обошлось — и сейчас, когда они с Лином приближались к месту встречи — заброшенному зданию на окраине, на пути к которому пришлось преодолеть продуваемый всеми ветрами пустырь — он не мог не вспоминать тех коротких, но оживленных споров. С одной стороны полковник был, несомненно, прав — времени у них было в обрез, а Татарьев объявился слишком уж удачно, чтобы это было можно спустить на тормозах — но ведь то, что он сообщил, могло оказаться и правдой...
Решение принималось в буквальном смысле на ходу — их споры заглушал шум вертолетных винтов. Решение было принято, он таки смог настоять на своем: при осаде убежища ведьмы Сетка и Неудачник, для которого, разумеется, уже готовили свой, особый транспорт, могли прийтись куда полезнее — они же трое могли...могли...
Сложно было поверить, что он сам когда-нибудь до такого докатится, но сейчас он вполне четко осознавал, кем в начале операции можно было и пренебречь — пусть и на время. Прорваться незамеченным туда, где ожидалась магия высшего порядка, нечего было и думать: дело Анны должно было начаться после, уже в кутерьме штурма, если таковой все же состоится. Роль Лина же, по его рассуждению, могла бы быть сыграна куда успешнее здесь — убрать, если понадобится, героя былых лет — и помочь контролеру убраться подальше. Цель номер два — если то, что Алеев успел прочесть об ученике ведьмы было правдой — могла пережевать, не поперхнувшись, десять таких "стрел", как Юрий — и потому их задачей была лишь разведка — хорошо бы не боем. Три резервные группы уже были на подлете, три резервные группы уже ждали сигнала: они должны будут прибыть в зону не позднее шести минут после того, как состоится контакт.
Под ногами хрустело битое стекло. В дворике не осталось ничего, кроме мусора и сорной травы: уже было не узнать, для чего это здание служило раньше — их, впрочем, это не волновало. Он уже научился не путаться в лишних мыслях, а что до Лина — тому в этом помогали лекарства.
