-Вы уже второй раз употребляете это слово, — остановил рассказчика Алеев. — Что тогда им обозначали?
-То же, что сейчас прячется за "психиками", — Лихарев бросил взгляд на Юрия, Анну и Ольгу. — Маги рассуждали очень просто. Им приходится десятилетиями, если не веками, грызть гранит своей "науки" чтобы хоть чего-то оттуда выгрызть и проглотить, присовокупив к своей силе, а кое-кто кто уже рождается с даром — и некоторые дары такие, что магам даже и не снились. Кто-то, кто грубо обходит их — нахалы, выскочки, получающие все "не по праву", как они считали. Вот отсюда и юроды...на Западе, если не ошибаюсь, в те времена был популярен, с позволения сказать, термин "фикт", от латинского...ладно-ладно, товарищ полковник, я понял. Короче и по существу. Если короче, то эта шайка на определенном этапе встретилась уже с нашим разведывательным отрядом — по большей части он также состоял из людей, но и в нем были свои...уникумы.
"Глушитель" передавал Алееву фотокарточки — Лихарев же представлял изображенных на ней людей одного за другим.
-Крест, — на карточке — низкорослый мальчишка с выбритой головой и пустым взглядом. — Искра, — коротко стриженная девушка в мятой кожанке. — Покойник, — высокий тип с отекшим лицом и тяжелыми очками на длинном носу. — А вот...ладно, ладно, перехожу к делу, — отозвав "глушителя" назад, Лихарев закурил уже третью по счету сигарету. — Перед лицом угрозы со стороны барона нашим группам пришлось сотрудничать. Сотрудничество было такое...с треском и руганью, мягко скажем. В итоге разведывательная операция была успешна завершена и с осени двадцатого года "Черта" начала действия против барона.
-Остальное я знаю, — произнес Алеев.
-Ошибаетесь. Знаете ли вы, что именно графиня подсказала, пусть тогда и анонимно, как вывести из игры лучшего агента Серафима? Тысяча Шагов Смерти, это нафаршированное реликвиями времен Эпохи Богов чудище — мы бы не остановили его без тех подсказок. Знаете ли вы что возведение мобильной крепости шло при ее финансовой поддержке — которая прекратилась, едва ей стало ясно, что на самом деле планировал Серафим? Знаете ли вы, наконец, истинную судьбу части золотого запаса империи?
-Нет, — напряженно ответил лейтенант. — Но вы же мне расскажете, не так ли?
-Колчаковское золото искали по озерам и заброшенным шахтам, по подвалам японских, британских, американских банков. С таким же успехом они все могли искать у себя по кладовкам, — усмехнулся Лихарев. — Стальная ведьма не упустила шанса урвать свой кусок там, где бесстыдно воровали уже все, кто только мог. Уже после того как диктатора взяли под ручки в Иркутске, кое-кто заметил, что одна особа, которую ранее нередко видели при нем и других важных фигурах, таинственно исчезла. Она использовала его так же, как и множество лиц из Чехословацкого легиона — пока мы занимались Серафимом, ведьма уже сматывала последние удочки. Всплыла наша неугомонная графиня уже во Франции, в двадцать четвертом году. Незадолго после того, замечу, как окончательно сформировавшийся костяк Директората утвердил название — название которым мы пользуемся и поныне — Ленинградский Клуб.
-Так золото...
-Думаю, то, что она не растратила в тридцатых, до сих пор спрятано где-то в Европе, — пожал плечами Лихарев. — Одним из условий нашего соглашения с графиней в сорок первом году было то, что никаких финансовых претензий с нашей стороны к ней не будет — что упало, то пропало, как говорится. В начале двадцатых нам, признаться, было не до золота и одной дурной ведьмы — мы, завладев баронскими архивами, впервые по-настоящему открыли глаза и увидели мир таким, каков он есть. Мы были словно дети, и учиться ходить нам предстояло еще долго. И не без синяков. В Европе Стальная ведьма успела прославиться несколькими смелыми проектами — из-за ее чудовищной силы и редкости этой самой силы Часовая Башня выписала приказ на Печать уже в первые ее годы в эмиграции — он так и провисел до сороковых, потому что никто не захотел идти за ее головой без реального повода — а следы, чтобы такого повода не предоставить, она заметала четко.
