-Что будем делать? — выкрикнул Хлыст, отбежав в дальний угол зала.
-Бейте сразу, как появится! — прошипел, отплевываясь от обсыпавшей его штукатурки, Асколь. — Второго шанса он не даст!
Хорошо если у нас первый-то будет...
Ослепительный луч — нечто вроде сотканной из невыносимо яркого света спицы гигантских размеров — пробил потолок, заставляя всех прикрыть глаза. Во многом именно поэтому явление хозяина склада было частично пропущено — когда Асколь смог проморгаться, то на груде обломков, наваленных посреди зала, уже стоял маленький седой человечек в камзоле.
-Мой склад! — заверещал он. — Вы...вы...вы...да я вас...
Три Ключа в спину, два в грудь. Автоматная очередь, россыпь острых стеклянных игл, сорвавшихся с пальцев Ренье, несколько громких пистолетных выстрелов...
Нужные руны коротышка начертил в воздухе быстрее всего этого. И охвативший его незримый колпак не дал оставить на тщедушном тельце мага даже царапины.
-Что, съели? — визгливо расхохотался карлик. — А теперь мой ход, чертовы выродки племени учеников Христовых, чтоб вас Иуда в аду осиновым колом в глаза сношал, недоношенные в утробе матери-потаскухи куски дерьма в мертвецких шмотках!
Два щелчка пальцами, несколько коротких жестов крохотных ручек. Сжатая до пределов возможного лирика, со стороны звучащая как набор отрывистых, истеричных звуков. Повсюду — под потолком, у стен, прямо в воздухе — расцветают алым невообразимые геометрические фигуры, множащиеся с каждой секундой. Тонкие ручки карлика оказываются окольцованы вращающимися с бешеной скоростью красными полупрозрачными "обручами".
-Нет...
Асколь, невольно сделавший шаг назад, только мгновение спустя понял, что возглас удивления вырвался у него самого. Такого от коротышки он точно не ожидал — в конце концов, эта тауматургическая система не пользовалась особой популярностью и освоить ее было очень непросто...зато теперь он прекрасно понимал те строки из его личного дела, где шла речь о невообразимых разрушениях. С этим действительно можно было сносить кварталы — не словом и не жестом, лишь усилием мысли: все физические процессы, что маг, работавший по этой системе, был способен вообразить, немедленно становились атакующими заклинаниями.
Звездная лавина (2).
Надежды не было, причем от слова "вообще", и он сам это прекрасно понимал. Это проломит чары на их одеяниях, словно бумагу, а от их тел не останется и пепла. Если только...
Очередное старое книжное знание. Работавший по данной системе маг обрабатывал, преобразовывал и выпускал энергию с невероятной скоростью — и нагрузка на Цепи в этом случае также становилась невероятной. Последний шанс, последний — на то, что в момент атаки коротышка будет вынужден снять с себя защитную скорлупу.
Ударить и попытаться уйти с направления атаки. Меньше секунды на Ключ...сколько же понадобится Гергбу на то, чтобы измолоть его в порошок?
Щелчок маленьких пальцев.
Ключ покидает руку владельца.
Мир, кажется, разрывает на части этот адский грохот и эти безумные вспышки...
За ними почти что не слышно звука удара — но отскочивший к дальней стене Асколь успевает заметить, как карлик получает по макушке очередным куском потолка: первая из сработавших алых "бомб" оказалась же и последней, пусть от активации их отделяли считанные секунды — красные узоры гаснут один за другим, так и не выполнив своего предназначения. Шумно выдохнув, коротышка покачнулся вперед, загребая руками воздух, словно он тонул и полетел вниз, знакомить свое лицо с полом. Пущенный в него Ключ лишь царапает рукав, уходя куда-то в стенку.
Старое книжное знание. Использовать подобные вещи в закрытых помещениях — себе дороже.
-Шепот? — его разбирает нервный смех.
-Да?
