-Это-то? — криво ухмыльнулся специалист. — Похоже, рыбий хвост. Попалась...
Цели были установлены и разобраны часам к семи утра, с трех до пяти же шла казавшаяся бесконечной трескотня по телефону. Сделав, наверное, сотое уже по счету приказание усилить меры безопасности какому-то важному лицу с местной военно-морской базы, специалист из "Авроры", затребовав еще один телефон — так получилось, что пока он выходил покурить, тот, что уже был в снятой квартире, начал обрывать сам лейтенант, и отдавать добычу вовсе не собирался — начал проверять, одного за другим, всех своих контактов — его рассерженный голос пробивался сквозь тонкую стену, постоянно заставляя дремлющего на шатком стуле Лина просыпаться вновь и вновь. Часа в четыре все имеющиеся данные были, наконец, сопоставлены: маг, опознанный Сеткой, не покидал с того момента радиуса охвата — судя по всему, залег на дно, оставляя оперативникам "Атропы" лишь один вариант: прочесать весь квартал, который был в скрытом оцеплении с того самого момента, как цель была зафиксирована Ольгой. Но вот сообщница этого типа, если предположения специалиста были верны, вполне могла проскользнуть, отведя глаза той же иллюзией, что использовала в аэропорту и все это время — и, если фальшивый облик был не единичным, задача усложнялась еще больше. Алеев, открыто тогда признававшийся, что голова его уже трещит по швам, сделал все, что мог сделать в этой ситуации, отдав приказ отправить по паре человек с хоть каким-то "фильтрами" ко всем объектам, где потенциально могла появиться цель. Прекрасно понимая, что биноклями и приборами ночного видения ограничивать дело нельзя, контролер отдал и следующее распоряжение — к школам и детским садам, особенно тем, которые находились в радиусе последнего раскрытия Ловчей Сети, должны были как можно быстрее подвезти камеры с электронными мониторами, через которые и предполагалось просматривать гостей. Обязанности самих же "стрел" были распределены так же быстро и четко — Лин порядком удивился, глядя, как быстро справился с собой и ситуацией взмыленный лейтенант, быстро составив план действий. Анна и специалист из "Авроры" отправились прямиком на базу ВМФ — и если второму предстояло пробираться через все наставленные по его же приказу кордоны, размахивая документами, то Притворщик вовсе не собиралась показываться кому-то на глаза — натянув костюм и проверив последний раз связь, выскочила в ночь, оставшись лишь точкой на загнанном в дальний угол комнаты радаре контролера. Сетка и сам лейтенант отправились в тот самый квадрат, где Ольга впервые засекла цель — им предстояло убедиться, что кольцо сжимается и что даже если маг проскользнет каким-то образом мимо солдат, то не мимо Третьей "стрелы". Что же до Юрия, то ему досталась с одной стороны куда менее опасная чем Анне, но с другой — куда более проблемная задача: проверкой всех тех мест, где ожидали цель...
Это была с виду самая обычная школа, разве что место для нее выбрали какое-то уж больно мрачное: сухой серый пустырь, со всех сторон отгороженный высоким сетчатым забором. Была, впрочем, еще одна деталь, важная сейчас лишь для них — именно здесь училась предпоследняя жертва, именно сюда отдал своего ребенка тот человек, что тряхнул позже связями...
Не было ничего удивительного в том, что сюда прежде всего направили именно "стрелу".
Согласно последнему сообщению от лейтенанта, вскоре должны были прибыть также три-четыре человека в штатском и быстро развернуть на входе необходимую аппаратуру. Учитывая, что сейчас было еще лишь восемь часов с небольшим, а кое-где камеры уже установили, страшно было даже представить, в какой дьявольской спешке это все делалось. Юрий, впрочем, не представлял — очищенный лекарствами разум целиком концентрировался на задании. Задании, для которого его внешний вид, как заметила Вторая, так плохо подходил...