-И когда же она к нам вернулась?
-В начале войны. Боевые действия на московском направлении поначалу развивались для противника успешно — на том из фронтов, что от глаз людей скрыт, само собой. Покажите-ка...
Щелчок. Пыхтение старенького проектора. Шесть фотографий — старых, но вполне себе четких.
-Клеменс Беш, Николас Бадер, Тимо Месснер, Ангела Хазе, Гюнтер Фрай...и лидер группы — Станиславус Ольм. Тулийский авангард. Мастера своего дела, почти все — из довольно-таки почтенных семей. С репутацией... — Лихарев невесело усмехнулся. — Гоняли нас в хвост и в гриву с самого начала войны, пока ведьма не объявилась.
-Почему она решила вернуться? — произнес лейтенант. — Почему решила помочь?
-Мы банально могли предложить ей больше в случае победы, — вместо Лихарева ответил полковник. — Больше свободы в работе, больше власти. Что еще нужно магу?
-Все так, — кивнул курильщик. — В Европе сложно развернуться из-за Ассоциации, а Штаты до сих пор в магическом плане представляют собой салат с креветками, в котором крайне тяжело спокойно заниматься делом. Тогда было ничуть не лучше. Так или иначе, Клуб принял условия графини...бывшей. Место в Директорате, руководящий пост на Первой Площадке, полная свобода действий в отношении противника...пунктов в договоре было много, и в первые месяцы мы даже считали, что сами нарушим их все — раз уж стране все равно крышка. Она запрягала достаточно долго, чтобы мы заволновались, но зато потом нас так лихо понесло...
-Что она сделала? — спросила Анна.
-Еще около полутора лет мы этого толком не знали, — проговорил Щепкин. — Вся группа Ольма просто словно взяла и испарилась, а наши дела стали выравниваться. В сорок третьем был еще один неприятный до крайности инцидент, но тут уже подсобила другая семейка...
-Примерно тогда же мы захватили некоторые интересные архивные документы, после чего судьба группы Ольма стала ясна, — вновь взял слово Лихарев. — Стальная ведьма была и остается специалистом в области проклятий, и тогда она, наверное, повеселилась от души. Клеменс Беш умер на заседании штаба — согласно показаниям свидетелей, его позвоночник внезапно начал бесконтрольно расти, пока не пробил макушку и задний проход одновременно...
-Вешка, — произнес полковник. — Слышал, в древности они такими вот беднягами отмечали свою землю.
-Все так, — вновь кивнул Лихарев. — Тимо Месснер, по крайней мере, умер быстро — отделался железными корнями волос, доставшими до мозга. Николас Бадер...ткани его пищевода стали настолько чувствительны, что любой прием пищи вызывал адскую боль — вместе с тем проклятье подарило ему чудовищный голод. Согласно отчетам, он заперся в заставленной едой комнате — когда ее вскрыли, он уже был мертв от истощения...так и не тронув ни крошки из своих огромных запасов. Ангела Хазе утратила способность запоминать лица — стоило ей лишь моргнуть, и человек, с которым она разговаривала секунду назад, вновь становился для нее незнакомцем. Закончила в сумасшедшем доме, в петле из простыни. После смерти ее тело иссохло до состояния мумии меньше чем за сутки, а в какой-то момент из него полезли крайне ядовитые насекомые...
-Может, хватит уже? — бросила Вторая. — Мысль мы вроде уловили.
-Гюнтер Фрай, — невозмутимо продолжил Лихарев. — Отчет весьма неточен, но, кажется, этот малый просто сгнил заживо за неделю. Он пытался сбросить проклятье, но в итоге перекинул его еще и на всех своих близких. Его супруга, ожидавшая в то время ребенка, погибла во время родов, а их сын появился на свет уже мертвым, задушенным собственной пуповиной. Что же касается Ольма...
