-Я никогда не видел подтверждения этому.
-Но ты знаешь. Ты слышал, что бывает с магами, которые просто оказываются рядом с ним. Чем больше твоя сила, тем больше тебе достанется. Слухи ходят всегда, Константин, и некоторые из них невозможно удержать даже за тысячью замков. Вы хотели держать его в кармане, потому что он был способен не просто сражаться с нами — он выворачивал наши Цепи, раздирал их вместе с бессмертной душой. У меня ушел не один год, но я добралась до самого дна мешка с секретами человеческого блока. Вы боготворили Кая, потому что магия не могла ему ничего сделать — пусть даже все ваши свидетели и сгинули давным-давно. Вы надеялись на Кая, потому что он мог, как было сказано в ваших же тайных письмах, вскипятить любого из нас заживо. Он был сердцем самой грязной тайны человеческого блока, их "тройного слепого секрета". Программы "Танат".
Впервые за все время он не смог совладать с собой. Догоревшая уже до середины сигарета шлепнулась бы в траву, но он вовремя прикусил ее зубами.
-Это миф, — холодно произнес глава "Атропы". — Миф, порожденный параноидальными настроениями, которые бродили в вашей среде десятилетиями.
-Но ты ведь тоже слышал этот миф, Константин?
-О да, разумеется, — фыркнул полковник. — Невесть когда и кем начатая миссия с неизвестными командирами и неписаными правилами. Сотни агентов, которые всю свою жизнь бродят по лабиринтам из намеков и ложных направлений и так никогда и не узнают, на кого на деле работали. А цель всей этой клоунады...
-Расправиться с нами. До последнего мага. До последнего чуда. Стерилизовать мир окончательно, как только в нас отпадет нужда.
-Точно так, — раздраженно произнес Щепкин. — И в довершение всего, руководители программы так тряслись над ней, что предпочли накормить дезинформацией даже друг дружку, после чего все окончательно перепуталось и издохло, запутавшись в приказах, планах и шпионах, следящих за шпионами. Вот что я тебе скажу — эта программа может существовать только в одном виде. В виде огромного блефа, созданного, чтобы держать вас в напряжении. Тебе никогда не приходила в голову эта мысль?
-Отчего же. Я была бы даже готова принять ее за истинное положение вещей, если бы не существование Кая. Как я уже сказала, вы хотели быть уверенными, что он останется у вас в кармане, но все уже давно наоборот. Мы провели некоторые...исследования. Мы знаем, что он есть на самом деле.
-И что же вы узнали?
-Наши самые худшие страхи оказались просто детским лепетом по сравнению с реальностью, — глухо произнесла Августина. — Нам надо было с чего-то начать и мы копали там, где земля была свежее всего. Мы начали распутывать клубок с тех самоубийств. И вышли на...осколки.
-Осколки?
-Кай — не человек и не маг, Константин. Он не сила, он лишь ее часть. Часть целого.
-Давай вернемся к фактам, Августина. К фактам. Если ты не можешь назвать это "целое"...
-Глупец, — огрызнулась ведьма. — Это не называют. Нет, не так — этому дают множество имен, но что они? Только слова. Гайа — всего лишь слово. Алайа — всего лишь слово. Смерть — всего лишь слово. Наши жалкие попытки очертить границы, чтобы было не так страшно. Вечность — всего лишь слово.
-Ты забываешь, что я не маг...
-Не пытайся выглядеть глупее, чем есть. Ты слушаешь, но не слышишь. Не хочешь даже попытаться. Кай — далеко не очередная редкая "аномалия", которую вы сможете использовать к своей выгоде, а потом забросить в пыльный угол. Нет, вы никогда и не начинали. Это он всю дорогу использовал вас.
-Осколки. Что это? — резко спросил полковник.
-Части зеркала, — просто ответила графиня. — Мы извлекли кусочек размером с песчинку из глаза погибшего несколько лет назад мальчика. Во время исследований этой песчинки погибло пятеро.
-Это...