-Пакуйте, — взглянув на распластанного по полу коротышку, он тяжело вздохнул и полез в карман за сигаретами. — Хлыст, связь с координатором, сейчас. Передай, что мы взяли обоих.
За их время пребывания под землей мало что изменилось — разве что на улице начал накрапывать мелкий противный дождичек. Выходящие из здания палачи — усталые, окровавленные, со своими в спешном порядке перевязанными ранами — в большинстве своем сейчас хранили молчание. Команда уборщиков уже в пути — а для захваченных магов даже обещали специальный фургон. Это кровавое утро, наконец, закончилось.
На верхних этажах здания, которые пришлось также прочесать на предмет выживших, кое-кто все же обнаружился: чуть больше десятка жмущихся по углам мужчин и женщин из числа гражданских специалистов. Что ж, их специальности и грехи пусть выясняют другие — связанные и сложенные в ряд, словно снопы, в одном из верхних офисов, пленные ожидали транспортировки.
Первым на улицу выбрался Ренье, машинально прикрываясь рукой от дождевых капель. Следом вытолкнули закованного в прочные кандалы коротышку, с мешком на голове и заклеенным ртом — слушать его вопли ни у кого не было ровным счетом никакого желания. Шепот с наспех перебинтованной рукой время от времени подталкивала его в спину. Оскар и Крист тащили под руки каббалистку, безвольно повисшую на них, словно тряпичная кукла — когда ее волокли наверх, она еще пыталась вяло сопротивляться, но сейчас лишь тихо стонала. Асколь вышел последним, вместе с полукровкой — тот разжился по пути еще одной бутылкой и сейчас вовсю восстанавливал нервы.
-Может, уже поделишься? — мрачно поинтересовался палач.
-Ты ж при исполнении, — усмехнулся Клаус. — Уж потерпи часик, потом накачаешься чем душе угодно.
-Часик...хорошо если не три, со всей последующей возней.
-Кстати, а куда все это пойдет? — Морольф махнул рукой в сторону здания.
-А то ты не знаешь. Что не спалят, то приберут. Меня это в любом случае уже слабо касается...
-Кат, — остановившаяся вдруг Шепот заметно напряглась. — Ты тоже слышишь?
-Кто-то едет, — бросил Хлыст, тоже останавливаясь. — Странно, для наших еще рано...
Для наших еще рано...
Глухой звук удара. Тяжелые ворота сминает, словно фольгу, многотонная серая фура, и, визжа движком, подминает под себя, вкатываясь на территорию склада.
-Назад!
Стальной монстр, высекая искры из асфальта, поворачивается бронированным боком — створки его раскидываются, как дверцы на часах с кукушкой, вот только вместо голосящей механической птички из этих дверей сыплются горохом безмолвные люди в черных прорезиненных костюмах и тяжелых дыхательных масках, открывая огонь еще до того, как подошвы их обуви окончательно касаются земли.
Быстрые. Быстрые. Какие же...
Те солдаты, которых они вырезали утром — несчастные неуклюжие увальни по сравнению с этими существами. Ни слова, ни слога, ни единого лишнего звука. Только оглушительный треск автоматов, холодная сосредоточенность и убийственная точность.
Они успевают убраться за стоящие у здания грузовики, за наваленные тут и там ящики, но это все, что они успевают — твари в черных костюмах уже прижимают их огнем, действуя так же слаженно, быстро и безжалостно, как и церковные палачи.
Нет. В чем-то даже лучше.
Они петляют, уходя от ответных выстрелов, двигаются дикими прыжками, словно какие-то обезьяны, стреляют на ходу и стремительно меняются местами, прикрывая товарищей, пока те метают гранаты.
Выстрелы разворачивают в щепки тяжелые ящики. Вот Шепот приходится отступить к зданию, перекатившись за спасительный дверной проем, вот Крист в ярости выпускает всю обойму, но не может даже ранить вертлявую цель, вот в бой вступает Ренье...