Юрий слабо понимал, в чем проблема с его одеждой — вроде бы он был одет по форме, как и всегда, да и лицо надежно было прикрыто шарфами — но Анна считала, что если после всех этих чудовищных убийств рядом со школой увидят кого-то, похожего на него, то попросту растерзают на месте. Почему? Что было не так? Долор предпочитал не задаваться этими вопросами, а делать дело, даром что препараты пока что помогали — помогали мыслить четко, не паниковать и принимать взвешенные, логичные решения. Прежде всего он, добравшись до очередной цели, связался с контролером и убедился, что лейтенант — и уши и язык, у него, наверное, уже отнимались от такого количества звонков и споров — дозвонился до этого учебного заведения и предупредил, чтобы не поднимали шума: странная фигура, что осматривает территорию, равно как и скоро ожидаемые люди, здесь для их безопасности и только для нее. Обойдя как основное здание, так и подсобку, оказавшись таким образом в пустынном заднем дворе, Лин медленно, словно сомнамбула, двинулся в сторону площадки, обсаженной порядочно проржавевшими уже спортивными снарядами. Такое обилие предметов в относительной близости не могло не вызвать очередного приступа — и лекарства его подавить, увы, никак не смогли.
нужно подойти вот к этому турнику и тронуть левой рукой без перчатки нужно нужно нужно смотрите смотрите я иду вот оно здесь здесь остановиться и вычертить линию надо идти в здание идти в здание ты знаешь что если пойдешь в здание не по дорожке то сердце того ребенка что ты видел десять минут назад лопнет а ты знаешь знаешь знаешь
Там, где не помогали лекарства, должна была помочь — пусть оно и не всегда работало, конечно — старая схема: клятвенно пообещать самому себе, что ритуал будет выполнен через пять минут, и, быстро переключив внимание на что-то еще, попытаться забыть об этом самом обещании, занявшись делом. Сложно, но возможно. Присев на краешек шершавой деревянной скамейки, Лин направил взгляд в сторону ограды.
где же они где должны сменить они не придут потому что ты не сделал то что надо они не придут потому что ты не сделал ничего из того что был должен они не придут ты должен встать и пойти внутрь сейчас
ты убьешь детей там прямо сейчас ты убьешь их всех ты возьмешь пистолет и будешь нет нет нет нет нет такие простые цели ты не хочешь но ты это сделаешь если немедленно не догонишь того человека и не скажешь ему
я буду стрелять я буду стрелять я буду стрелять я не буду стрелять я не буду стрелять я не буду стрелять
три по три, три по три, и еще три по три, но нужно девять, нужно девять "три по три"...
Как и всегда, это нарастало, как снежный ком, и катилось все дальше и дальше, угрожая погрести под собой его несчастный рассудок. Запустив руку в карман и нащупав свой верный пистолет ПСС, Лин почувствовал, как волна безумия потихоньку начинает откатываться назад, разбившись о берег из прописанных ему препаратов — пусть и не до конца...
Нужно было сосредоточиться на задании. Нужно было дождаться подкрепления и попытаться продумать план действий, на случай если цель окажется здесь раньше.
Где-то вдалеке прозвенел звонок, где-то вдалеке захлопали двери. Подкрепление опаздывало — смертельно опаздывало, равно как и нужные мысли, все никак не приходившие ему в голову. Отвлекали равно как мысли другие, так и эти приглушенные крики...
Крики?
Вскочив с места, Лин стремительно кинулся на звук — тот доносился из-за приземистой сараюшки, в которой, наверное, держали всякий инвентарь. Привычно проверив оружие, Юрий не торопясь, но и не спеша сверх меры, двинулся вдоль стены, анализируя звуки. Речь, вполне человеческая. Удары. Резко выступив из-за угла, уже догадываясь, что увидит, Лин оказался достаточно близко к сцене жестокого избиения — избиения, что уже подходило к своему логическому концу: трое мальчишек лет четырнадцати толкнули напоследок четвертого — он все еще делал вялую попытку подняться — и, словно удостоверившись, что уткнувшись лицом в песок и мелкие камушки, он там и останется, быстрым шагом последовали прочь.