-Что же? — спросил Алеев спустя минуту тишины.
-Отчета о его судьбе нет, вернее, он был уничтожен. По всей видимости, с ним сталось что-то настолько отвратительное, что немцы решили не заставлять терпеть это даже бумагу. Как бы то ни было, авангард был выкошен, но кое-кто из Директората поговаривал, что ее...методы работы выходят за все пределы. Полумер она не знает. В сорок втором...
-Думаю, достаточно, — прервал его полковник. — Я подведу для вас итог. Прошлогодняя катастрофа — также ее рук дело. Мы не знаем, что стало тому причиной: желание вывести из игры еще один пункт из красного списка, который давно был с ней не в лучших отношениях, или же что-то большее...как бы то ни было, Директорат хочет, чтобы она была арестована...или чтобы ее не стало в ближайшее время. Противник, с которым нам предстоит столкнуться, вне всяких сомнений, чудовищный...да, Первый?
-Как ее уничтожить? — просто спросил Лин, до того сохранявший молчание — страха в его голосе почти не чувствовалось.
-Согласно моим исследованиям данного...типа, наибольшие шансы может дать следующий вариант, — заговорил Лихарев. — Ведьму нужно застать на территории, максимально чужой для нее, лучше всего бы, конечно, вообще подошла другая страна, настолько удаленная от места ее рождения, насколько это возможно...
-Провал, — грубо оборвала его Анна. — Нам нужно хлопнуть ее до того, как она найдет способ смыться.
-Командование операцией я беру на себя, — мрачно проговорил глава "Атропы". — Так мы сможем...
-Стоит ли так подставляться? — бросил Лихарев.
-Я знаю ее лучше других, — отрезал полковник. — И она меня тоже хорошо знает. Если у кого-то и есть шансы хотя бы попытаться уладить дело миром, это я, — вздохнул он. — В конце концов, лишние трупы не нужны никому. Она маг, но не дикий зверь.
-После всего этого верится что-то с трудом, — пробормотал себе под нос лейтенант. — Так мы...
Дверь с лязгом отворилась — взмыленный младший офицер из незнакомых Алееву, появившийся на пороге, с порога же и начал говорить — сбивчиво, глотая слова:
-Товарищ полковник, срочный доклад...
-Слушаю, — поднял взгляд глава "Атропы". — Это по вчерашнему самолету?
-И не только, — выдохнул тот. — Они закончили осмотр служащих, результат, судя по обильным повреждениям глаз и нарушениям мозгового кровообращения — грубейшая форма гипноза, из тех, что проламывает все защитные функции организма...
-Апостол, — прошипел полковник. — С этого момента спасательные операции отменяются. При обнаружении цель должна быть уничтожена на месте.
-Но...может быть пассажиры еще...
-С Апостолами "может быть" бывает крайне редко, — отрубил глава "Атропы". — Что еще?
-Одна из наших групп имела контакт с целью номер два. Захват провален, есть убитые...
-Кто отдал приказ? — рявкнул, вскакивая со своего места, Щепкин. — Я вроде бы ясно сказал — Макаровым пока что не заниматься! Только наблюдение!
-Бельский счел, что у них удачный шанс...инициатива...
-В этот раз определенно будет наказуема, — тяжело произнес полковник, прикладывая руку к лицу. — Идиоты. Они только что подсунули нам под ноги чертову мину, и будет просто чудом, если нам удастся с нее слезть и не разлететься на клочочки.
-Цель номер два? — Алеев также поднялся со своего места. — Тоже из красного...
-Нет, но лучше это его ничуть не делает, — огрызнулся полковник. — Его называют Мотыльком. Ученик Базилевской, ее же телохранитель. Еще мальчишкой его послали к нам — послали чтобы выкосить весь Директорат...
Квартира оказалась однокомнатной — и было в этой самой комнате почти что шаром покати. Крепко завешенные окна, небольшой шкафчик в углу, чемодан у батареи...на том убранство и заканчивалось.
Макарова шатало, словно пьяного. Опершись на стену, он кое-как проковылял через коридор, резко обернувшись назад.