Ренье уже порядком устал, и нет у него времени, чтобы преобразиться целиком — но даже так он без раздумий бросается под огонь, на ходу обрастая стеклянной коркой, прикрываясь от выстрелов правой рукой. Два существа в черном берут его в клещи, расстреливая из автоматов и стремительно идя на сближение — видя, что пули против его доспеха бессильны, они, не думая, кажется, и секунды, бросают стволы и бросаются на него с голыми руками, буквально насаживая свои тела на стеклянные когти и копья, жертвуя собой, лишь бы дать товарищам время закидать противника гранатами...
Всепоглощающий хаос. Прямо в лицо летят дымовые гранаты, и укрыться негде. Глаза слезятся, глаза ничего толком не видят в дыму, только что кто-то где-то кричит и стреляет. Бить и уходить от выстрелов остается на звук, что Асколь и делает — механически, ловко, но все равно...все равно не так хорошо, как эти твари.
Коротышка что-то мычит, прижавшись к ящику, его коллега, распластавшись на земле, кричит дурным голосом, умоляет не стрелять на всех известных ей языках.
Цель, избранная Асколем, слишком верткая, но и тут есть средство — нужно лишь приковать его тень. Легко сказать — словно зная о том, что будет, если его достанет хоть один такой короткий меч, противник мечется туда-сюда, прыгает вверх и в стороны...нет, он и правда знает — и одно осознание этого заставляет экзекутора похолодеть.
Они знают. Не особо важно, как и кто они вообще такие — но они знают о своих противниках все. Их готовили к таким битвам и они не отступают даже встретившись с группой церковных палачей. Их жизни ничего не значит, но они стремятся во что бы то ни стало потратить их с пользой — как те, что навалились сейчас на Ренье — они не испытывают страха, они наседают все наглее...
Очередь распарывает рукав. Правый бок обжигает боль — одна пуля все-таки задела. Окончательно рассвирепев, он бросает Ключи в воздух — падая, они окружают цель со всех сторон, и двум все-таки удается задеть тень, заключить противника в незримую клетку...
Удар наносится моментально, лезвие еще не успело толком прорасти, а уже вспарывает живот и вскрывает глотку, но вместо крови из ран льется какая-то серая жижа. Существо начинает визжать и биться в агонии, сжимается и усыхает на глазах, а серой дряни из ран льется все больше и больше.
Одного он убил, еще двух — Ренье. Но что это? Капля в море...
Одуряющий жар, рвущий глаза едкий дым, стучащее отбойным молотком сердце и стучащие повсюду автоматы. Из дыма выплывают несколько черных силуэтов — проигнорировав визжащую каббалистку, твари в масках хватают карлика, и, завалив его на плечо, все теми же судорожными, стремительными движениями начинают отступать.
Кто-то резко свистит — и по этому свисту твари начинают пятиться к своей фуре, не забывая поливать их огнем. Ренье стряхивает с когтей тело — нет, уже не тело, а просто изорванный костюм в комьях серой пузырящейся пакости — еще одна тварь кидается на него сзади, пытаясь прижать к земле и не дать пуститься в погоню. Хлысту уже почти нечем отвечать — запасы Ключей иссякли, не говоря уж о патронах — он отступает к Шепот, которую все еще прижимают плотным огнем, не давая даже головы поднять, не то что выбраться из здания. Единственный, кто может хоть сколько-то соперничать в скорости с новым врагом — Клаус — но и ему победы в этих коротких, бешеных поединках даются нелегко. Безумные клочки безумных картин, воняющих кровью и смертью — вот во что превратился мир вокруг.
И тот клочок, что Асколь видит сейчас, ужаснее всего.
Крист, как и он, замечает, что Гергбу уносят — что эти твари в масках прямо сейчас перечеркивают все их труды. Но, в отличие от него, он считает, что сможет справиться с этим в одиночку. Покидает укрытие. Открывает пальбу, бросаясь вперед, не слыша криков, что бьют его в спину...