Никто из них не слышал тихих шагов Лина, никто из них не обернулся — и потому заметила застывшего на месте Первого лишь их жертва — лохматая, в помятой рубашке, всего на пару лет его младше. Поднялся он достаточно резво для человека, которого так долго и так целенаправленно колотили — причем колотили старательно, чтобы не оставить заметных следов. Раскрыв шире опухшие глаза, мальчишка с нарастающим ужасом вгляделся в замотанное шарфами лицо Долора, вытолкнув сквозь заляпанные кровью губы:
-Вы...вы кто?
Все это было так знакомо...ему — еще до того, как он угодил в лапы "Авроры", конечно же — тоже порядком доставалось за его "причуды", но уже тогда Лин научился переносить это. В конце концов, они были правы — он был ужасным человеком — вероятно, все окружающие это подсознательно чувствовали, вот и атаковали превентивно...
-Вы кто? — повторил мальчишка, уже относительно твердо стоящий на ногах. — Вы что здесь делаете?
Взгляд его был знаком Лину, взгляд такой означал одно — в любую секунду человек этот может сорваться с места и броситься бежать.
Лин думал промолчать и отвернуться — пока его разум не зацепился за что-нибудь в этом "госте" и не начал его мучить, но было уже поздновато — зацепку разум таки нашел.
Скажи ему правду или ты его застрелишь. Прямо сейчас.
Я его застрелю, я его не застрелю, я его застрелю, я его не застрелю...
Три по три. Сейчас ему нужно было четкое "три по три", но он снова сбился...
-Осуществляю поиск гибридной особи, — заглушенный шарфами голос Лина звучал очень невнятно и тихо.
Ты сказал, ты сказал, ты сказал.
Меня расстреляют, меня не расстреляют, меня расстреляют, меня не...
Глаза мальчишки, бывшие до того по пять копеек, ощутимо прибавили в цене — рублей до десяти точно. Сделав один нерешительный шажок в сторону Долора, он вновь заговорил:
-Кого-кого?
Он старался, как мог, но приступ, как и почти всегда, был сильнее. И вот, он снова заговорил:
-Гибридная особь, водный тип, вероятно, относится ко второй или седьмой категории по каталогу Ашкенази, — глухо произнес Лин, почти что кожей чувствуя, как торжествует его болезнь, одержавшая очередную победу. — Генерация иллюзий, контроль разума типа...
Странно, почему он не бежит? Для гражданского лица это должно быть уже слишком, особенно для простого ребенка. Особенно — для того, кого только что так отделали. Он должен был убежать, но он почему-то продолжает задавать вопросы — видимо, вовсе не воспринимает происшедшее как реальность. Или же пытается от весьма болезненной для него реальности отгородиться, используя странного гостя как спасательный круг.
-Вы кто сами-то?
-Долор, — на такие вопросы у него давно уже не было иного ответа. — Боль.
-Боль?
Мальчишка уже бел как полотно, до него, наконец, начинает что-то доходить сквозь пелену шока. Однако, когда он заговаривает, голос его резко контрастирует с выражением лица.
Такое спокойствие Лин уже видел — у солдат, понимающих, что смерть неизбежна.
-Вы с ней заодно, да? — выдыхает его собеседник. — Как они, да?
С ней?
Не может...
-Не понимаю, — осторожно произнес Юрий, стараясь не спугнуть гражданского, и так уже бывшего, похоже, на грани паники. — С кем именно?
-А вы сразу меня убьете? — голос почти не дрожит — почти. — Или как?
-Я не убью тебя, — спокойно повторил Лин. — Про кого именно ты говорил сейчас?
-Какая разница? — выкрикнул мальчишка. — Мне никто не верит! С того дня никто не верит, все только...только...