-Вода? — выдохнул он, бешено вращая глазами.
-Там, — коротко ответил Татарьев, захлопывая дверь.
Мотылек ничего не ответил — ввалившись на холодную темную кухню, он для начала опрокинул в себя все, что нашлось в стеклянном графине, после чего отвернул кран, и, тяжело дыша и отплевываясь, принялся промывать лицо.
-Вы там водопровод вылакать собрались? — мрачно поинтересовался Татарьев. — У нас полчаса, максимум час. Приходите в себя побыстрее, нам надо...да что с вами?
-Отлезь, сколопендра, — простонал Мотылек, сползая на пол и хватаясь за голову. — Не видишь, башка отстегивается...вот же гадство, — он с силой шарахнул по раковине. — Думал, у меня еще час есть, два на край...
-Час до чего? — устало произнес Татарьев. — Вы что, больны?
Макаров взглянул на него, как на умалишенного. Еще несколько секунд переводя дыхание, он расхохотался — громко, надрывно.
-Ты вообще знаешь, кого спас? — в перерывах между спазмами хохота, выдохнул он. — Или тоже, как этим — карточку в рыло сунули, да хорош?
-Меня информировали, что у вас...кхм, исключительное состояние, но в подробности не посвящали.
-Исключительное, угу, — прохрипел, отсмеявшись, Макаров. — Поздравляю тебя, лысина, с прибытием в задницу, — все еще пошатываясь, он поднялся с пола, ухватившись за раковину. — Чего будет, знать хотел? Ну слушай. Я ночью остальных от себя отхватил, чтобы работать не мешали, думал, хотя бы на сутки хватит. Просчитался я, лысина, ох просчитался. Скоро вернутся. Скоро снова будем все в сборе. Когда связь отрезал, больно страсть было, но сейчас больнее будет. Буду орать как рабыня на базаре — ты не суетись, не помру. Где вещички мои?
-В комнате. Новая одежда в шкафу.
-Это еще зачем?
-А вы себя в зеркале видели?
-Намек понял, — ухмыльнулся Мотылек. — Я мигом — колеса свои найду, если дома не оставил — и соберусь. Родина тебе доверила, так что бди, — рассмеялся он, выскакивая в коридор.
Татарьев ничего не ответил — прислонившись к стене, он прикрыл глаза.
Каких еще "остальных", интересно, он...
Размышления его прервал звук из коридора — звук падающего тела.
-Макаров?
В несколько быстрых шагов выйдя в коридор, он зажег свет. Да так и застыл у выключателя, на всякий случай опустив руку в карман, где в нее тут же скользнула рукоять верного пистолета.
Медленно поднимавшийся на ноги Мотылек отбрасывал тень настолько огромную, что она походила на какое-то смазанное черное пятно — и оно распухало на глазах. Вот пятно лопнуло, разделяясь надвое, вот от него отделилась еще одна тень...
Тени липли к стенам, отплясывая на них замысловатые фигуры, тени наливались чернотой, и кое-где, если присмотреться, можно было разглядеть нечто похожее на лицо...
Пять или шесть голосов заговорили хором, перебивая друг друга — один свистел ветром, другой шелестел травой, третий разносился лязгом металла, а четвертый звучал словно пересыпающийся песок:
-Что за недостойные, детские выходки? Где мы? Я думаю...Мне ничуть не интересно, что ты думаешь. Твое состояние вызывает у меня определенные опасения. Умолкните. Это что за сухофрукт сморщенный? Позвольте мне узнать его имя. Ты кобуру-то не лапай, без лапок останешься. Кажется, ему вовсе плевать. Нет. Они все сочатся страхом, стоит им лишь узреть нас, исключения...Вот тебе гребаное исключение, трепло пустынное. Стоит, пялится. Разорвать его, что ли? Если позволите присоединиться к вашей беседе, коллеги, я выскажу свою точку зрения — по всей видимости, данная особь просто-напросто слишком примитивна, чтобы бояться. А по-моему, его слишком часто по голове били. Вот и облысел раньше срока...