-Это худшая вещь, — откинув с лица вуаль, ведьма заглянула ему в глаза. — Это бездна, которая смотрит на тебя — так они говорили прежде чем покончить с собой. Оно смотрит, Константин. Оно позволяет тебе взглянуть на себя так, как ни в одном кошмаре не взглянешь. Оно насилует что-то глубоко запрятанное в каждой человеческой душе. Я годами изучала архивы, но нигде не нашла ничего и близко похожего. Я обратилась к самым старым записям, я шерстила мифы, легенды...сказки. Тебе известна сказка о Снежной Королеве? Тебе известно, о чем там говорится на самом деле?
-Я боюсь, у нас уже не осталось времени на сказки, — вздохнул глава "Атропы". — Но одну я был бы рад послушать. Сказку о том, что случилось в прошлом году.
-Кай убирал помехи, — ведьма подернула плечами.
-А не ты ли? Летичев...
-Летичев — всего лишь зарвавшийся щенок. Силен, но слишком молод, чтобы видеть картину в целом. Кай и мог удавить его, как щенка, если бы захотел, в любое время, но тогда пришлось бы заниматься мною отдельно...эксперимент дал ему прекрасную возможность вывести из игры нас обоих разом, и он ей воспользовался. Мы все хотели от этой программы разного. Тот несчастный дурачок надеялся, что она станет первой ступенькой на пути человечества за пределы Земли...
-На что надеялась ты?
-Что у нас, наконец, появится оружие, способное заставить Кая забеспокоиться. Он раздавил наши надежды в зародыше, и его, как мне кажется — с особым наслаждением. Если, конечно, эта вещь вообще способна что-то чувствовать.
-И теперь собирается закончить дело?
-Именно. Я слишком много знаю, чтобы меня можно было так просто отпустить. Он не боится нашей магии. Он боится лишь, что его раскроют раньше часа, когда уже станет поздно.
-Ты предоставишь доказательства.
-Осколок потерян. Мой человек хранил его, но...
-Но? Какую отговорку ты придумаешь теперь?
-Рейд, организованный Церковью, поставил крест не только на одной из польских ячеек. Мой агент — и осколок — были потеряны вместе с тем складом. Что касается остальных материалов...
-Они, наверное, таинственным образом сгорели? Испарились?
-Вовсе нет. Они переданы представителю Церкви как часть нашего соглашения. И если мне удастся и тебя заставить прислушаться...
-Зависит от того, что ты предлагаешь.
-Мы отбываем из Союза без помех. Как только мы окажемся в безопасности, я назначу встречу представителям Директората — наиболее адекватным из них — на нейтральной территории и представлю все доказательства того, что никакой измены с моей стороны не было. Господи, это даже звучит-то смешно. Если бы я разбрасывалась атомными станциями ради каждой мелочи, что меня задела...
-Почему ты не можешь сделать этого здесь?
-Разве не очевидно, Константин? Первый секретарь уже дышит мне в ухо. Ему никоим образом не нужно, чтобы наш конфликт разрешился миром. Его устроит только моя смерть. И уничтожение всех доказательств. Если я останусь здесь...да ты ведь и сам понимаешь, что случится.
-Ты...ты боишься?
-Его-то? Я просто трезво оцениваю шансы, — холодно произнесла ведьма. — Я не смогу с ним ничего сделать. Во всяком случае, мои шансы ничтожны, как и у доброй части вашего пресловутого...красного списка. Нет, мне нужны гарантии безопасности. Гарантии, что он не явится ко мне лично, а здесь — пока вы все пляшете под его дудку — их нет. Я представляю материалы. Директорат проводит, если захочет, внутреннее расследование, но я и так уже скажу, что в нем нет нужды. Кай должен умереть. Как можно быстрее.
-Забавно. Он говорил мне о тебе ровно то же самое.
-Ты...ты с ним...говорил? — Августина сделала шаг в сторону.
-Я делаю это не так уж часто, как ты, наверное, думаешь. И его позиция выстроена во многом куда логичнее твоей.