Раздумывал экзекутор не дольше пары секунд. И выскочил следом, прекрасно зная, что и сил, и Ключей осталось слишком мало.
Крист довольно быстр, он дает прикурить даже существам в черных костюмах. Валит на асфальт одного, другого, ловко перекатывается за грузовик, перезаряжает свои верные пистолеты...
Он успел. Он почти успел.
Карлика тащат к грузовику. Крист снова вываливается из укрытия и бежит за отступающим противником, разгоняя его выстрелами, а он, как может, помогает ему, сбивая их с толку (и иногда — с ног) Ключами.
Из темноты грузовика показывается еще одна фигурка — не особо высокого роста, в поношенной шинельке и противогазе. В руке у фигурки небольшой компактный пистолет, другая вскинута, пальцы в перчатке странно растопырены...глаз не видно, но он знает, что смотрит этот человек только на Криста. На него одного.
-Razdeli bol'! — нервный, сочащийся страхом и злостью лающий голос.
Он почти успел. Почти.
Почему же в этом мире, будь он проклят, "почти" никогда не считается?
Глаза человека с пистолетом вспыхивают белым огнем — это видно даже сквозь маску. Криста повело вперед, скрученные судорогой руки разжались, выпуская оружие.
Нет.
Последний Ключ Асколя идет прямо в цель, но на пути встает еще одна тварь в маске, принимая удар на себя. Валится на спину — клинок пробил ее тушу насквозь...
Нет.
Человек в маске разряжает в Криста весь магазин — так быстро, что серия выстрелов сливается в один. И тут же уходит с линии ответного огня, скакнув в сторону, обратно во тьму своей фуры.
Крист падает. Не так, как это показывают в кино, в этом нет ничего красивого. Просто нелепо валится на колени, а потом, качнувшись куда-то вбок, оседает на раскрашенный его собственной кровью асфальт, делает это странно и неуклюже, как куль с мукой.
Мир теряет цвета и звуки. Ничего больше не осталось в нем, кроме ярости, кроме желания разорвать выродка в маске на части голыми руками, раз уж больше нечем.
Путь преграждает очередная падаль в черном костюмчике — он сходу сшибает ее на землю, и вот они уже катятся вместе, пытаясь друг друга удавить.
Коротышку закидывают в фуру — так же бережно, как мешок картошки. Освободив руки, тут же начинают забрасывать гранатами рвущегося на помощь Кристу Ренье — не могут ранить, так хоть загадят окончательно весь обзор...
Тварь в маске хрипит и булькает — парой движений он может перебить человеку горло, но с этой почему-то так просто не получается. С ними вообще ничего просто не бывает, похоже...
Клаус уже почти добрался до фуры, плотность огня упала, Шепот и Хлыст вываливаются из своих укрытий...
-Razdeli bol'!
Полукровка пытается сопротивляться. Видит Бог, он пытается. Но то, что делает выродок в маске, только что застреливший Криста — сильнее даже его. Скорчившегося от боли Морольфа хватают под руки еще два бойца в черном. Лупят прикладом в затылок.
-Etogo tozhe, — человек в противогазе помогает втащить оглушенного полукровку в грузовик. — My vse! Ukhodim!
Двери еще толком не успевают закрыться, а водитель уже дает по газам. В очередной раз проехавшись по несчастным воротам — теперь уже задним ходом — машина вырывается на улицу.
Он этого не видит. Он, только что закончивший выбивать жизнь из оставшейся твари, ничего сейчас более не видит и не чувствует, кроме черного, затягивающего все глубже в свое болото бешенства.
-Кат!
Где-то там, в другом мире, его кто-то зачем-то зовет. Зачем, интересно?
Снова. Снова он отправил кого-то на смерть. Потом, конечно, рассудок будет говорить, что Крист сам был виноват, и будет даже в чем-то прав: излишняя самоуверенность в этом мире часто наказуема, очень часто — смертельно.