Перевести тему. Перевести тему на что угодно еще, отвлечь, потом вернуться. Вроде бы в той книжке так рекомендовали...
-Почему ты не в здании? — хрипло спросил Долор.
-А ты не видел, почему? — выкрикивает тот в ответ. — Не видел? Давай, чего ты ждешь? Убей меня уже! Убей!
Боль связана в тугой пучок в этом крике, боль, что копилась очень, очень долго и отчаянно ищет выход.
Как знакомо. Он, наверное, тоже плохой человек. Иначе не бывает. Иначе его бы не атаковали превентивно.
Бояться было уже нечего — он сказал слишком много, чтобы это гражданское лицо можно было теперь отпустить. Кому-то стирание памяти, кому-то жестокий выговор...судьба у каждого своя, но, что характерно, одинаково поганая.
Бояться уже было нечего — и именно поэтому он делает то, что делает. Вытягивает вперед руку в толстой перчатке, и, растопырив пальцы, резко говорит одно только слово:
-Остановись.
Глаза, плохо, но все еще заметные среди нагромождения шарфов, вспыхивают молочно-белым. Мир вокруг словно только что кто-то залил чернилами — на какие-то несколько секунд там не остается ничего, кроме его цели — почти прозрачной, просвеченной насквозь. Не человек — схема, ошибки в которой он отчетливо видит и интуитивно исправляет.
Мальчишка отшатывается назад, почти уже закричав от ужаса. Застывает на месте, смотрит на него опустевшим от удивления взглядом. Проходит почти полминуты, прежде чем он, наконец, зашевелившись, удивленно ощупывает свое лицо, руки...
-Что это?
-Болевые ощущения лишь притупились, — мрачно говорит Лин. — Вернутся в течение часа или двух.
-Вы...но как? Вы кто такой вообще?
Лин молчит — сейчас надо вытянуть рацию, узнать, когда будет подкрепление, и, едва те придут, сдать им гражданского. И получить свой выговор, конечно.
-Так вы меня...не убьете?
-Никак нет. Я не убийца, — терпеливо сказал Лин — любой другой на его месте наверняка бы уже вскипел, но он привык к повторениям всех видов и форм, привык уже давно. — Я только ищу здесь убийцу.
-Как...как вы это сделали? Я...я вообще ничего не чувствую...
Лин молчит, нервно подернув плечами, как бы давая понять, что сам не в состоянии объяснить.
-Почему? Почему вы мне...помогли?
Потому что мы все плохие люди...
-Не знаю, — тихо ответил Лин. — Я...вспомнил что-то. Что-то, что было до лекарств. Не пытайся бежать, — говорит он, приходя в себя. — Тебе придется пройти с людьми, которые скоро придут сюда. Твоей жизни ничего не угрожает...
-Жизни, — выдохнул его собеседник. — Это жизнь? Зачем такая жизнь? Зачем вообще жизнь?
-Живешь, чтобы не умереть, — тихо ответил Лин. — Чтобы выполнять поставленные задачи. Разве не так?
-Вы...вы странный. Если вы не убийца, то кто? — сделав еще несколько шагов в его сторону, собеседник Лина остановился у стены. — А что вы еще можете?
-Боль, — вложив в это слово все, что было нужно, произнес Юрий. — Ты...ты не боишься?
-Нет. Мне уже все равно. Сегодня вы мне помогли, кто бы вы ни были, завтра все повторится. Послезавтра. Всегда. Лучше бы вы были убийцей. Лучше бы вы были с ними заодно. А вы можете...ну...
-Что?
-Чтобы так же. Без боли. И навсегда?
-Без боли нельзя обойтись, — помолчав какое-то время, говорит Лин. — Можно умереть, так и не узнав, от чего.
-Можно умереть, — повторил мальчишка. — Хорошо бы было. Не придется больше сюда ходить. Не придется больше...а вы не...не можете...