-Просвети же меня, сделай милость.
-Терминал. Вот истинный камень преткновения, — полковник выдохнул дым. — Исследования, что проводились на Чернобыльской атомной электростанции — всего лишь один из многих проектов, которые имеют отношение к Объекту Ноль. После прошлогодней трагедии примерно половина из них была заморожена, четверть — я думаю, навечно. Вдобавок, в скором времени начнется наступление на Ассоциацию. До поры до времени тебе было выгодно работать с нами, но времена меняются. Ты допустила ошибку год назад...или же избавилась таким замысловатым образом от Летичева...сейчас это уже все не важно. Важно то, что тебе нечего нам представить. Никаких доказательств...и тем более гарантий. Зато мы сами можем гарантировать с почти стопроцентной вероятностью то, что ты в очередной раз хочешь переметнуться на другую сторону, ибо ветер снова переменился. Ты права. Ты знаешь слишком много. Достаточно, чтобы можно было рискнуть...
-Послушай себя, Константин. Это...
-...но когда ты не рисковала? Эта страна для тебя ничего не значит, а люди и подавно. Неважно, какой секрет ты раскопала или выдумала — важно то, что в него поверят. Что он сможет послужить хорошим предлогом для разрыва соглашения, на котором держался Директорат, Клуб...да и вся страна, чего уж тут. "Танат" — миф, чтобы держать магов в узде, но кто сказал, что нет иной программы? Вашей программы?
-Ты слишком долго позволял ему говорить с тобой. Слишком...
-Однажды ты уже это делала. Ты всегда уходишь, когда тебе идет плохая карта. И всегда возвращаешься, когда можешь навязать свои условия. Ты просто-напросто хочешь сбежать, продав операции, которые мы готовили годами. Купить себе власть. Я кое-что знаю, графиня...я знаю ваш девиз...
-Прекрати хвататься за соломинки, Константин. Ты и сам-то в это все не хочешь толком верить.
-Достойно жертв стремление к короне, — процедил полковник. — Ты взяла все, что Клуб мог тебе предложить, а теперь пришло время двигаться дальше, не так ли? Пришло время нами всеми пожертвовать?
Августина тяжело вздохнула — и вновь заглянула в его глаза.
-Я не могу позволить тебе покинуть Союз сейчас. Ты останешься здесь, и ты предстанешь перед Директоратом. Если у тебя есть доказательства, покажешь их там.
В этот раз взгляд ее был не теплее железа в суровую зиму.
-Я уйду в любом случае, Константин. Какой дорогой — сейчас пока еще зависит от тебя. Ты уверен, что...
-Я готов был тебе поверить, иначе бы не пришел сюда. Но пока что все говорит далеко не в твою пользу. Начиная с этих...сказок и заканчивая тем погодным кадавром, с которым по вашей милости пришлось разбираться специалистам. Мой человек...
-Его не тронут, — протянула Августина. — Как я и обещала. Не волнуйся, я знаю тебя слишком хорошо, чтобы не пытаться сделать из него заложника.
-А я знаю тебя слишком хорошо, чтобы знать — при желании ты могла бы сделать из него нечто в сотни раз худшее...
И снова молчание. В этот раз — куда как более длительное.
-Интересно, — пробормотал Щепкин. — Когда это случилось? Когда все полетело под откос? В тот день, когда я начал "Снежную слепоту"? Когда я организовал чистку гибридных особей, шедшую три с половиной года? Может, когда я согласился с планом выпустить Двадцать Второго? Или еще тогда...помнишь...когда я задержался, чтобы выкурить пару лишних сигарет перед полетом домой?
-Ты бы все равно не успел, Константин, — тихо произнесла Августина. — Над прошлым ты уже не властен. Но настоящее...
-Тебе куда легче говорить о нем, ведь для тебя оно никогда и не кончается, — усмехнулся Щепкин. — Разве нет? Помнишь тот день, когда мы впервые сошлись?
-Еще бы, — она чуть улыбнулась. — Молод, весел и с головой, набитой дурными идеями, как опилками.
-И не такой разжиревший, — хохотнул он. — Я постарел. А вот ты не изменилась ни капельки. Знаешь, это...это одна из вещей, которые мне всегда...напоминают.
-О недолговечности вашего существования?
-Жизни, ведьма, жизни. Существуете лишь вы — вечные снаружи, заполненные трухой и гнилью изнутри. И все это...существование настолько неестественно, что мириться с ним год от года лишь сложней.
-Знаешь, иногда я думаю, что это частично моя вина.
-Что именно?
-Я голосовала за твое назначение, помнишь? Чтобы на этом месте не оказался помешанный вроде Снегового. Я...нет, мы все...на тебя слишком много взвалили. Чем эта змея, называющая себя Каем, и воспользовалась к своей выгоде.
-Нет такого понятия, как "слишком много". Знать имя каждого, кого ты спас — не слишком много. Помнить лицо каждого, кого тебе пришлось отправить на смерть, чтобы смогли выжить вдвое больше — не слишком много, — процедил Щепкин. — Желать излечения для людей — не слишком много.
-Ты по-прежнему это так называешь?
-А ты по-прежнему отрицаешь очевидное? — ответил он вопросом на вопрос. — В моей жизни был единственный раз, когда я доверился магу. Тебе. Когда я попросил тебя о помощи. Когда я умолял помочь...помочь разрешить ее состояние...
-У твоей дочери был дар, Константин. Не...
-Состояние, — оборвал ее полковник. — Ты не смогла ничего сделать для нее. Ни ты, ни другие...что толку от ваших хваленых чудес, если нельзя исцелить единственного человека?
-Ты просил невозможного. Ты не понимаешь...
-Не понимал тогда, понимаю теперь. Крепче, чем хотелось бы, — прорычал он. — Магия существует единственно для того, чтобы причинять боль. Как и следует заболеванию.
-Константин...
-Сдавайся. Я последний раз повторяю — сдавайся. Докажи, что ты действительно не творила того кошмара.
-Не могу, — она отступила на шаг. — Я тоже должна тебя...предупредить, Константин. Я активировала Терний, что спал с конца войны. Ты знаешь, что это. Ты знаешь, что у вас нет шансов.
-Не заставляй меня, — глухо проговорил он. — Не заставляй меня делать это...с тобой.
-Не заставляй меня, — не менее глухо произнесла она. — Я Стальная ведьма, Константин. Я не предупреждаю дважды. Это...это просто сильнее меня. Если начнет литься кровь...я уже не смогу остановиться, просто не смогу. Прошу тебя — ты единственный из живущих людей, которого я готова просить — отступись. Ради твоих людей.
-Нет, — его рука скользнула в карман.
-Ради твоей дочери.
-Нет!
Пистолет он достал стремительным рывком. Она не шелохнулась, не обратила внимания на коснувшийся ее лица холодный металл.
-Нет, ведьма, — прохрипел он, опуская ствол и отворачиваясь, делая шаг от нее, в ночную тьму. — Моя дочь мертва. Как и все вы.
Монастырь этот определенно знавал и лучшие времена — закончились последние еще в начале века. Разграбленный, расстрелянный, со следами копоти на растрескавшихся, в дырках от пуль, каменных стенах уцелевших сооружений, он был брошен истлевать здесь, за последней, давно заросшей травой дорогой, за превратившимся в гнилое болото когда-то чистым, словно стекло, озерцом. За воротами, которых больше не существовало, за старым пепелищем, где еще виднелись руины храма, царили безраздельно все те же сорная трава, тьма и тишина. Раньше — до того, как это место постепенно начали приводить в то, что они понимали под порядком, новые хозяева — случалось здесь и обнаружить под ногами и раскрошенные кости и заржавленное оружие. Ныне от всего этого не осталось и следа, но земле, впитавшей в свое время столько крови, легче отнюдь не было. Ничуть.
